Наша следующая встреча с особой королевской крови произошла в тот же день. Мы закончили сервировать обед и как раз разбирали то, что вернулось несъеденным. Обычно в кухню возвращалось довольно много еды, потому что королева любила, чтобы во время каждой перемены был выбор из нескольких блюд.

— Вижу, мистер Уильямс, ваша жареная рыба понравилась, — сказал мистер Анджело. — Не осталось ни одного куска.

— Какая жалость! Мне самому хотелось ее попробовать, очень уж аппетитной она выглядела.

Тут дверь открылась, и в кухню вошел граф Вильгельм, жених принцессы Софии. Мы все уставились на него. Граф огляделся вокруг и спросил:

— Вы английские повара, ja[34]?

— Совершенно верно, ваше высочество. Чем мы можем вам помочь? — спросил мистер Анджело, в то время как я замерла в реверансе.

— Очень надеюсь, что поможете, — с сильным акцентом произнес граф и направился прямиком к мистеру Анджело. — Меня в высшей степени разочаровала пища, которую вы подаете моим царственным родственникам.

— Почему же, сэр? — Напугать мистера Анджело было нелегко. Он шагнул вперед и остановился напротив графа.

— Fleisch![35] — воскликнул граф. — Совершенно недостаточно fleisch!

— Вы имеете в виду мясо, сэр? К обеду подали бараньи котлеты. И голубей.

Граф пренебрежительно отмахнулся:

— Это для старушек и изнеженный женчин. Я — мужчина! Мне нужно fleisch, чтобы поддерживать в себе силы. Где свиной шницель? Где rindfleisch[36]? Где знаменитые английские ростбифы?

— Простите, сэр, но это Франция. Здесь английских ростбифов не найти.

Граф Вильгельм нахмурился:

— Вы проявляете неуважение! Издеваетесь надо мной?

— Вовсе нет, сэр, я говорю чистую правду. Боюсь, в отеле не нашлось пока ни куска говядины, которая соответствовала бы моим высоким стандартам, — проговорил мистер Анджело. — Вы должны понять, что мы тут вынуждены отдаваться на милость французских мясников и того, что они нам присылают. Во Франции не едят мясо большими кусками. Оно тут дорогое, достать его не так просто. Но я уже дал об этом знать, и в случае необходимости нам будут присылать мясо из Англии.

— А я между тем остался голодным, — заявил граф.

Я сильно в этом сомневалась. Для молодого человека он был слишком уж круглым: его желтый атласный жилет едва сходился на животе.

— Вы должны сделать так, чтобы у меня было достаточно отличного мяса к каждой трапезе, — сказал он. — Если не бифштексы, пусть это будут печень, почки, мозги. Подкрепляющие продукты. Еда, подходящая для здорового мужчины вроде меня.

— Очень хорошо, милорд, — кивнул мистер Анджело.

Я поняла, что он не особенно понимает, как обращаться к немецкому графу — как к особе королевской крови или просто как к аристократу.

— И еще одно. — Граф погрозил мистеру Анджело пальцем. — Кто отвечает за nachspeisen?[37] По-вашему это будет пудинги.

— Мисс Бартон, — сказал мистер Анджело.

Вильгельм удивленно повернулся ко мне:

— Женчин? Вы позволяете женчин готовить?

— Мисс Бартон превосходно готовит, — заявил мистер Анджело, и я чуть его не обняла.

— Очень хорошо, — посмотрел на меня граф.

— Вам что-то не понравилось, ваше высочество? — спросила я.

— Эти пудинги — взбитые сливки, мороженое, всякие маленькие сладкие штучки — они для женчин. А вчера вы подали мильфей, которым мы в Германии кормим детей. Где клецки, пончики, английские пудинги на сале? То, что действительно насыщает!

— Прошу меня простить, сэр, — ответила я, — но королева не слишком любит тяжелые пудинги. А мильфей, наоборот, очень любит, особенно после дальних поездок. Вы, конечно, понимаете, что мы готовили то, что ей нравится. Дома она утверждает каждое меню. Уверена, так будет и здесь, когда ее величество как следует обоснуется.

— Тогда делайте ей этот ее мильфей и взбитые сливки, но, во имя всего святого, приготовьте мне нормальный пудинг.

— Я очень постараюсь, ваше высочество, — я сделала еще один реверанс.

Он определенно это одобрил.

— Отлично! Продолжайте. Продолжайте! — Он махнул рукой в нашу сторону, пошел было к выходу, но вдруг остановился. — Это что?

— Вафельные трубочки к чаю, — объяснила я.

Он взял одну трубочку, забросил ее в рот и, не успев прожевать, объявил:

— Неплохо! А этот торт? На нем шоколадная глазурь или кофе? — К моему ужасу, он провел пальцем по глазури, соскребая ее с поверхности торта, а потом облизал палец. — Ага, шоколад. Хорошо!

Он еще раз осмотрелся, и его взгляд упал на Джимми:

— А что готовить вы, молодой человек?

— Джимми — наш ученик, — ответил мистер Анджело. — Он пока только делает подготовительную работу.

— Очень хорошо! Продолжайте. — Граф кивнул и удалился.

Дверь за ним захлопнулась.

— Надутый наглец, — буркнул мистер Анджело. Его лицо сильно покраснело. — Явился сюда, сноб этакий, как будто он в собственном дворце.

— Только посмотрите на мой торт, — процедила я. — Мне придется соскрести всю глазурь и покрыть его новым слоем.

— Мисс Бартон, мне очень жаль, что вас так оскорбили, — сказал мистер Фелпс. — Никогда за все эти годы на кухне не видел ничего подобного! А вы, мистер Анджело?

— Я тоже не видел, — согласился наш шеф. — И не думаю, что ее величество одобрит подобное поведение. Она сама всегда очень обходительна с теми, кто ей служит. Думаю, мне придется рассказать об этом сэру Артуру, ее личному секретарю. Мы не допустим, чтобы этот толстяк вваливался к нам на кухню, когда ему это заблагорассудится! Чем мы можем вам помочь, мисс Бартон? — добавил он. — Джимми, принесите нашему шеф-кондитеру сахарную пудру и шоколадный порошок.

Потом мы совместными усилиями спасали мой торт. Во мне до сих пор все бурлило от возмущения, но одновременно я чувствовала тепло: мы были заодно и заботились друг о друге.

Случилось так, что шанс повидаться с Джайлсом Уэверли выпал раньше, чем я думала. Нам сообщили, что завтра ее величество ужинает со своим кузеном, королем Бельгии Леопольдом, у которого неподалеку от Ниццы была вилла. Остальные удовлетворятся холодным ужином, поэтому вся вторая половина дня у нас освободится.

— Рад, что он не явится сюда, этот грязный старикашка, — пробормотал, сообщив нам новости, мистер Анджело. — А то пришлось бы надежно запереть нашу мисс Бартон в кухне. — Он бросил на нас взгляд хорошо осведомленного человека. — Видите ли, он охоч до молоденьких девочек. Вы, мисс Бартон, может, и староваты для него, но вас все же еще не покинуло цветение юности.

— Я слышал, что при нем вроде его зазноба, — сказал Джимми.

Не знаю, откуда он постоянно узнавал такие скандальные подробности. Мистер Анджело, определенно, подумал о том же самом:

— Где вы берете всю эту чушь, Джимми? Надеюсь, вы не водите знакомство с сомнительными типами.

— Нет, мистер Анджело. Я просто с лакеями поболтал. Они мне такого порассказали, что вы не поверите! Мол, его на девочек тянет. И это такого старика, только представьте! Паскудство, иначе не скажешь. О, и еще одно… — Он сделал паузу, и его улыбка стала еще шире. — Они мне сказали, что он такие ногти отрастил, что, если ему руку пожать, непременно поцарапаешься. Можете вообразить такое?

— Я удивлен, что ее величество решила с ним встретиться, пусть даже он и ее родственник, — с неодобрительными интонациями проговорил мистер Уильямс. — Вы же знаете, как она щепетильна насчет надлежащего поведения и супружеской верности.

— Ну а я просто рад, что ее величество поедет к нему сама и нам не придется его кормить, — вмешался мистер Фелпс. — Хотелось бы мне от души сыпануть ему в еду каскары[38]!