Что бы произошло с нашим миром тогда?

— Йон, — тихо прошептала я, чувствуя, что у меня от всего этого начинает нестерпимо кружиться голова.

— Думаю, вам лучше немного передохнуть, — с беспокойством отметил Меркурио. — Гвин, я отведу их в жилой отсек, ладно? Сейчас часов пять утра, ребятам надо поспать. Это была… очень длинная ночь.

— Да, ты прав, — согласилась омега. — Продолжим этот разговор завтра, хорошо?

Я чувствовала, что Йон не высказал и половины того, что собирался, но, видя, в каком я состоянии — а у меня и правда внутри буквально не осталось ни капельки свободного места от всего этого, — просто кивнул и позволил нашему провожатому снова увести нас за собой.

— Я хочу дать им выбор, — негромко проговорила Гвин, прежде чем мы покинули ее кабинет. — Я никого не заставляю верить нам, даже вас двоих. Но я хочу, чтобы вы сами выбрали, за кем следовать и что считать правдой. Ты говоришь, Йон, что у меня нет доказательств. Тогда задай себе вопрос — а какие доказательства дали вам они? Чем их история лучше нашей за исключением того, что ее ты слышал с самого детства по десять раз на дню? Правда не в фактах, она в головах. Подумай об этом.

— Подумаю, — кивнул он, обняв меня за плечи и прижав к себе крепче. — Уж не сомневайся.

Мне кажется, я снова увидела легкую, но все такую же холодную улыбку на ее губах, прежде чем нас снова разделила тяжелая металлическая дверь.

Следуя за Меркурио, который с поражающей воображение легкостью ориентировался в путанице подземного лабиринта, мы довольно скоро оказались в жилом отсеке — очередном длинном коридоре, по обеим сторонам которого выстроился довольно плотный ряд закрытых дверей. По пути наш провожатый объяснил, что каждой паре выделяется отдельная комната — так же, как и подросшему ребенку после того, как у него появляется свой запах.

— Значит, это правда? — сделала нехитрый вывод я. — У пары носителей дети всегда рождаются бестиями?

— Насколько мне известно, — подумав, подтвердил Меркурио. — Я полагаю, что это из-за того, что мы ближе всего к… источнику проклятия, назовем это так. Мы плотнее связаны с его магией, чем обычные пары.

— Думаешь, Церковь бы это остановило? — тихо спросила я у Йона чуть позже. — Если бы они узнали, что никакого Великого Зверя, что даровал им свою силу, никогда не было и…

— Ну, формально Великим Зверем в этой легенде выступает проклятый король, — развел руками мой альфа, и по выражению его лица и интонациям я сразу поняла, что он по-прежнему глубоко скептически относится к тому, что услышал. — А вообще я почти уверен, что на данном этапе такие мелочи бы никого не смутили. Дело не в правде, Хана, а в том, что кому выгоднее. Неужели ты действительно думаешь, что Церковь, осознав, что была не права, откажется от своей власти над умами своей паствы и скромно отойдет в сторону, позволив ученым восстановить историческую справедливость?

— Нет, я… наверное, так не думаю, — со вздохом вынуждена была признать я.

Меркурио тактично не стал вмешиваться в наш разговор, хотя, не сомневаюсь, прекрасно его слышал, и я была ему за это благодарна. Если бы он сейчас кинулся переубеждать Йона, когда тот был в таком состоянии, дело бы в лучшем случае закончилось ссорой, в худшем — могло дойти до драки. Мой альфа умел быть раздражающе упрямым в том, что считал правильным, не допуская даже мысли, что ошибается или что мир сложнее, чем ему кажется. Мне ли было этого не знать. Хотя, с другой стороны, я также знала и то, что он слушает и слышит собеседника и способен принять чужую точку зрения или даже изменить собственную — но далеко не так быстро, как того бы иногда хотелось.

— Можете сегодня переночевать тут, — произнес Меркурио, остановившись возле одной из запертых дверей, которая, на первый взгляд, ничем не отличалась от прочих. Открыв ее своим ключом, он впустил нас внутрь. — Мы недавно делали генеральную уборку, так что все должно быть в порядке. Свежее белье в стенном шкафу, кровать в вашем распоряжении, туалет и раковина вон за той дверцей, душ общий на несколько комнат, но вряд ли он вам понадобится, так что… Утром, как проснетесь, найдите меня, дальше решим, что с вами делать.

Мы с Йоном вошли в выделенную для нас комнату, и у меня неприятно засосало под ложечкой. Условия тут были, прямо скажем, спартанские — даже на фоне той комнаты в Доме, где я жила в прошлом ноябре. Полутораспальная кровать, на которой едва можно было разместиться вдвоем, металлические стол и табурет, стенной шкаф, чьи дверцы были почти неотличимы от дверей туалета по соседству, и крошечное прямоугольное зеркало в углу. Может быть, конечно, все дело было в отсутствии окон, но я почувствовала, что от тесноты сдавливающего меня со всех сторон пространства мне становится буквально нечем дышать. Сложно было поверить, что кто-то по своей воле согласился бы жить в таком месте день за днем, вовсе не поднимаясь на поверхность. В ту минуту я впервые усомнилась в своих первых радужных впечатлениях от Общества и его членов. Может быть, Йон был прав, и у этих ребят больше общего с сектой, чем с потенциальными спасителями мира. Впрочем, после стольких новостей и событий, в шестом часу утра, я уже не могла рассуждать здраво.

— Могу представить каково вам, — сочувственно проговорил Меркурио, все еще стоявший в дверях. — Такие новости, они… все ставят с ног на голову, да? Мне повезло, что я с самого начала знал правду. А вот Лотос тоже сперва не хотела верить, говорила, что я сумасшедший и что на полном серьезе допускать, что кто-то мог переписать историю целого мира в своих целях, это форменный бред. Но с правдой есть одна такая штука — как бы ты ее ни отрицал, как бы она ни была тебе неприятна или непонятна, она не изменится только в угоду твоим желаниям. Никто не ждет, что вы за пару часов откажетесь от того, во что верили всю жизнь. Просто… постарайтесь переварить то, что услышали. Для начала это уже неплохо.

— Ты всегда так говоришь новичкам, прежде чем запереть их в железной камере под землей? — сухо поинтересовался Йон, уже успевший к тому моменту как следует осмотреться.

— Никто вас не запирает, — проникновенно глядя на него, произнес тот. — Вот, я щелочку оставлю, идет? Но вообще на вашем месте я бы все-таки закрылся — скоро народ начнет подниматься, в коридоре станет шумно, а у закрытой двери звукоизоляция лучше. Но дело ваше. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — немного растерянно отозвалась я, и Меркурио, ободряюще улыбнувшись мне на прощание, ушел, оставив дверь, как и обещал, чуть приоткрытой.

Мы с Йоном долгое время молчали, глядя то ему вслед, то друг на друга. Сложно было поверить, что еще несколько часов назад мы сидели в люксовом пентхаусе в самом центре города и спорили о необходимости ехать посреди ночи смотреть фонтан просто потому, что я решила, будто разгадала главную городскую тайну. И ведь правда разгадала — на свою беду. Не стоит и говорить, что все последующие события воспринимались сейчас как некая скверная шутка — или фантасмагорический сон, что привиделся после бутылки дешевого шампанского. Меня переполняли эмоции, впечатления и разного рода мысли, которыми срочно требовалось с кем-то поделиться, но вот, судя по состоянию Йона, он был категорически не готов к моему восторженному и изобильному потоку сознания. В отличие от меня, весь день накануне он провел, занимаясь делами Джерома — изучая его бумаги и общаясь с разными и далеко не всегда обходительными и вежливыми личностями. Могу только представить, как он вымотался после всего.

— Давай спать? — тихо спросила я, что-то пересилив внутри себя. — Я сейчас все постелю, подожди немного.

— Да, хорошо, — рассеянно отозвался Йон, после чего подошел к двери, высунул голову в коридор и несколько раз звучно втянул ноздрями фильтрованный подземный воздух. — Хана, нам не стоит здесь задерживаться.

— Согласна, — не стала спорить я. — Но сейчас выбора все равно нет, так? Ты едва на ногах стоишь. А я даже примерно не представляю, в какой стороне теперь выход. Нам обоим нужно выспаться.