Джен улыбнулась — не своей, немного хищной улыбкой, а потом, медленно подняв левую руку, выразительно слизала с пальцев белесую густую жидкость, которая, как мне вдруг подумалось, на вкус должна была быть слаще сливок.

— Хана… — разморенным, полным неги голосом позвал меня Дани, протянув ко мне руку, и в эту секунду у меня наконец-то включились отрубившиеся от шока рефлексы. Подавшись назад, я вписалась бедром в косяк, выругалась, потом зачем-то извинилась и пулей вылетела из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Не знаю, как я нигде не навернулась и ни во что не врезалась, пока бежала по полутемному коридору, не разбирая дороги. Увиденное так ярко отпечаталось у меня перед глазами, что я никак не могла прогнать его из своей головы. Это выражение безотчетного сладкого удовольствия на лице Дани, эту насмешливую улыбку на губах Джен перед тем, как она сунула себе в рот пальцы, покрытые его соком. Кажется, до этого момента я не понимала — не понимала во всех смыслах этого слова, — что ему тоже это нужно. Что он тоже омега, как и я, а значит тянется к силе и властности альф, тянется к их контролю и уверенности. Зверь его дери, я так привыкла думать, что тема секса в жизни Медвежонка связана лишь с его работой и принуждением, что совсем забыла о его потребностях, которые, судя по всему, за все эти годы так и не были подавлены полностью.

Я не знала, что думаю по этому поводу, не знала, что чувствует мое сердце и хочет ли видеть в произошедшем предательство, но в одном была уверена — то, что я только что увидела, здорово меня завело, и если бы не Йон, я бы почти наверняка без всякой задней мысли приняла предложение Медвежонка, воплощенное в той протянутой руке. Просто подошла бы села рядом и…

— Хани, прости меня.

Я обернулась, только сейчас осознав, что ноги вынесли меня на небольшой балкон, откуда открывался вид на лужайку за домом Боро. Джен стояла в дверях, ведущих в дом, растрепанная, раскрасневшаяся, но уже совершенно овладевшая собой. Как тогда на вечеринке у Макса, когда она сперва позволила своим инстинктам взять верх, а потом вновь пришла в себя и смогла остановиться.

— Все… нормально, — пробормотала я, ощущая, что слова рвутся наружу с дурацким, почему-то почти счастливым смехом. — Я просто… не ожидала, что это вы. Не хотела вас прерывать, так что это ты прости меня.

— Я сама… не поняла, как так вышло, — честно призналась альфа, все еще глядя на меня с сомнением и затаенной тревогой. — Мы просто говорили, он показывал мне дом и… Он так вкусно пахнет, Хани! У меня вообще голова отключилась, я толком даже не поняла, как все произошло.

— Он это умеет, — покачала головой я, все еще не до конца придя в себя и ощущая странную легкость во всем теле. — Думаю, вам обоим было это нужно… Я… Я даже, наверное, не должна удивляться.

— Так ты… не обижаешься? — чуть помолчав, на всякий случай уточнила она.

— Нет. Конечно, нет. В смысле я немного в шоке, но в хорошем, наверное. Зверь тебя дери, Джен, какого хрена вы дверь не закрыли? А если бы это была не я?

— Говорю же тебе, у меня мозг вообще отключился, — пробурчала она, наконец успокоившись и тяжело вздохнув. — Мальчишка землю из-под ног на раз выбивает. У меня никогда в жизни такого ни с кем не было. Не знаю насчет пророчеств и прочего дерьма, но в постели он точно золотой ребенок. Да и не ребенок уже ни хрена.

— Это точно, — согласилась я, тоже постепенно успокаиваясь. — Дани уже давно не ребенок, и я очень рада, что это именно ты и… В смысле я тебя знаю, и ты его не обидишь. Не обидишь ведь? — чуть помолчав, уточнила я.

— Да он сам кого хочешь…

Она не договорила, вдруг изменившись в лице и судорожно отдернувшись назад. Я не сразу поняла, что произошло, а потом ощутила то же, что и она — запах другого альфы. Запах того, кто обычно предпочитал держать и собственные феромоны, и эмоции при себе.

— Нам пора ехать, — негромко произнес отец Горацио, подошедший к нам сзади.

Я почему-то была уверена, что Джен отреагирует иначе. Что ее собственный запах вступит в схватку за право доминирования, как бывало всегда между альфами в таких случаях. Но она ничего не сделала — даже ничего не сказала. Просто кивнула и, опустив голову, последовала за ним, а у меня от алкоголя и все еще бурлящего в крови адреналина просто не хватило ни сообразительности, ни решимости остановить их, пусть даже в происходящем ощущалось что-то очень неправильное. Что-то тревожное и опасно хрупкое, как ломающийся под тяжестью темной воды весенний лед. Но даже будь я трезва, то куда как не уверена, что мне удалось бы двинуться с места. Слишком много было силы в том запахе, которым отец Горацио окутал нас обеих. Может, поэтому и сама Джен не смогла ему сопротивляться.

Они уехали почти сразу после этого, и я, если бы осталась на том балкончике, могла бы видеть их машину, отъезжающую от поместья. Но вместо этого я минут десять сидела в первой попавшейся ванной, утихомиривая бьющую меня дрожь. В конце концов, пришла к выводу, что мне стоит отыскать Медвежонка и поговорить с ним, но прежде, чем я успела это сделать, меня саму нашел Йон. По одному моему виду он сразу понял, что произошло что-то серьезное, а потому, не став задавать лишних вопросов, просто увел меня оттуда и заявил, что мы тоже едем домой.

Дани я в итоге увидела лишь мельком, но он то ли научился за время, проведенное с матерью, изумительно держать лицо, то ли не знал о разыгравшейся около балкона маленькой драме, потому что выглядел совершенно довольным и безмятежным. Даже обнимал за плечи госпожу Боро, хотя до этого не проявлял к ней такой откровенной нежности на публике. Она, растроганная этим, что-то негромко ему говорила, поправляя волосы и сияя счастливыми глазами, и, кажется, на эту внезапно идиллическую картинку обратила внимание не только я.

— Может быть, в этом все-таки есть смысл, — задумчиво проговорил Йон, когда мы оба оказались на заднем сидении машины и Кадо завел мотор.

— В чем? — негромко спросила я, уже отогревшись и успокоившись в его объятиях и ощущая, как сковавшее меня после столкновения с отцом Горацио напряжение медленно оставляет мое тело.

— В том, о чем ты говорила.

— Я много чего говорила, — пробормотала я, испытывая сейчас только одно желание — поскорее оказаться дома в нашей общей постели и забыть обо всем, что сегодня произошло.

— О моей матери, — серьезно отозвался альфа. — Я думал об этом полвечера и… Думаю, ты права.

— Йон? — непонимающе переспросила я, даже слегка отстранившись, чтобы заглянуть ему в лицо.

— Думаю, нужно ее навестить, — отозвался, зачем-то кивнув сам себе. — Да, думаю, наконец пришло время.

На следующее утро Джен позвонила мне во время завтрака. Йон уже ушел, и я сидела в одиночестве в своем любимом кресле, глядя на город с высоты нашего последнего этажа. Не помню точно, о чем думала, но внезапно зазвучавшая мелодия звонка заставила меня вздрогнуть всем телом. И я вдруг поймала себя на мысли, что боюсь посмотреть на дисплей — и увидеть там чей-то незнакомый номер. Поэтому, когда поняла, что это всего лишь Джен, на меня накатила волна нешуточного облегчения. Тревожный звоночек, но думать об этом сейчас было некогда.

— Да? Алло? — Я прикрыла глаза, откинувшись на мягкую спинку кресла.

— Хани, я не помешала? — Голос подруги мне не слишком понравился. Он был какой-то… растерянный что ли. Словно она сама не была уверена в том, что ей стоило звонить мне.

— Нет, я одна дома. Все нормально?

— Я просто хотела… — Она замялась, и я как вживую увидела, как альфа нервно покусывает нижнюю губу. — Насчет вчерашнего…

— Ты все еще переживаешь из-за этого? — покачала головой я. — Я же сказала, что все нормально. Ты и Дани…

— Нет, ты не поняла, я не об этом, — перебила меня Джен, и напряжение в ее голосе стало еще более ощутимым. — Я о том, что было после.

— После? — сначала не сообразила я, а потом вспышкой вспомнила ту короткую сцену, разыгравшуюся около балкона. Воспоминания, затуманенные алкоголем, возвращались медленно, какими-то обрывками. — А что… что произошло?