— Я всегда хотела быть королевой, — Ингерда принялась вальяжно прохаживаться из стороны в сторону, — Большую часть времени даже твоей королевой. А потом поняла, что ты королем быть не заслуживаешь.

Неужели все это было сделано только из-за того, что Ингерда вдруг его возненавидела!? Это не укладывалось у Тейвона в голове. Это не могло быть правдой.

— А кто же тогда заслуживает? Лукеллес? — С горькой усмешкой поинтересовался он.

— Ты разве еще не понял? Торгаш просто держит для меня трон, пока я не сделаю то, что планировала.

— И что же ты сделаешь? Убьешь остальных ветувьяров, чтобы остаться единственной на свете?

— Ты дурак, Тейвон, — Хмыкнула Ингерда, — Такой же дурак, как Этида. Она могла просить у богов гораздо большего, но попросила лишь это, — Она обвела рукой их обоих, — Лишь эти жалкие две жизни.

— Ты не знаешь, с чем связываешься… — Тейвон понял, что Ингерда говорит о древнекирацийской магии, по преданию принадлежащей тем самым богам, что даровали Этиде способности ветувьяра.

— А ты — тем более. Тебя ведь никогда не интересовало что-то новое, неизведанное. Ты боялся каждого шороха. И я воплотила твой ночной кошмар в жизнь. Ты трус, и это вторая причина, почему я решилась забрать у тебя трон.

— Так значит, твоя смерть…

— Была нужна для отвода глаз. Поначалу я считала ее не самой удачной идеей, но вы со своей сестрицей и ее псом-графом так охотно взяли этот след, что у меня появилось необходимое время. Потом удача улыбнулась мне еще больше, когда на севере замаячили гвойнцы, и тебе пришлось вернуть Флетчера, которому до меня не было никакого дела.

— Все равно это невозможно было подготовить за такой короткий срок. Ты врешь, — Тейвон все еще пытался убедить самого себя, что этот разговор — страшный сон, вымысел его больного воображения.

— Здесь ты прав, я бы не справилась без Лукеллеса. Я лишь ускорила то, что он и так собирался сделать.

— Он сотрудничал с Зиеконом, — Зачем-то, словно желая услышать подтверждение от Ингерды, выпалил Тейвон.

— Сотрудничал. Потому что империя знает, что сильного врага можно не побеждать в лоб, а уничтожить изнутри. Правда, Лукеллес каким-то образом собирался обмануть императора, но я не думаю, что это бы закончилось для него хорошо.

— А ты не думала, что он захочет обмануть и тебя?

— Нет, — Глаза Ингерды самодовольно сверкнули, — Потому что его собираюсь обмануть я. Король из него выйдет даже хуже, чем получился из тебя. Мне не нужна Кирация, которой будет править торгаш.

— Тебе нужна Кирация, которой будешь править ты, — Отозвался Тейвон.

— Поверь, так будет лучше, — Она вновь похлопала ресницами, — Для всех.

— То, что ты смогла обвести нас вокруг пальца, еще не делает тебя королевой, — Тейвон шагнул к ней, и Ингерда отступила назад, словно опасаясь его приближения.

— А что сделало королем тебя? Только то, что ты родился в нужной семье.

— Это не имеет значения. Я делал ради Кирации все, что было в моих силах — мой народ не голодает и не бедствует, а границы защищены.

— Но твои ли это заслуги? — Ухмыльнулась Ингерда, — Или Реморы с Флетчером? Ты никогда об этом не думал?

Думал, черт возьми. Он думал об этом множество раз, и все время пытался представить, как бы он справлялся с королевством без них. “Нашлись бы другие” — говорил себе Тейвон, но был бы он в них так же уверен?

— Ты сделала все это только из-за того, что я не дал тебе корону. Не захотел исполнить твою прихоть, — Протянул Тейвон.

— Я была готова стать твоей тенью. Быть примерной королевой и рожать тебе детей. Но ты сделал другой выбор.

— И ты приказала Лукеллесу притащить меня сюда, чтобы убить? — Тейвон сделал еще шаг, и Ингерда снова попятилась назад.

Ее самообладание не было таким уж незыблемым. Под маской уверенной и расчетливой стервы скрывалась испуганная девчонка, хотя Тейвон и не догадывался раньше, что Ингерда способна ею быть. Он уверенно оттеснял ее к краю парадного зала — скоро Ингерда уткнется спиной в стену, и что тогда? Позовет своего головореза, чтобы он избавился от Тейвона? Тогда зачем вообще нужен этот разговор? Попрощаться?

— Мне не нужна твоя смерть, — Ингерда подняла на него глаза.

— А что же нужно? — Тейвон продолжал наступать.

Странно, что наемник все еще никак не реагировал. Вдруг Тейвон прятал в рукаве кинжал? Должно быть, это Ингерда приказала ему не вмешиваться. Она знала, что Тейвона можно не бояться.

— Ты скоро сам узнаешь.

Она вновь отступила назад — крохотный шажок, но Тейвон его заметил. Не выдержав, он спросил:

— Ты что же, меня боишься?

Улыбка на губах Ингерды померкла. Сейчас она и вовсе казалась той самой придворной дамой, в которую Тейвон когда-то влюбился. Он и сейчас не чувствовал к ней ненависти. Только разочарование.

— Не тебя, — Прошептала она, — Себя.

В глазах у нее промелькнула целая буря из чувств, и в то же время лицо ее обдало таким холодом, что Тейвон застыл на месте. Он стоял и смотрел на своего врага, на женщину, обманувшую его, отнявшую у него трон, Престона, Эйдена, и надевшую корону на плешивую голову Лукеллеса. Она была отвратительна и прекрасна одновременно. Ее хотелось убить.

Но сначала — поцеловать.

Он ничего не мог с собой поделать. Черт возьми, будь у него кинжал, он действительно вонзил бы его ей в сердце, но у Тейвона не было ничего, кроме собственного безумия.

На этот раз Ингерда не успела отстраниться. Тейвон приблизился к ней и вовремя схватил ее за руку, не давая уйти. Да она и не сопротивлялась, когда он притянул ее к себе и буквально впился в ее губы своими.

Он целовал ее так жадно, как только мог, вырывая этот поцелуй из когтей той стервы, которой Ингерда теперь стала. Но она тоже желала этого — на мгновение Тейвон даже почувствовал прикосновение ее пальцев на своем лице.

А потом она отстранилась, так резко, словно вынырнув из воды. Ее пылающий ненавистью взгляд прожигал Тейвона насквозь.

— Я больше не люблю тебя, — Она положила руку ему на грудь, отталкивая от себя, — Все кончено.

Только сейчас Тейвон ощутил все то опустошение, которое должно было прийти еще давно. Он вдруг понял, что потерял и осознал, что больше не сможет за это бороться. Ингерда его предала, и в ее предательстве был виноват он сам.

— Флавио, проводи гостя к остальным, — Приказала девушка своему наемнику, — Мы закончили.

*

Не желая больше лежать на холодном жестком полу, Ланфорд осторожно сел. Тело его, облаченное в неудобную монашескую рясу, ни капельки не болело, но казалось каким-то медлительным, словно сонным.

И все-таки этого вполне должно хватить на то, чтобы осуществить приказ Биркитта. Главное, что при нем остался его разум, и плевать, что его пребывание здесь, в такой дали от Эделосса, обеспечивала ересь.

Ланфорд оглядел место, в котором оказался. Это был то ли замок, то ли старинная церковь, сложенная из грубого серого камня. Он не видел ни окон, ни мебели — здесь были только колонны, которые удерживали на себе высокие каменные своды потолка. Свет давали несколько факелов, развешанных по стенам. В остальном же здесь было пусто, как в склепе.

— Назови свое имя, сын мой, — Обратился к нему выпрямившийся во весь рост Нэриус.

Камарил поднялся на ноги, осматриваясь вокруг. Кроме них двоих в помещении не было ни души.

— Ланфорд Карцелл, камарил ордена Истинного Лика, — Голос у монаха, в чьем теле он оказался, был тихий и хриплый, но слух не резал.

Нэриус сдержанно улыбнулся и шагнул к Ланфорду, одобрительно положив руку ему на плечо.

— Обряд замещения душ прошел благополучно? — Вкрадчиво спросил он.

— Насколько я могу судить — вполне, — Пожал плечами Ланфорд.

— Богам угодно деяние сие, — Нэриус вновь решил надеть на себя маску праведного святого, — Оттого они и помогают нам на этом пути.

— Зачем я здесь, великий? — Ланфорд, даже в обличье монаха, все еще не желал слушать пустые набожные речи, тем более, из уст еретика.