— Почему Олеся отказалась с тобой встречаться?

Уши Ильи начали медленно краснеть.

— Потому что я ей не нравлюсь. Олеся?

— Правда.

— Ты хочешь, чтобы твоя сестра уехала?

По-моему, стало слишком много правды на один квадратный метр. И в то время, как одна половина ребят смотрела на меня, другая не сводила глаз с Олеси.

Она вздохнула:

— Нет. Артём?

— Правда.

— Какая песня у тебя ассоциируется с…, — Олеся оглядела присутствующих, — Мариной?

— Хмм, — он задумался. — О, точно! Помните, у Сплин была такая песня: «смотрим друг другу в глаза и мороз по коже», — Артём пел и смотрел мне в глаза, — что-то там у них, «серьёзно и несерьёзно»…

— Это нечестно! — завопил Миша. — Артём уже два раза отвечал, а Саша и твоя сестра ни одного!

Артём усмехнулся:

— Ради Бога, я не гордый. Сань, будем считать, что я спас тебя от лишнего ответа и передал свой ход.

— Марина, — Саша нарочно задел меня локтем, — правда или действие?

Кажется, правдой уже все сыты по горло.

— Действие.

— Поцелуй меня.

— Что?

— Я желания не менял. Поцелуй меня.

Не знаю почему, но я посмотрела на Артёма. Он ответил на мой взгляд усмешкой. В глазах так и читалось: а слабо? Да нет, не слабо.

Я наклонилась к Саше, однако, когда до его губ оставались считанные миллиметры, он отвернулся.

— Твой ход.

Месть прекрасна.

— Саша, правда или действие?

— Действие.

— Идите домой, Александр Герц.

Олеся открыла рот, но возразить не успела.

— Шутка, — уточнила я. — Приготовь мне свой фирменный кофе.

Артём закрыл лицо руками и засмеялся.

Саша кивнул:

— Хорошо. Дай мне пройти.

— Нет. Ты что, пролезть не можешь?

— Не смешно.

— А никто и не смеётся. Ползи, как хочешь.

Больно схватив меня за локоть, Саша ударил ногой по ножке табуретки и поднял меня. Илья отпрыгнул к Артёму, и Саша, схватив меня за вторую руку, нагло пошёл вперёд, не сводя с меня глаз.

— Бесишь, — прошипела я.

— Ты уже говорила. Я запомнил, не переживай.

К слову сказать, пока я курила на крыльце, кофе мне Саша всё-таки налил.

— Что это за бурда? — поморщилась я, сделав всего лишь один глоток.

— Горячий? — заботливо спросил он. Нет, правда, с заботой и безо всякой иронии.

— Сладкий! Сколько сахара ты мне положил?

— Ну, как себе обычно делаю, такой и тебе налил.

— Ложек сколько?

Он смутился.

— Две кофе и шесть сахара.

Я посмотрела на сестру:

— И после этого ты хочешь сказать, что он не желает моей смерти? Да не одно сердце не выдержит такой дозировки!

— Да чего ты возмущаешься, я всегда такой пью!

— Это правда, — подтвердил Илья. — Он не нарочно Вам такой налил.

Я повернулась к Саше.

— Спасибо, что ты не нарочно налил мне такой бурды. На будущее, милый: одна ложка кофе и две сахара.

— Да ты вечно всем недовольна! — Саша махнул рукой и опрокинул кружку на меня.

Вскрикнув я подскочила. Сладкий не сладкий, какая разница! А вот то, что горячий, да ещё и огромным пятном по всей белой футболке…

— Прости меня, пожалуйста! — при всём своём желании помочь, он только сильней размазал пятно.

— Да отвяжись ты от меня!

Хорошо, что я оказалась предусмотрительной и часть вещей оставила в комнате первого этажа. Громко хлопнув дверью, я нашла старую майку и стянула с себя грязную футболку. Та-дааам…

— К счастью, я не вижу, кто ты, но кем бы ты ни был, выйди за дверь и дай мне переодеться.

Ответа на мою просьбу (пожелание, приказ?) не последовало. Тёплые руки легли мне на плечи, и влажные губы коснулись шеи. Сопротивление бесполезно, честно. Кто-то очень наглый и очень сильный, обхватив меня за талию, прижимал к себе.

— Ты сопишь, как бурундук.

— Хе-хе.

Меня целует семнадцатилетний парень. Какой стыд!

Я повернула голову:

— Артём, я…

Я — идиот. Потому что не подумала, что в таком положении целоваться гораздо удобней. Я не подумала, а вот он — ловкач! Ловкач, который жадно меня целовал и совсем не беспокоился, что нас могут застать в любой момент. И нас застали. Не знаю, кто именно, но этот кто-то открыл дверь, видимо, обалдел от увиденного, и снова её закрыл с другой стороны.

— Нас застукали, — прошептала я.

— Да плевать, — он не собирался останавливаться. Дыхание становилось более прерывистым, и руки опускались всё ниже…

— Нет, — я оттолкнула Артёма, — нельзя.

Усмехнувшись он вытер губы:

— Что нельзя?

— Ничего нельзя! Тебе семнадцать, чёрт возьми!

— Да брось, малыш, это страсть.

— Дверь видишь? Иди. И будем считать, что этого поцелуя не было.

Он вылетел из комнаты, в которой я сидела до тех пор, пока ко мне не пришла Олеся.

— Долго же ты тут сидишь, — сказала она и включила свет. — Все уже разошлись по домам.

— Меня это ничуть не расстраивает. Я уеду завтра. Мои каникулы затянулись.

— Как знаешь. Артём наверняка будет скучать.

Я прищурилась.

— Дело же не в Саше, верно? Дело в Артёме. Он нравится тебе. Поэтому моё поведение раздражает тебя, в Москве ты не жалуешься.

— Тебе он тоже нравится.

— Я ни на что не претендую.

Олеся ухмыльнулась:

— А я и не переживаю на этот счёт. Артём флиртует с каждой, кто попадается ему на пути, и ты не стала исключением. Надеюсь, ты спорить не будешь?

— Не буду.

Она хлопнула дверью.

Утром положение дел не изменилось. Олеся, конечно, ничего мне не сказала, но по её лицу было видно, что она не расстроится, если я уеду. А я что? А я не хотела портить отношения. В конце концов, её дружок — очень плохой повод для ругани.

— Я собралась, днём уеду. Ты довольна?

— Я не прогоняю тебя и даже не настаиваю.

Я хмыкнула:

— Даже. Нет, я, пожалуй, всё-таки поеду. В Москве у меня остались ещё дела, так что… Надо успеть доделать всё до сентября. Не хочу идти в универ с больной головой, правильно?

— Правильно, всё правильно. Ты всегда права, Марина. Всегда знаешь, как и кому правильно поступить. Всегда дашь хороший совет. Идеальная же.

— Олеся, остановись.

— Правда не нравится?

Я прижалась к двери.

— Утром автобусы ходят?

— Ходят, ходят.

— Замечательно. Покурю и поеду. Не провожай.

Я так надеялась, что не встречу никого из компании сестры, но на крыльце нарисовался Миша.

— Утро доброе?

Я поморщилась.

— У тебя, видимо, добрее.

— Ну, — улыбнулся Миша, — кому утро добрее, а кому вечера слаще.

— Вот оно что, — протянула я, — значит, это ты заходил вчера в комнату.

— Хм. Это ошибочное мнение. О поцелуе я знаю, но ваше спокойствие нарушил не я. Если Вам так интересно, то в комнату заходил Саша. Он же мне обо всём и рассказал.

Я усмехнулась:

— Только тебе рассказал или всем?

— Ха, в этом плане у меня преимущество. Столь ценной информацией Александр поделился только со мной, что уже само по себе удивительно.

— Почему?

— Потому что Саша неописуемое трепло, которое не умеет ни лгать, ни молчать во благо.

— Забавно получается. Саша жуткое трепло, но о поцелуе рассказал одному тебе. Ты что-то упускаешь в своём рассказе или скрываешь.

— Сдаётся мне, что Саша просто бережёт Вашу репутацию, — я удивлённо посмотрела на юношу. — Он ляпнул случайно: разозлился и ляпнул, и тут же пожалел об этом. Скажите, каково это целоваться с несовершеннолетним сыном бизнесмена? Сладко?

— Даже приторно, Миша. К сожалению, ты никогда об этом не узнаешь.

Он завёл руки за голову:

— Интересно, а что скажут Ваши родственники и соседи, когда узнают об этом?

— Думаешь, Саша не выдержит?

— Саша-то, может, и выдержит, а вот я вряд ли.

— Мне плевать на мнение соседей и родственников. Это моя жизнь, и я делаю, что хочу.

— В самом деле?

Разумеется, нет, маленький шантажист! Ты что, до сих пор не понял, что у меня «синдром отличницы», и для меня важно быть на одной волне с обществом, в котором я сосуществую?