— Я тетке скажу.

И про грозу тоже.

Ведьма ведьмой, но вряд ли даже тетка почует. Я вот не чуяла. Но Ксюхе верить было можно. Ксюха свою стихию слышит так, как никто другой.

Собралась Линка, против ожиданий, быстро. Не знаю, куда подевался шелковый костюм, но в старом сарафане да с волосами, в хвост собранными, Линка стала не то чтобы прежней, но почти. До сажалки пробирались старою тропкой, которая не заросла, будто ждала нас. И сныть привычно поднималась стеной, из которой то и дело выглядывали колючие хвосты крапивы. Змеилась по другую строну тропы колючая ежевика, в зарослях которой уже наливались краснотой крупные ягоды.

Скоро и её собирать.

Я поскребла руки. Вот… ведьма из меня никакущая, это даже тетка признавала, пусть и с неохотою. Но с травами я ладила. А стало быть, надо на чердак подняться, проверить, не подевалась ли куда моя корзинка.

На берегу было тихо.

Старая ива все так же клонилась к воде, и в тени её суетились быстрые водомерки. Над ними дрожали стрекозы, то срываясь к самой глади, то поднимаясь, исчезая в теплом солнечном свете. Где-то там, далеко вверху, звенел жаворонок.

— Рассказывай, — Ксюха вытянулась на траве и раскинула руки, подставляя белую свою кожу солнцу. Оно-то бесполезно, все одно не загорит.

Кровь не позволит.

Вода огня не любит, что, впрочем, ничуть не мешало Ксюхе греться на солнце. А что без загара, так он ей и не надобен.

— Да что тут рассказывать, — Линка сорвала стебелек и сунула его в зубы. — Особо и нечего… я ж писала.

— Ага.

Писала.

И я вот писала. Пространные рассказы о том, как хорошо устроилась в Москве.

И работу нашла отличную, с перспективой, и жилье сняла, и что коллеги меня любят, уважают, учеба идет, преподаватели прочат великое будущее, а еще ухаживают за мной сразу трое, один другого краше… в общем, фантазия у меня всегда хорошею была.

— Правду, — сказала я, тоже вытягиваясь на душистом покрывале. Про себя отметила, что донник ныне разросся, надо будет тетке сказать, а то и самой сходить, благо, собирать его несложно.

— Правду… — Линка хмыкнула. — А правда… поступить я поступила, чай не дура.

Мы с Ксюхой кивнули. Оно и правда, пусть Линка и красавица, какой поискать, но и ума ей боги отсыпали щедро.

— Училась… как получалось, — она поморщилась. — Сложно это все…

Мы опять кивнули.

Сложно.

— Каждый придурок норовил под юбку. И не только из студентов, но… — она махнула рукой. — Обычное… девки ненавидят, мужики… я ведь старалась. Очочки прикупила. Одежонку такую, чтоб не особо внимание привлекать.

Ну это она зря. Не выйдет. В школе никогда не выходило, а уж тут-то про Линкину особенность все знают. В городе же люди чужие, непривычные.

И рассказывать им без толку.

— А все одно… потом конкурс красоты объявили. Меня же все это вот так достало, — Линка провела пальцами по горлу. — И решила, что покажу этим… ведьмам.

— И как? — поинтересовалась Ксюха.

— Показала, конечно… меня от универа нашего на городской и выдвинули. Там мы с Олежиком и познакомились. Сперва голова кругом пошла. Как же… он меня цветами завалил, подарками… и весь внимательный такой. Взглядом не слюнявит, под юбку не лезет. Разговоры разговаривает, как… как с человеком!

Мы вздохнули с легкою завистью.

— И я поверила, что… что и вправду любовь. Может ведь?!

— Может, — отозвалась Ксюха с печалью.

Я только головой мотнула. Любовь — та еще зараза, так тетка повторяла, а мне все чудилось, что это она от непонимания ворчит, что старая уже, заскорузлая душой. Вот и не видит истинной сути прекрасного чувства. Ага… дурой я была.

Подозреваю, не только я.

— Он ведь замуж позвал, — тихо сказала Линка. — Только… сперва сказал, что он положение в обществе занимает. А я… кто я? Девочка из деревни.

— …Лопушки, — Ксюха закончила фразу.

— Вот-вот, — Линка усмехнулась. — Мне бы уже тогда послать куда подальше, но… я ведь не такая, я ведь умная. Дура. Согласилась… сперва перевелась на заочное. Да и вовсе… и вправду, к чему мне этот университет, в котором все достало до невозможности? Диплом он мне и так купит. И купил. Хороший… где-то там в бумагах лежит. Еще квартиру снял. Тоже хорошую. В центре.

— Ты писала.

— Писала, — Линка отмахнулась от особо назойливого комара. — И тут да… тут правда все… поселил. Учителей нанял.

— Каких?

— Да разных. По риторике. Этикету. Танцам… в том числе на шесте.

— Чего?

— Я ведь должна его радовать… карточки выдал. Мол, ни в чем себе не отказывай… квартира твоя, только… только ремонт дизайнерский, а потому отнестись к нему надо с уважением. Не стоит его портить всякими глупостями, вроде кружевных салфеток. И вкус мой, конечно, неплох для девочки из деревни, но специалист справится с выбором одежды лучше. И макияжа. И вовсе… я сама не заметила, как превратилась в куклу!

Это Линка сказала с немалой злостью.

— Меня наряжали, причесывали. Отвозили и привозили. Говорили, как себя вести. Кому улыбаться, кому… опять же улыбаться. От меня и нужно только было, что стоять рядом и улыбаться, улыбаться, улыбаться… быть дружелюбной, милой…

Она выбросила руку и поймала треклятого комара, которого раздавила в ладони, а ту вытерла о сарафан.

— Когда я попыталась сказать, что сама могу делать что-то… я хотела делать хоть что-то, мне сперва мягко намекнули, что не нужно, после и вовсе заявили открытым текстом, что ничего-то я из себя не представляю. Что таких, как я, хватает, и если не устраивает мое положение, то я могу уйти. Но когда я попыталась… оказалось, что и уйти нельзя. Слишком много в меня вложено. И я обязана отработать долг.

— Чего? — помрачнела Ксюха.

А мне стало интересно, жив ли тот идиот, который вздумал этакое Линке заявить.

— Он начал ревновать. Просматривать мои траты по картам. Допрашивать… вплоть до того, почему я купила два пирожных, а не одно. Кому отдала второе? Повесил охрану, которая следила… потом вовсе запретил выходить без него из дому.

— Почему раньше не ушла? — спросила я.

Вот сомневаюсь, что какая-то там охрана Линку удержать способна.

— Да любила его, идиота, — призналась она, стыдливо отвернувшись. — Надеялась, что это временно, что… поймет, перебесится…

— А он?

— А он жениться решил. Не на мне, — уточнила Линка и села. — Дочь партнера… объединение капиталов. Он так и сказал. Прости, я тебя люблю, конечно, но ты мне ничего-то дать не можешь. А жениться мужчина его положения должен не по любви, а по обязательствам.

— Ой, дура-а-ак, — протянула Ксюха и уточнила. — Он-то живой хоть остался?

— Что ему сделается, — Линка сорвала одуванчик, и еще один, и… у меня тоже руки потянулись, вспомнили, как мы когда-то вот здесь сидели и плели венки из одуванчиков, да не простые, а чтобы короной и сзади коса. У кого коса длиннее, тот и победил. — Я ведь… я просто ушла. Собрала… не все. Оставила драгоценности, из одежды только самое простое и вообще… книги вот забрала, конспекты. Думаю восстановиться на заочку. Если, конечно… он ведь еще тот гад. Упертый, как не знаю что. Вернется и искать станет.

Это Линка произнесла… с надеждой?

Любовь… не только ведьмы ей не чужды. Только, как я на собственном опыте успела убедиться, ничего-то хорошего любовь ведьмам не приносит. Выходит, что не только ведьмам.

— Ничего, — Ксюха подала Линке одуванчик. — Пусть только сунется…

Я кивнула.

Лопушки, может, и деревня, но… чужакам здесь не рады. А вот дядьку Святогора предупредить надобно. Это да…

Разбудил меня Васятка. Прибью засранца когда-нибудь. Несмотря на грозу, которая вчера разыгралась-таки ближе к вечеру, мы с теткой все одно пошли за мятой. А что, гроза громыхнула, полила землю дождем да и укатила себя дальше, на Путринишки. Нам же остался чистый звенящий воздух и грязюка, в которую превратились берега Лопушанки. Речушка эта, в обычные-то дни смирная да ленивая, как все-то в Лопушках, разлилась, разыгралась, подмочила берега.