С явственным облегчением в голосе Мунглам проворчал:

– Если нужно, я отправлюсь с вами, милорд, даже в ад.

Элрик вытянул длинную бледную руку и положил ее на плечо друга.

– Нет необходимости, старина.

Тот согласился с его словами, но явно опечалился.

– Я подожду пару недель, – сказал он. – И если к тому времени вы не вернетесь, отправлюсь назад в Элвер. У меня тоже остались кое-какие незаконченные дела. И если, когда вы возвратитесь, меня здесь не будет, то найдете меня там.

Мы оставили рыжего чужеземца в комнате. Он сказал, что предпочитает подождать там, пока мы не уйдем. Пожелал нам удачи, уверенный, что наши пути еще пересекутся.

Уна вывела нас из Башни Десницы на залитые солнечным светом улицы, где царило ликование. Вокруг городских стен расстилались знакомые зеленые холмы. Танелорн вернулся на свое нормальное место в мультивселенной.

Уна быстро вела нас по улицам и переулкам самого старого района в городе, пока мы не вошли в невысокий дом – судя по состоянию, его давно забросили. Верхние этажи пришли в негодность, но первый стоял нетронутым, главную комнату отделяла обитая железом дверь. Уна быстро осмотрела ее, словно проверяла нечто незаметное нам, а затем достала на удивление маленький ключик. По ту сторону двери не нашлось ничего особенно ценного. Кровать, место для работы и готовки, письменный стол, стул, несколько полок с книгами и свитками. Прибранная, обжитая монашеская келья. Я ни о чем не спросил. Очередная маленькая тайна Уны, вот и все.

Когда Элрик находился рядом, я не чувствовал сильного влияния его разума. Альбинос же отчего-то нервничал больше, чем остальные, и я не понимал, почему. Предположил, что это от чрезмерной утонченности. Все-таки опыт жизни в изобретательном двадцатом веке достался мне, а не ему. В моем присутствии он чувствовал себя неловко, отводил взгляд и редко обращался ко мне напрямую. Ему явно было не по себе, и я бы оставил его в покое, если бы мог. Он походил на сомнамбулу. Может, считал, что все это происходит с ним во сне. А может, он и в самом деле спит? А мы все ему снимся?

Уна подошла к дальней стене и отвернула гобелен, за которым находилась потайная дверь.

– Куда она ведет? – спросил я.

– Это зависит, – мрачно улыбнулась она.

– От чего?

– От того, кто контролирует некоторые миры – Закон или Хаос.

– И как это можно узнать?

– Только пройдя через нее.

Элрику не терпелось.

– Тогда идем поскорее, – воскликнул он. – Нужно обсудить с кузеном Гейнором пару вопросов.

Ладонь его лежала на рукояти Равенбранда. Я восхищался его отвагой. Возможно, мы одной крови, и дилеммы перед нами стоят одни и те же, но вот темпераменты у нас разные. Он совершал поступки, чтобы забыться, я же искал в них философский смысл. Мне сложно принимать решения, а для Элрика это естественно. Он принимал их так же привычно, как привычно и рисковал.

Веди он прозаичную жизнь с прозаичными проблемами, с ним не происходило бы ничего интересного. Но это существо с белым лицом хищника не имело ничего общего с прозой, оно каждый день прибегало к колдовству, как к чему-то обыденному.

Неужели и я стал бы таким, окажись на его месте? Вряд ли. Меня не обучали с детства в чародейской школе, и я не воспитан в королевских традициях. В юности я не сталкивался со всякими ужасами, не учился мастерству у Повелителей драконов, не постигал науку управления миром с помощью магии. Разумеется, теперь я знал все о его прошлом, так как его воспоминания стали моими, он же обо мне ничего не помнил. В каком-то смысле я даже завидовал этому.

Элрик нетерпеливо проскользнул в дверь, я последовал за ним. Уна закрыла ее, шагнув за нами.

Мы трое стояли в прекрасном, слегка запущенном саду – в таком хорошо отдыхать и размышлять; такой и должен находиться за потайной дверью. Домашний и успокаивающий. Сад окружала высокая стена, за ней стояли высокие здания, из-за чего все казалось гораздо меньше, чем было на самом деле. Целебные травы и сладко пахнущие цветы на клумбах. Садовые скульптуры в виде павлинов и петухов меж кустами. В центре – бассейн с фонтаном, с резными узорами по темному блестящему камню. Все это создавало ощущение безмятежности. Сцена приятная, но слишком уж обыденная. Мы ожидали чего-то более драматичного. Элрик медлил. Подозрительно оглядывался. Наверное, искал, кого тут можно убить.

Уна вздохнула с облегчением. Она явно готовилась к чему-то менее приятному. Только вот другой калитки у сада не нашлось. Выйти можно было лишь через ту же дверь, через которую мы вошли.

– И что теперь? – Элрик был полон нетерпения. – Куда дальше?

– Из Танелорна в Му-Урию, а из Му-Урии в Танелорн, – ответила она, – путь всегда идет по воде.

Элрик окунул руку в узорчатый фонтан.

– По воде? И как? Тут даже для лодки места не хватит.

Он с интересом разглядывал необычную рыбу, плавающую в фонтане, словно надеялся, что она откроет какой-то секрет.

Улыбаясь, Уна погрузила в воду свой лук и легким движением руки нарисовала на поверхности круг. Он не исчез. Задрожал, пошел рябью и наполнился цветом. И вдруг превратился в сияющую красную воронку, похожую на окровавленную рану, над которой столбом поднимался рубиновый свет. Он отражался на наших бледных лицах, и они обрели цвет кости с запекшейся на ней кровью.

Элрик по-волчьи оскалился, красный свет заплясал в его глазах.

– Так это и есть путь? – спросил он.

Уна кивнула.

Больше не медля и не произнеся ни слова, мелнибониец прижался к колонне света. Затем дернулся, будто лягушка, прыгнувшая на электрическое ограждение, и исчез.

Я даже не двинулся, Уна посмотрела на меня и засмеялась. Взяла за руку и шагнула вперед, ведя внутрь податливого огненного света.

Я почувствовал, как меня тянет, отрывает от нее. Пытался удержаться, но выпустил ее руку. Я плыл в трепещущих языках бушующего пламени вниз, в алую бездну, что грозила потопить меня в пролитой по всей мультивселенной крови.

Но огонь не жег, а словно облизывал самые потайные уголки моей души. В нем вспыхивали невнятно бормочущие лица осужденных на вечные мучения в Аду. Изуродованные самым непотребным образом тела корчились в яростных муках, как в танце. Но я не сгорал.

Огонь скорее походил на воду, и я плыл в ней безо всякого труда. Я не сделал ни одного вдоха, но в воздухе не нуждался. Вспомнил вдруг плотную, медленную воду Тяжелого моря, что лежало вне границ Мелнибонэ.

Попытался найти взглядом остальных, но они исчезли. Может быть, Элрик и Уна с самого начала решили таким образом избавиться от меня, потому что я уже им послужил?

Возникло ощущение, что позади меня появилось нечто злое и чудовищное. Я поплыл быстрее, но тварь тоже набрала скорость. Оглянувшись, я увидел то, что гналось за мной – огромную белую тень, похожую на акулу, плывущую в сумеречном море. Казалось, что на спине она несет груз веков и каждое движение причиняет ей невероятную боль. Я услышал болезненный стон. Что-то коснулось моего тела и ушло на глубину, словно попыталось напасть, но ему это не удалось.

Я плыл сквозь лес одинаковых рубиновых колонн. Затем между берегами синего пламени и над пространствами изумрудного и жемчужного цвета. Мне не требовалось ни дышать, ни защищаться. Я плыл сквозь пламенеющие руины городов. Плыл над полями битв, где гибли целые народы, над разрушенными мирами. Над безмятежными лесами и цветущими лугами. И неожиданно нахлебался воды.

Закашлялся, бросился вперед и выплыл в сияющую черноту.

Откуда-то из темноты раздался торжествующий голос. Уна говорила с моим двойником.

– Добро пожаловать, отец. Добро пожаловать в Му-Урию. Добро пожаловать в вашу судьбу.

Когда я выбрался на берег, эти двое уже ждали меня. Стоял пронизывающий холод. В странном фосфоресцирующем свете озера я увидел знакомые очертания Му-Урии, но они казались какими-то рваными. Время от времени вырастала колонна бледного огня, распадалась на фрагменты и исчезала. Хотя я понятия не имел, что это, но один лишь вид этого огня заставлял подозревать самое страшное. Вдали послышались звуки, словно бьют башенные часы – динь-динь-динь, а затем раздался рев, будто обвалилась земля, и жуткий хохот в темноте. Грохот. Пыхтение и визг, словно спариваются собаки. Эхо чего-то, похожего на крик. Ощущение, что происходит нечто ужасное, нечто непристойное.