Алексей Владимирович скрестил руки на груди:

— Вы мне уже надоели, честное слово! Что ни слов, то спор или ссора! Вы хоть когда-нибудь разговариваете нормально, как все обычные люди или нет? Что это за манера такая: уколоть другого? Живёте по принципу: если не сцапался с возлюбленным, то день прошёл зря? Или же вы просто извращенцы, и получаете от такого общение удовольствие? — я еле заметно улыбнулась. — Тогда вы точно психи!

Звонок в дверь прервал грозную тираду Алексея Владимировича.

— Лаврентий Павлович! Рад Вас видеть! — воскликнул он, когда врач прошёл к нам.

— Полно тебе, полно, голубчик. Я ж по делам к тебе, а не чаи гонять. По телеграфу ты так противно гундел, что я не смог разобрать, у кого тут какая болезнь. Но не переживай, я готов даже к холере: в моём чемоданчике, пожалуй, нет только эликсира бессмертия!

Я едва смогла подавить смешок. Лаврентий Павлович был не намного старше Алексея Владимировича, но выглядел он так, словно сбежал из прошлого века. Маленький, сгорбленный, худой старичок с длинной, но какой-то потрёпанной чёрной бородой смотрел на нас из-за огромных очков. В таком виде он был похож на потерянного муравья, который однажды решил стать лекарем. Стоит отметить, что и выглядел мужчина соответствующе: потёртый белый халат и смешной колпак. Почему смешной? А это мои личные ассоциации. В детстве мне мама читала сказку о гноме, мечтавшем стать астрономом, так вот, колпак у гнома был на картинке примерно такой же, как у Лаврентия Павловича, только синий с жёлтыми звёздочками. Да и разговаривал тот гном совсем по-другому. По крайней мере, у собеседников не возникало ощущения, что грамоте его учил сам дедушка Ленин. Не телефон, а телеграф — о, как!

— Холеры, к счастью, ни у кого из нас нет, а вот беременность, возможно, намечается.

— Новая жизнь это всегда чудо!

— Согласен, поэтому мы и позвали Вас, чтобы подтвердить или опровергнуть сей факт, — Алексей Владимирович кивнул в мою сторону.

Врач недоумённо посмотрел на него:

— Алексей, голубчик, я стар, но не глуп. Во всяком случае, мне и в голову не пришло, что среди вас троих брюхатым можешь оказаться ты! Хотя сесть на диету тебе всё-таки необходимо, а то в следующий раз мне придётся проверять на беременность тебя! Твоё брюхо вполне может сойти за третий месяц! Сударь, — старичок обратился к Саше, — не соизволите ли Вы пересадить свои телеса на другой трон? Благодарю Вас, — он сел рядом со мной и протянул мне конфету. — Возьмите, сударыня, а то у девиц поднимается давление, стоит мне оказаться рядом с ними.

Я улыбнулась:

— Спасибо.

— А что это такое? — спросил Саша, когда Лаврентий Павлович достал стетоскоп.

— Прибор.

— Что с ним делают?

— Засовывают в задницу тем, кто мешает врачу проводить осмотр, — Саша быстро положил инструмент на место, а я чуть не подавилась карамелькой от смеха.

Мужчина поднял на меня глаза:

— Сосите, сосите, дорогуша. Впереди Вас ожидает весьма неприятная процедура.

— Что Вы будете с ней делать?

Он поправил очки:

— Сударь, почему у Вас руки постоянно не на месте? Зачем Вы хватаете мой стетоскоп?

— Простите.

— А сейчас? Вот что сейчас Ваши руки делают под столом? Ей-Богу, Алёша, отведи своё чадо к неврологу, у современной медицины он вызывает подозрения!

Если современная медицина предстаёт перед нами в лице Лаврентия Павловича, то в случае беременности я готова родить прямо в поле!

— Ну-с, голубушка, Вы дососали?

Знаете, как трудно сдерживать смех, когда на тебя смотрит гном-астроном в колпаке?

— Да.

— Приступим.

Я была готова к чему угодно, но «современная медицина» ограничилась лишь проверкой моего сердцебиения. Он проверял пульс через запястье. Серьёзно.

— Ох, не поеду я к вашей семье больше, ей-Богу, не поеду!

Саша заёрзал на стуле:

— Что такое? Что-то с ребёнком?

— С каким ребёнком, — протянул врач, — мал ещё твой жеребец, чтобы пони заводить! Не беременна твоя невестка, Алёша, зря ты меня в такой спешке гнал на другой конец города!

— Спасибо Вам, Лаврентий Павлович, — старший Герц поднялся на ноги, — позвольте мне Вас проводить!

Он кивнул:

— Позволю. Что я могу сказать: ты, голубчик, мяса много не ешь, жареным и острым тоже не увлекайся. Невестке своей шоколадных конфет не давай, а сына покажи сразу нескольким специалистам. Вон как на стуле ёрзал! Поди, паразиты какие у парня! И руки! Руки у мальчишки не на месте! Странная семейка, Богом клянусь, странная!

Когда Лаврентий Павлович и Алексей Владимирович вышли в коридор, я наклонилась к Саше:

— Своеобразный доктор.

— Старый папин друг. Хороший врач, но, как видишь, со своими странностями.

— Я заметила.

— Марина, — на одном дыхании произнёс он, — я рад, что ты была со мной честна.

— Хм. Скажем так: ты рад, что я не беременна от Артёма.

— Я не дал бы тебе сделать аборт. И всё равно бы женился.

— Хотел воспитывать чужого ребёнка?

— Чужого? Нет, чужого бы не хотел. Но твой ребёнок априори не может быть для меня чужим.

Я усмехнулась:

— Забудем об этом.

Алексей Владимирович вернулся на кухню и поставил на стол бутылку шампанского. Мужчина улыбнулся.

— Я так понимаю, свадьба в мае?

Однажды, когда я была маленькой девочкой, меня посетила чудная (ударение ставьте куда хотите) мысль: как же, наверное, хорошо быть организатором свадеб! Счастливые жених и невеста будут радоваться твоим криворазвешенным шарикам, гости будут восхищаться сервировкой стола, за которой ты аки Аргус следил, и всем вдруг станет хорошо!…

Боже. Ну вот что было в моей голове, скажите?

Мы отказались от организатора, решив, что всё сможем устроить в лучшем виде и без него. Саше, как вы понимаете, вообще не было никакого дела до тонкостей торжества, впрочем, как и мне. Но! Я же женщина, понимаете, женщина! Меня просто обязаны волновать все эти рюшечки, кружавчеки и прочая дрябедень. А ещё я должна быть милой, скромной и не каркать (читай: смеяться) как старый ворон на всю Москву! На самом деле эта маленькая толика стереотипов, которые меня преследовали до самого мая. К счастью, Екатерина Павловна (мать Саши), заметив, какую тошноту вызывают у меня платья, чулочки и туфельки, вздохнула и отправила меня гулять восвояси; сказала, что сама будет заниматься организацией. Повезло мне со свекровью, правда?

Следующий кошмар носил название: девичник и мальчишник. Честно, я бы с большим удовольствием провела этот «последний день свободной жизни» в стиле Бриджит Джонс: валялась на диване, смотрела сопливые фильмы и тоннами поедала мороженое. Но так нельзя! Мне обязательно нужно встретиться с девочками! Да с какими, чёрт возьми, девочками?! У меня нет подруг! Я одинокий волк! Рррр…

…Олеся и Полина с жалостью посмотрели на меня, когда в ход пошла третья порция шоколадного мороженого с шоколадным сиропом и кусочками шоколада.

— Ты не влезешь в платье, — хмыкнула подруга.

— И очень хорошо! Оно лопнет на мне прямо во время росписи! И я вместе с ним.

— Ты совсем-совсем не хочешь замуж?

— Почему? Очень хочу, но это же не повод отказываться от мороженого, правда?

Полина покосилась на Олесю, и она, поставив на стол стакан с соком, спросила:

— Ребята сейчас на мальчишнике?

— А что, разве Илья не сказал тебе, куда идёт? Уверяю тебя: их мальчишник такой же унылый как наш девичник. Пока я лопаю мороженое с пирожными, Саша грызёт орехи и запивает их нелюбимым светлым пивом.

Полина улыбнулась:

— Может, тёмным.

— Ага. Или вообще водкой. У мальчика такой стресс!

Олеся вытянула губы:

— Вы уже решили, кто будет свидетелем на вашей свадьбе?

— Илья. Кто же ещё!

— Нет, — она покачала головой, — Саша сказал, что это будет не Илья.

Я усмехнулась:

— Вариант, что свидетелем станет Миша, я даже рассматривать не хочу, потому что это невозможно!