— Доброе утро. Его же можно назвать добрым?

Олеся повернула голову.

— Конечно. Доброе, Марина.

— Ты обиделась на меня за вчерашнее?

— С чего бы? Ты всего лишь поссорилась с моим лучшим другом, поцеловала другого друга, а я-то здесь при чём? Это же всё не со мной произошло, правда?

— Ну, — я потёрла глаза, — хочешь, я пойду и извинюсь перед ними? Перед обоими?

— Ты вчера уже извинилась перед одним, хватит.

Я села рядом с сестрой.

— Ты боишься, что сегодня они к тебе не придут?

— Мне нечего бояться. Но тебе всё же стоит изменить к ним отношение. Знаешь, твои шуточки их действительно задевают.

— Я могу уехать.

Она посмотрела мне в глаза:

— Ты заставляешь меня чувствовать себя неловко. Выходит, что я сначала тебя пригласила, а теперь выгоняю?

— Вовсе нет. Я же сама предложила этот вариант.

— Нет, — задумчиво протянула Олеся, — это неправильно. Оставим всё, как есть. Только больше не накаляй атмосферу, договорились? — я развела руками. — Вот и отлично. Сделать тебе кофе?

— Когда я от него отказывалась? — ответила я и вышла на улицу покурить.

Обмотавшись махровым халатом чуть ли не с ног до головы, я поджала под себя ноги и медленно, смакуя, курила первую сигарету за этот день. Непередаваемое чувство. Эйфория. Которая длилась меньше минуты, потому что скрипнула калитка, и напротив меня встал Миша. Руками он, как в первый раз, не размахивал.

— Здравствуйте, Марина.

— Здравствуйте, Михаил.

— Как Вам сегодня спалось? Кошмары не снились?

— Не провоцируй меня на сарказм. Олеся запретила мне вас обижать.

Он усмехнулся:

— В таком случае с Вашего позволения я пройду в дом?

Я кивнула:

— Катитесь колбаской, Михаил.

Только я потянулась за второй сигаретой, как на крыльце стал топтаться Илья.

Он поджал губы и помахал мне рукой:

— Приветствую Вас!

— Да, — проворчала я, — самое доброе утро в моей жизни.

Поняв, что рассекать по дому в халате плохая идея, я поднялась в комнату, в которой меня расположила Олеся, с благим намерением переодеться. К счастью, у меня хватило ума встать к окну спиной, когда я надевала бюстгальтер, потому что, обернувшись, я увидела, как из окна второго этажа противоположного дома на меня смотрит Саша. А знаете, что у него в тот момент читалось на лице? «Ну и уродство», — вот, что читалось. Мы посмотрели друг на друга, и я дёрнула жалюзи. Меньше видит — реже пугается.

— Ты куда? — спросила Олеся, когда я пронеслась по гостиной.

— Скоро вернусь!

Не говорить же ей в самом деле о том, что я бегу к её незаменимому лучшему другу, чтобы договориться с ним о перемирии. Хотя бы на короткий срок.

Мне прекрасно удалось разглядеть дом молодого человека. Огромный такой, белый. Интересно, он по нему когда ходит, не теряется в обилии комнат?

Звонить в звоночек на калитке я не стала. Решила воспользоваться старым, дедовским методом: кричать во всё горло. Долго кричала, под конец уже даже бесилась, но всё же этот напыщенный индюк всё-таки соизволил спуститься ко мне.

— Чего ты орёшь? — не без раздражения спросил Саша, — Ты мне всех кур распугала!

— У тебя там куры? — искренне удивилась я и приподнялась на носочках, чтобы на них посмотреть. Да, я городской человек и видела этих птиц только в детстве, которое уже давно закончилось. Но Саша хлопнул калиткой и остался стоять со мной на улице, не дав мне взглянуть на них хотя бы одним глазком.

Он усмехнулся:

— Сомневаюсь, что ты пришла ко мне на кур смотреть.

— Вот видишь, — я скрестила руки на груди, — ты первый начинаешь конфликт. А я к тебе, между прочим, помириться пришла!

— Да?

— Да! Мир? — я протянула ему руку.

Саша посмотрел мне в глаза, протянул руку, но, не коснувшись ни одного моего пальца, засунул её в карман шорт. Второй он опирался на калитку и без конца лохматил волосы.

— Как ты нашла мой дом?

— Ты серьёзно? Вообще-то ты на меня из окна пялился!

Он фыркнул:

— Было бы там на что ещё пялиться.

— Ну знаешь, ты тоже не фонтан.

Уголки его губ едва заметно приподнялись. Кажется, война закончилась без победителей и проигравших?

И, возможно, наш разговор продолжился бы и, Саша даже показал бы мне кур, но к нам на мотоцикле подъехал Артём.

— Алоха, друзья! — он улыбнулся и сделал селфи. — Саня, ты постоянно портишь все фотографии своим унылом лицом. Улыбнись же, ну!

— Да не буду я улыбаться, — он отвернулся, когда Артём решил сфотографировать нас ещё раз.

— Противный какой, — Артём убрал телефон. — А вы чего тут стоите? Что обсуждаете?

Я улыбнулась:

— Лучше тебе об этом не знать.

— Чего, чего, чего, это то, о чём я подумал? — не слезая с мотоцикла, Артём обнял нас за плечи. — Ребят, а втроём сколько будет стоить?

— Саша! — пробасил мужской голос.

Мы отскочили от Саши.

— Здравствуйте, — кивнула я.

— Добрый день, — ответил мужчина среднего роста с длинными русыми волосами. — Саша, можно тебя на минуту?

По-моему, перед нами только что предстал его отец. Уж слишком Саша был на него похож. Но на всякий случай я всё-таки решила эту деталь уточнить.

— Это кто? — шёпотом спросила я.

— Папа, — Артём тоже отвечал мне шёпотом.

— Сашин?

— Общий, — я громко засмеялась, но тут же зажала рот рукой, — тсс, иди сюда, я тебе кое-что о нём расскажу.

Сгорая от любопытства, я подошла к Артёму и наклонилась к нему. Интересно же, что он выдумает.

— Что такое?

— Говорят, что Алексей Владимирович по ночам ходит по деревне с большим фонарём.

— Зачем?

— Он сначала отлавливает, а затем ест маленьких детей, которые не спят! — окончание фразы Артём выкрикнул и начал меня щекотать. С моей стороны, соответственно, раздался визг, который привёл в недоумение и Сашу, и его отца.

— Простите, — я кашлянула и отошла от Артёма.

Алексей Владимирович, скривив губы, посмотрел на меня, а затем обратился к сыну:

— Ты всё понял?

— Да, пап.

— Хорошо, тогда я поехал. Всего доброго, Артём. До свидания.

Я улыбнулась:

— Марина.

— Я не спрашивал Вашего имени.

Наивно полагая, что мужчина скрылся на участке, я сказала Саше:

— По крайней мере, теперь я понимаю, в кого ты такой говнюк.

Алексей Владимирович высунул голову из-за калитки; вид у него был грозный, но, тем не менее, он только покачал головой в то время, как Артём прыснул от смеха.

— Идиоты, — простонал Саша и рванул к дому Олеси.

Мы с Артёмом поплелись за ним.

Когда я зашла в дом, Олеся сидела на диване, поджав ноги под себя, и читала книгу. Миша сидел рядом с ней, украдкой поглядывая на пожелтевшие страницы, а Илья, облокотившись на стол, подкидывал и ловил зелёного попрыгунчика.

— Где ты была? — спросила Олеся, не отрываясь от книги.

— Да вот, походила по полям, по лесам и друзей твоих привела.

— На этот раз без происшествий?

— Само собой.

— Да, — хмыкнул Саша, — если не считать того, что она назвала моего отца говнюком.

Удивлённые глаза сестры заставили меня немедленно начать оправдываться.

— Что? Я Сашу назвала говнюком, а не его отца!

— Разумеется, — Саша потеснил Мишу и плюхнулся рядом с ним.

— Хватит тебе уже, — огрызнулась я, — ты специально так говоришь, чтобы лишний раз меня позлить.

— Мне это невыгодно. С тобой дружить надо.

— Наконец-то! Первая умная мысль за последние два дня. И вообще, где мой обещанный кофе?

— Я тебе ничего не обещал.

Артём хихикнул:

— Это всё я: я обещал тебе чай.

— И где?

— Я передумал, малыш. Давай я лучше тебе мороженое куплю?

Видимо, он рассчитывал на то, что я откажусь, но я-то понаглее некоторых буду.

— А давай! Сто лет уже мороженое не ела.

— Хе-хе. Пойдём тогда в магазин, я же не знаю, какое ты хочешь.