Я снова спустилась в кухню и увидела, как мистер Анджело заворачивает в газету формочку для бланманже, прежде чем упаковать ее в ящик.

— Это ее любимая форма, — пояснил он, подняв на меня глаза. — Сомневаюсь, что во Франции найдется такая же в виде кролика, а к этой ее величество привязана с детства.

— Шеф, мне в голову только что пришла тревожная мысль, — сказала я. — Наверное, чтобы выехать за границу, нужен паспорт, а у меня его нет.

— Как и ни у кого из нас, дорогая, — ответил мистер Анджело. — Но он и не понадобится. У нас есть сопроводительное письмо, где сказано, что мы входим в королевскую свиту, и по нему нас должны беспрепятственно повсюду пропускать. Нужно только сказать, чтобы туда внесли ваше имя, — и дело в шляпе. А теперь за работу. Нельзя терять времени.

Я еду во Францию! Причем не просто во Францию, а на Французскую Ривьеру. Мне казалось, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и я все ждала, что кто-нибудь вот-вот скажет, что, мол, произошла ошибка и женской прислуге все-таки нельзя никуда ехать.

Вытащив из-под кровати саквояж, я принялась паковать свой жалкий гардероб. Ни одна вещь даже близко не годилась для модного курорта и южного климата. У меня была форменная одежда для кухни, одно зимнее платье, одна хлопковая блузка (она уже стала мне тесновата), одна летняя юбка, оставшаяся с тех дней, когда я еще не поступила в услужение, мое единственное нарядное платье, в котором я была на свадьбе Луизы, и зимняя накидка — вот и все. Мгновение я обдумывала, нельзя ли быстренько наведаться к сестре и посмотреть, нет ли у нее одежды, которую она могла бы мне ссудить. Я видела ее приданое, и оно было довольно значительным. Но тут я напомнила себе, что сестра ниже меня ростом, и к тому же я слишком горда, чтобы просить о таком одолжении. Зато Луиза подарила мне на Рождество золотую гинею, которая так и болталась у меня в кошельке, а на сберегательном счете лежало все, что я заработала с октября. Может быть, когда мы доберемся до Франции, я смогу найти портниху и сшить себе подходящую одежду.

Я не думала, что мне представится случай надеть синее бархатное платье, но все равно уложила и его тоже. Теперь, полностью уверившись в том, что чудеса случаются, я готовилась к еще одному чуду. Мне сказали, что мы отправимся завтра утром на одиннадцатичасовом поезде. Королева с сопровождающими последуют за нами двумя днями позже. Я написала Луизе, что еду за границу и у нее некоторое время не будет обо мне новостей, а потом пробежалась под мокрым снегом, чтобы бросить письмо в почтовый ящик.

От возбуждения я всю ночь не могла уснуть. Если хотите знать правду, страх тоже сыграл в этом свою роль. Конечно, я уже достаточно сносно готовила торты и пирожные, но до мистера Роланда мне все равно было далеко, к тому же я всегда работала под его присмотром. Мне было известно, как королева любит сладкую выпечку, и вдруг она сочтет, что мои десерты не слишком хороши? Я старалась ободрить себя мыслью, что там будут французские шеф-повара и я смогу попросить у них совета. К тому же мистер Роланд, вероятно, примерно через неделю поправится, и его отправят вдогонку за нами.

Когда утром мы собрались на завтрак, стало ясно, что остальные участники нашей экспедиции взволнованы не меньше моего.

— Такой день, как сегодня, я не выбрал бы для путешествия через Ла-Манш, а вы? — негромко сказал мистер Уильямс мистеру Фелпсу. Когда я подошла, чтобы присоединиться к ним за столом, они резко замолчали, испепеляя меня взглядами, которые ясно говорили, что меня сюда не звали.

В высокие окна стучал дождь, в трубах завывал ветер, поэтому мистер Анджело отправился за разрешением использовать крытый портал для карет, чтобы можно было погрузить багаж, не рискуя промокнуть. Мы как раз тащили ящики и коробки с посудой, которую шеф-повар решил непременно взять с собой, когда появился королевский мунши. Он сообщил, что ее величество хочет сказать нам несколько слов. Мы поднялись по парадной лестнице, и нас провели в столовую, где ее величество завтракала за длинным столом. Перед ней стояла тарелка, на которой горой были навалены яйца, почки, бекон и отварная пикша. Ее индийский слуга подошел и встал с ней рядом, хмурясь и весьма неодобрительно поглядывая на нас. Королева оторвала взгляд от тарелки.

— Я всего лишь хотела пожелать моим преданным слугам приятного путешествия. Надеюсь, вы доберетесь без происшествий и к моему приезду все будет готово.

— Непременно будет, ваше величество, — ответил мистер Анджело.

— Очень хорошо. Тогда отправляйтесь.

Мы уже покидали столовую, когда услышали, как королева сказала:

— Передай мне повидло. Нет, не это. Имбирное.

Когда последние коробки с багажом общими усилиями были уложены в задней части нашей коляски, мы собрались наконец тронуться в путь. Остальные слуги вышли нас проводить.

Нельсон коснулся моей руки:

— Желаю тебе благополучно добраться до места и хорошо провести время, Хелен. Только не вздумай вступать в беседы с незнакомыми французами, ясно?

Я засмеялась:

— Едва ли я смогу, находясь во Франции, не заговорить при этом ни с единым французом, Нельсон.

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Он понизил голос. — Я так понимаю, эти французы могут быть ужасно навязчивыми. Не хотел бы я, чтобы тебе там вскружили голову.

— Обещаю, что голову мне никто не вскружит, — улыбнулась я. — Ты тоже береги себя.

— Хорошо. — Он на мгновение взял мою руку, сжал ее, потом помог мне сесть в карету, и мы наконец-то выехали со двора.

Нам всем пятерым пришлось сидеть в тесноте, держа на коленях коробки с кухонной утварью. Мистеру Фелпсу было явно неловко оттого, что я нахожусь так близко к нему. Я вдруг поняла, что за все эти месяцы он ни разу ко мне не обратился.

— Не бойтесь, мистер Фелпс, я не кусаюсь, — проговорила я.

Джимми хохотнул.

— Лично против вас я ничего не имею, мисс Бартон, — чопорно изрек мистер Фелпс. — Но при этом убежден, что брать женщину в такое долгое и трудное путешествие неправильно. Что, если вы разболеетесь? Или упадете в обморок?

— Уверяю вас, я изо всех сил постараюсь не причинять вам в дороге никаких неудобств.

— Честнее и не скажешь, мистер Фелпс, — заявил Джимми и подмигнул мне.

Я надеялась, что это просто дружеское подмигивание: чего я действительно не хотела, так это всяких осложнений в пути.

Когда мы приехали на вокзал Виктория, мистер Анджело сразу занялся багажом и строго следил за носильщиками, пока те грузили коробки. Потом мы уселись на свои места. Наконец раздался свисток, и поезд тронулся. Он пыхтел и отдувался, медленно двигаясь вдоль платформы, и это никак нельзя было назвать триумфальным началом пути. Капли дождя барабанили в окна, стекая вниз грязными струями. Задние дворы, мимо которых мы ехали, имели унылый вид. Но это была моя первая настоящая поездка на поезде, и я впервые покидала Лондон, поэтому преисполнилась решимости насладиться моментом.

К тому времени, как мы прибыли в Довер, погода не улучшилась. Насквозь промокшие, продуваемые всеми ветрами, мы поднялись на корабль, где нам пришлось соревноваться с другими пассажирами за место в сухом уголке салона второго класса. Переправа действительно оказалась неспокойной, и я поняла, почему мистер Роланд был от нее в таком ужасе. Мы расселись, тесно прижавшись друг к другу, на скамье, которая тянулась вдоль стены. Судно кренилось и перекатывалось на волнах, поэтому встать было невозможно. Мистер Фелпс постанывал. Мистер Уильямс отчаянно побледнел, и даже обычно развязный Джимми помалкивал. А я, как ни удивительно, чувствовала себя вполне прилично.

— Ничего, мистер Фелпс, — сказала я, — уже недолго осталось.

— Не думаю, что доживу до того, чтобы увидеть Францию, — простонал он.

На лбу у него проступили капельки пота, а потом мистер Фелпс вдруг вскочил и бросился сквозь толпу в направлении гальюнов. Некоторое время его не было, а когда вернулся, лицо его казалось зеленоватым.