— Что ты хочешь? Ты же не просто так стоишь тут и поёшь мне свои песни.

— У меня есть к Вам предложение.

— От которого я не смогу отказаться? Да как бы не так.

— Я никому не рассказываю о Вашем поцелуе с Артёмом, а Вы помогаете мне наладить отношения с Олесей. Вы же понимаете, о каких отношениях идёт речь?

— Что-то мне подсказывает, что ты не дружить с ней хочешь.

— Я хочу с ней встречаться.

Я хмыкнула:

— Насильно мил не будешь.

— Это Ваш окончательный ответ?

Я громко засмеялась.

— Слишком сложная игра. Я не собираюсь тебе помогать, эгоист.

— Тогда я всем расскажу о поцелуе!

— Утютютю, хватит плеваться, — я тряхнула рукой. Нет, мне действительно показалось, что на меня что-то капнуло.

— Я не плююсь!

О, Господи. Вот уж, правда, чего боишься, то и случается. Брызги полетели во все стороны, не забыв задеть и меня. Миша, который сам не ожидал такого поворота событий, быстро прикрыл рот рукой и, испуганно выпучив глаза, смотрел на меня.

Я усмехнулась:

— Вот видишь, сама судьба подала тебе знак: болтай поменьше.

— Я…я…я…

— Свинья, — я потушила сигарету.

— Я всем расскажу о случившемся!

— И про слюни свои упомянуть не забудь.

Расскажет, не расскажет, какая теперь разница? Уеду, и дело с концом!

По крайней мере, именно с такими мыслями я шла к автобусу.

— Эй! Ты куда?

Я обернулась:

— Домой, в Москву, не видишь что ли?

— А как же змей? — расстроенный Артём показал мне не аккуратно склеенную картонку.

— Не получится, прости.

— Ну вот ещё, я всю ночь его клеил, а у неё не получится! На какую остановку ты идёшь?

Я развела руками:

— На ту, с которой ты меня тогда забрал.

— Отлично, — ответил он, разматывая нитки, — запустим его по дороге.

— Ты серьёзно?

— Абсолютно.

Артём закинул мою сумку к себе на плечо, запустил в небо змея, схватил меня за руку и побежал вперёд. И плевать ему было на то, что позади него, у дома Олеси стоял Саша. И на вышедшую на улицу Олесю он не посмотрел; шантаж Миши, ворчание Ильи, всё это — пустота для него. Артём радовался как ребёнок, смеялся и кричал, когда змей из-за ветра косился в другую сторону. Смотрел мне в глаза и смеялся, смеялся, смеялся…

Я отняла у него змея и выпустила в небо.

Артём обнял меня.

— Я не отпущу тебя, — прошептал он, когда подъехал автобус.

— Мне нужно ехать.

— Нет. Господи, — мы соприкоснулись лбами. — Это слишком яркое лето, это не правда, и тебя тоже нет, я тебя выдумал, да? Хе-хе.

Или всё-таки это я тебя выдумала?…

В Москве мы с Олесей «дачную тему» не затрагивали ровно до тех пор, пока она в следующем июле вновь не собралась на дачу. По случаю её отъезда, мы встретились в одной из московских кофеен. Причём, инициатива исходила от сестры, что меня порядком напрягало. Я уже догадывалась, что меня ждёт не самый лёгкий разговор.

— Спасибо, что согласилась встретиться.

— Да брось, — пробормотала я, — с какой стати я должна была отказаться?

— В том году не очень хорошо получилось.

— Забыли.

Олеся подняла на меня глаза:

— Ты приедешь?

— Куда?

— Ко мне, в июле. Или ты едешь в Воронеж?

О, да, я еду в Воронеж. На всех порах несусь, уже года как три.

— Нет, с Воронежем не получается. С Ульяновском, впрочем, тоже, — хмыкнула я.

— Вы поругались с Игорем?

— Мы расстались.

Такой ответ побудил Олесю вспомнить об Артёме.

— А Артём?

— Какой Артём?

— Давай сегодня без фальши. Ты прекрасно знаешь, о ком я говорю.

— Хорошо, — кивнула я, — давай без фальши. А что Артём?

— Вы общались с ним в Москве?

— Нет.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

А чего мне, рыдать теперь что ли? Хотя лгать не буду, одно время плакать действительно хотелось. Покидая Рублёвку, я почему-то искренне была уверена в том, что нравлюсь ему, и даже думала, что наше общение продолжится в Москве. Но я ошиблась. Ошиблась, похоже, во всём. Сам Артём мне не писал, на мои сообщения (о, век высоких технологий!) тоже не отвечал, и вообще со стороны всё выглядело так, словно мы с ним и не были никогда знакомы.

— Да.

— Заранее прости меня за то, что я сейчас тебе скажу, но молчать я больше не могу. Ооох, — протянула сестра, — как же это тяжело — говорить людям правду, которую они не хотят знать. Я разговаривала с Артёмом.

Я нахмурилась:

— О чём?

— О тебе. Прости, но я должна была во всём разобраться!

— В чём разобраться, Олеся? Мы просто целовались! Ни о каких отношениях, вселенской любви или о чём-то ещё разговоров не было, понимаешь? Он свободный человек, молодой, красивый, он живёт одним днём, понимаешь? Живёт так, как и надо жить! Не думает о том, что будет или не будет завтра, ему всё равно, что скажут люди, где он проснётся завтра, с кем проснётся, в конце концов! А я другая, Олеся, совсем другая! Для меня общественное мнение играет большую роль, я привыкла планировать свой день без разнообразий! У нас с Артёмом даже при всём желании ничего не получится!

— Всё упирается в возраст.

— Всё упирается в вас!

И тут понеслось. По-моему, я высказала сестре всё, что думаю о её друзьях и о ней, в частности. Она со всем спокойствием удава, которое только можно представить, выслушала меня и сказала, когда я отвлекалась на кофе, чтобы перевести дух:

— Это даже хорошо, что ты немного поругалась. Теперь разговор у нас пойдёт на других интонациях.

— Предлагаю этот разговор вообще закончить. Мы спорим о пустых вещах.

— Нет уж, давай доведём его до конца. Повторяю ещё раз: я разговаривала с Артёмом о тебе.

— Прекрасно. Дальше что?

— А дальше читай сама.

Она с какой-то брезгливостью дала мне свой телефон, в котором была её переписка с Артёмом. Пробежавшись пару раз по строчкам, я усмехнулась и протянула ей смартфон.

— На какую реакцию ты рассчитывала, показав мне это?

— Надеялась, что в твоей писательской, бестолковой голове что-то щёлкнет, и ты, наконец, откроешь глаза.

— Это интересный аргумент.

Я пыталась говорить, как можно спокойней, хотя чувствовала, что через пару слов наверняка сорвусь. Мало того, что Артём не помнит моё имя, так он ещё написал Олесе, что я ему навязываюсь и чуть ли не преследую! Каюсь, виновна только в одном: первое время писала ему в социальные сети, всё остальное же — не выдумка, а наглая ложь!

— Не передумала? Насчёт Артёма?

— У меня к нему нет и не было никаких чувств, Олеся. Вы оба преувеличиваете. А летом я тебя навещу, обязательно навещу.

Бросив деньги за кофе на стол, я, не попрощавшись с сестрой, вышла из кофейни. А что, правда же: никаких чувств не было. Нравился, да, но влюблённость или любовь… Нет, увольте.

На этот раз я оказалась хитрей: созвонилась с Олесей, пока ещё телефон был в состоянии поймать хоть какую-то связь. Повезло, что в момент моего звонка сестра была не дома, а где-то в одном из ближайших городов от Рублёвки (Звенигород?), сообщив, что вернётся в деревню примерно через час. Но я могу не переживать: она оставила Сашу сторожить дом (серьёзно?), поэтому дверь открыта.

Прекрасно. Почти час в компании парня, который мечтает меня задушить. И это ещё лёгкая смерть, между прочим! Хотя, зная его, ему проще будет меня отправить. Например, своей сладкой бурдой, которую он называет кофе.

Я осторожно открыла дверь и прошла в дом. Саша мирно дремал на диване. Я аккуратно, стараясь его не разбудить, поставила сумку на пол.

Когда я направилась на кухню, чтобы поставить чайник, Саша схватил меня за руку.

— Здравствуй, — сказал он, не открывая глаз.

— Здравствуй.

— Как твои дела? — Саша сел на диван. — Что у тебя нового?

— Что это с тобой? Переизбыток нежности?