Йон ничего на это не ответил, но я видела, как сузились его глаза, и почувствовала, как изменился запах. Мне оставалось только молиться, что совет убежища примет верное решение. Потому что в ином случае им предстояло на своей шкуре узнать, почему не стоит запирать дикого зверя в клетку. И особенно запираться там вместе с ним.

Совещательный орган убежища, собравшийся в кабинете Гвин, был относительно небольшим и состоял, помимо нее самой, из четырех пар в возрасте, которые, как я узнала уже позже, были прямыми потомками основателей Общества. И уже по тому, как они расположились на, видимо, принесенных с собой стульях по другую сторону стола от Гвин, было видно, что они были не всегда во всем согласны с нынешней главой. Когда Меркурио, сперва постучавшись, вошел, а потом и завел нас с Йоном, ведшиеся за столом ожесточенные споры мгновенно прекратились, и я ощутила прикованные к себе взгляды нескольких пар глаз. Ощущение было не из приятных, потому что и сами взгляды были скорее недоверчивые и напряженные, чем дружелюбные и гостеприимные. Сама Гвин была во все том же платье, что и вчера, и у меня даже мелькнула безумная мысль, что она и вовсе не ложилась спать. Однако ее бесстрастное лицо, похожее на гладкую фарфоровую маску, совершенно не изменилось, никак не выдавая ни ее усталости, ни настроения.

— А я говорила, что эта глупая идея с табличками не доведет до добра, — первой заговорила пожилая омега в темном рабочем костюме и с короткой стрижкой на седых волосах. — Тебе стоило прекратить ее, а не поощрять, Гвиневра.

— Я думаю, я в состоянии сама решить, что мне стоит продолжать, а что нет, — сухо отрезала та. — Имеете что-то против, госпожа Сард, выносите вопрос на голосование. Но, помнится, в прошлый раз большинство было на моей стороне.

— В данных обстоятельствах я сомневаюсь, что мы бы получили аналогичный результат, — возразил стоявший рядом с коротковолосой омегой мужчина, державший одну руку у нее на плече. — Это возмутительно.

— Ох, погляжу, страсти тут кипят, — как ни в чем не бывало улыбнулся Меркурио, на мгновение поймав взгляд Гвин и подмигнув ей. — Старые вешалки опять пришли погреметь костями?

Опешив от его бессовестной фамильярности, я ожидала резонной вспышки гнева со стороны старших, но, судя по выражению их лиц, они давно привыкли к его поведению и манерам речи. Более того — это принималось как должное и даже со своего рода умилением. Так, лицо омеги, которую Гвин назвала госпожой Сард, после его реплики смягчилось, и она, подняв руку, поманила нашего провожатого к себе. А когда он подошел, взъерошила ему волосы и мягко потрепала по плечу. Но задуматься о специфике их отношений и связи друг с другом я не успела, потому что Гвин, не давая остальным представителям старшего поколения заговорить, снова взяла инициативу в свои руки:

— Ситуация и правда исключительная, спорить с этим бессмысленно. Однако, на мой взгляд, не произошло ничего непоправимого или катастрофического. Йон и Хана вполне могут стать одними из нас. Когда пройдут… соответствующую проверку, конечно.

— А вы нас спросили, хотим ли мы становиться одними из вас? — поинтересовался Йон, и я увидела, как губы Гвин дернулись от досады, когда взгляды всех присутствующих снова обратились к нам.

— Боюсь, что на данном этапе вопрос, чего вы хотите, не стоит вообще, — произнесла она, сомкнув руки у себя за собой. — Мы должны в первую очередь думать о безопасности членов Общества.

— Да ради Великого Зверя, с чего вы взяли, что мы хоть как-то угрожаем этой безопасности? — взмолилась я, ощущая, что от повисшего в воздухе напряжения у меня начинает кружиться голова.

— Меркурио? — дернула бровью глава Общества, и тот, вздохнув, как ученик, которого вызвали к доске отдуваться за весь класс, подошел к шкафу для документов в углу комнаты, выдвинул один из ящиков и взял оттуда аккуратно свернутую газету, лежавшую сверху — видимо, ее туда положили совсем недавно как раз для того, чтобы в нужный момент эффектно явить зрителям.

— Подозреваемые в убийстве известного бизнесмена были переданы на поруки Церкви Чистых дней, — начал монотонно и почти без выражения зачитывать он. — Представители последней отказались афишировать подробности соглашения со следственными органами. Столь неожиданное решение представителей власти вызвало бурный резонанс в социальных сетях и запустило новую волну недовольства и обвинений в расизме среди…

— Хватит, — коротко остановила его Гвин, и пространство ее кабинета на несколько секунд затопило вязкой тяжелой тишиной. Потом она заговорила снова, медленно и выразительно, словно смакуя каждое слово: — Судя по тому, что вы свободно гуляете по ночам по городу, соглашение было взаимовыгодным и плодотворным. Я не терплю лжи, Хана Росс, и особенно я не терплю лицемеров и предателей. Поэтому выбор у вас невелик. Либо вам прямо сейчас удастся убедить меня, что все это одно большое недоразумение, либо в ближайшие несколько лет ни один из вас не увидит солнечного света.

Йон глухо зарычал, чуть присев и словно бы приготовившись к броску. Увидев, как его пальцы ощерились изогнутыми когтями, Гвин лишь немного изменилась в лице, но потом плотнее сдвинула брови, не собираясь отступать даже перед лицом недвусмысленной угрозы. Присутствовавшие здесь альфы, исключая пребывающего в легком шоке Меркурио, тоже выступили вперед, закрывая собой своих омег, и я, испугавшись, сжала Йона за плечо, удерживая от его необдуманных поступков.

— Если ты знаешь о Сэме, то должна знать, что у меня на пути лучше не вставать, — прорычал мой альфа, и я едва узнала его голос, измененный частичной трансформацией.

— Даже если ты сумеешь убить меня, что я вполне допускаю, из этого кабинета ни ты, ни твоя омега живыми не выберетесь, — ровным, но ощутимо налившимся силой голосом произнесла Гвин. — Кем бы ты ни был, всех здесь тебе не одолеть.

— Всех? — хрипло усмехнулся он. — Ты имеешь в виду горстку стариков и себя? Я сомневаюсь, что хоть один из вас сумеет дотронуться до меня прежде, чем все будет кончено.

Омега, усмехнувшись уголком губ, в ответ выразительно посмотрела на Меркурио, отчего тот страдальчески закатил глаза. Потом с тяжелым вздохом достал из-за пояса пистолет, который я прежде не заметила у него под бесформенным удлиненным свитером. Но прежде, чем кто-либо из нас успел на это среагировать, парень вытащил из оружия магазин и сунул его в задний карман джинсов.

— Я не собираюсь в этом участвовать, — категорично заявил он. — Поговорите друг с другом нормально, к чему вообще вся эта драма.

От накатившего на меня облегчения я коротко всхлипнула, и, поймав мой взгляд, Меркурио мне подмигнул. Потом демонстративно плюхнулся на свободный стул и кивнул Йону:

— Мы тебя слушаем, друг. Говори все, что хотел сказать.

Мой альфа еще несколько секунд молчал, тяжело дыша и успокаивая Зверя внутри себя, потом выпрямился и взял меня за руку, словно ощущение моей близости помогало ему держать себя в руках.

— Меня зовут Йон Гу, — произнес он наконец. Сперва говорить ему было непросто, и после каждого предложения он делал долгую гулкую паузу, но потом слова стали даваться легче. — Я родился в южных трущобах. Моя мать была наркоманкой, а моя сестра — умственно отсталой. Сестра погибла, когда мы были еще совсем маленькими, после чего моя мать познакомилась с Сэмом и тот принялся испытывать на ней ту дрянь, которую потом продавал на улицах. И после очередного коктейля она окончательно свихнулась и живьем загрызла своего очередного трахаля. После этого я оказался на улице, и меня подобрал священник. Он вырастил и воспитал меня, и я не собираюсь оправдываться за то, что он был из числа тех, кого вы все тут воображаете своими кровными врагами…

Он продолжал говорить, а я, слушая его, не могла поверить, что это — мой Йон. Когда мы только встретились, он не выдерживал даже упоминания о своей семье или того, что с ним произошло в детстве. А сейчас в его голосе я не слышала той отчаянной, сбивающей с ног боли, которая прежде вибрирующим звоном передавалась мне от любой его мысли о том времени. Сейчас все, что выдавало его напряжение, это то, с какой силой он сжимал мою руку, и я на всякий случай накрыла ее свободной ладонью сверху, чтобы он точно чувствовал, что не один и что я рядом.