Иронию из последнего вопроса я не оценила.

— Всё как-то сразу навалилось…

— Ммм, — понимающе кивнул он, — не хочешь прогуляться и развеять свою тоску? Пригласить в ресторан я тебя, к сожалению, не смогу, а вот угостить мороженым запросто!

Я улыбнулась, вспомнив, как мы с Сашей ругались из-за мороженого в магазине. Однако мою улыбку Артём, видимо, воспринял на свой счёт.

— Согласна?

Согласна, делать-то нечего. Сколько можно сидеть под окнами и ждать, когда Герц остынет.

Закупившись сливочными пломбирами, мы приехали в парк.

— И всё равно ты какая-то грустная, — прочавкал молодой человек, чей рот был испачкан десертом, — может, случилось что?

Я достала из рюкзака книгу (да, я таскаюсь с ней как курица с яйцом) и протянула Артёму.

— Книга вот моя сегодня в магазинах появилась.

— Ого! — он отложил мороженое и не придумал ничего лучше, чем вытереть руки о собственные джинсы, которые и без того были грязными. — Можно полистать?

Ты издеваешься надо мной?

— Да.

— Она ещё и с картинками! — юноша крутил её и рассматривал каждую буковку; похоже, он действительно был рад за меня. — А эти загагуленки ты рисовала?

Я улыбнулась:

— Нет, художник.

— Слушай, а можно я её у тебя куплю? Правда, с собой у меня больше денег нет, но я отдам! Сколько она стоит?

— Я тебе её так подарю.

— А автограф оставишь? На память?

Мы встретились взглядами.

— Что тебе написать?

— Что хочешь.

Промучившись пару минут, я вернула Артёму книгу, на которой не смогла вывести ни строчки. Правда. Не знаю, что на меня нашло.

— Как-нибудь в другой раз…Подбросишь меня до дома?

— Без проблем!

А проблемы меня всё-таки настигли. Дома. В лице Саши.

— Ну что, — он усмехнулся, — удовлетворила свою похоть?

— Не понимаю, о чём ты говоришь.

Герц схватил меня за руку:

— Я видел в окно, как ты уезжала с Артёмом.

— Сочувствую.

— Главное, я дурак думал, что обидел тебя, уже хотел бежать на улицу извиняться, и тут чёрт меня дёрнул посмотреть в окно. Я долго за вами наблюдал. Артём теряет хватку и теперь ему приходится уговаривать тебя дольше? Или в этот раз он пришёл не такой возбуждённый?

По-моему, нам с Алексеем Владимировичем стоит записаться к психотерапевту, причём, обоим и срочно. Когда месяц назад мужчина ударил сына по лицу, рана на губе очень долго заживала, и благодаря мне, сейчас закровоточила вновь.

— Саша, прости меня, — молодой человек закрыл рот ладонью и отвернулся.

Больно? Не то слово!

— Всё в порядке.

— Дай я посмотрю…

— Нет.

— Саша, я только посмотрю!

— Нет!

— Герц, не беси меня и сядь на стул!

Видимо, он думает о последствиях, раз сделал так, как я сказала. Но обработать рану я, конечно же, не успела.

— У тебя, правда, с ним ничего не было? — Саша взял меня за руку.

— Правда.

Обняв меня за бёдра, он притянул меня к себе. Однако целоваться и чувствовать на губах его кровь, наверное, было моим самым безумным решением. Ему было больно, но останавливаться юноша не спешил.

— Ты можешь для меня кое-что сделать? — прошептал Саша.

— Что?

— Напиши мне расписку.

— Какую расписку?

— О том, что больше никогда не будешь близка с Артёмом.

Я отстранилась от мужа.

— Ты с ума сошёл?

— А что, за тобой есть грешок?

— Нет!

— Тогда почему ты не можешь мне её написать?

— Потому что это чушь собачья! Ты что, спать спокойней станешь?

— Возможно, и стану. Это будем моим небольшим козырем на тот случай, если однажды ты захочешь от меня уйти.

— Ты эгоист!

— Ты тоже…Ну, так что, напишешь или нет?

Полагаю, что со стороны я казалась в тот момент злой ведьмой, которой не удалось правильно сварить зелье. Я рвала и метала; листы и карандаши посыпались на пол, и я загоняла их ногами под стол. Дрожащей рукой я вывела ему несколько несуразных строчек о том, что с этого дня клянусь никогда больше ему не изменять (да, он всё равно думал, что Артём возил меня к себе).

С чувством выполненного долга я вручила молодому человеку расписку и гордо удалилась в комнату. Однако через какое-то время я поняла, что оставила в коридоре рюкзак, поэтому тихо, не желая привлекать к себе внимание, направилась в прихожую, где, собственно, и застыла от удивления.

В зеркале мне хороша была видна кухня, на которой по-прежнему сидел Саша с моей распиской в руках. Не знаю, сколько раз он читал написанный текст до меня, но при мне он, как минимум, сделал это раза три! На четвёртый молодой человек поджёг бумагу и пустыми глазами смотрел на то, как в блюдце сгорает «его козырь на случай расставания». Моя злость к нему тут же испарилась; осталась жалость и жуткое желание что-либо поменять в нашей совместной жизни.

История с распиской вроде бы позабылась, но неприятный осадок от неё всё равно остался. Саша, конечно, делал вид, что ничего не произошло, вот только смотреть он на меня начал так, словно я была предателем. Убедить его, что у нас с Артёмом в тот день действительно ничего не было, мне так и не удалось. Обида была настолько велика, что в июле юноша отказался ехать на Рублёвку; свой день рождения он отмечать не собирался, а попасть на торжество к отцу ему не давала мысль, что им с Викторией придётся сидеть за одним столом. На все мои аргументы давался один ответ: «Хочешь — езжай одна».

Честно говоря, я тоже не горела желанием развлекать гостей Алексея Владимировича, но поздравить-то его было нужно. И как итог, я, вооружившись подарком в виде огромных часов (как только я их допёрла, ума не приложу), потопала к дому Герца.

Сомнения в мою душонку закрались сразу же; дом был закрыт, хотя домработница, по идее, должна была уже готовить угощения к празднику. Ворота скрипели, словно насмехались надо мной. Странно, не так ли? Всё открыто настежь, кроме самого здания и гаража.

— Вы кого-то потеряли, юная леди?

Я обернулась. Сосед дядя Коля, прихрамывая, подошёл ко мне.

Я улыбнулась:

— Здравствуйте!

Он прищурился:

— Ааа, Марина, извини, дочка, не признал. Что, попасть не можешь?

— А Вы не знаете, где Алексей Владимирович? — я решила проигнорировать его вопрос, иначе наша беседа может затянуться надолго.

Мужчина почесал затылок:

— Так, что ему сегодня здесь делать? Он завтра приедет!

— Завтра?

— Ну да. И он, и гости прибудут завтра. Твой свёкор заранее не отмечает, знаешь ли. И да, скажи ему, чтобы ворота починил! А то скрипят, как черти на пенсии. И местное хулиганьё однажды ограбит ваш дом!

И тут меня осенило. День рождения Герца завтра; это Саша сбил меня с толку, велев купить подарок сегодня, потому что я могу опоздать на праздник. Бестолковая же я баба, ну. Но самое ужасное, что ни Олеси, ни Ильи тут нет, вызвать себе такси из-за идиотской связи я тоже не смогу. А автобус? А автобус, мать его, уже ушёл! Может, напроситься ночевать к дяде Коле?

— Ладно, Марина, я пойду.

— Вы в магазин? — я улыбнулась и приподняла часы. Они тяжёлые, а мои руки слабые!

— Нет, дочка, я в Москву. За мной сейчас сын приедет. Добро!

Он так быстро посеменил в сторону остановки, что мне стало неловко «садиться ему на хвоста». Может, мне походить по соседям? А что, вдруг кто-то из них собирается в Москву?

— Полагаю, ты здесь не от лучшей жизни. А где Саша? Или ты одна приехала?

— Подержишь часы?

— Ты даже со мной не поздоровалась!

— Ты со мной тоже. Ну так что, подержишь? Пожалуйста. Малыш.

Скривив рот, Артём поставил сумки на землю и забрал у меня подарок для Алексея Владимировича.

— Спасибо. Я хоть покурю, а то уже одурела их сюда тащить. Ты в Москву случайно не собираешься? Нет? Ну ладно, ещё похожу.

— Марина, — молодой человек серьёзно посмотрел мне в глаза, — остановись. Ты столько болтаешь, будто Саня запрещает тебе дома говорить. У меня голова кружится от твоей болтовни!