— Сговорились. Ну и черт с вами!

Когда обиженная Эмма Борисовна поведала сквозь слезы, что произошло, Света прыснула, но тут же прикрыла смешок ладонью под свирепым взглядом Клавдии.

— Помоги лучше на стол собрать, — отправила ее на кухню подруга. Накрывай на четверых, — бросила она вдогонку.

Эмма, слегка успокоившись, спросила:

— У Вас гости?

— Ну да. Вы, Светка да Петрович!

— Нет-нет, я, пожалуй, пойду.

— Никуда Вы не пойдете. Сегодня обедаем у меня. И без разговоров, — Клавдия сказала это тоном, не терпящим возражений, чем обезоружила предводительницу, которая поняла, что сопротивляться бесполезно.

— Светик, пригласи соседа, — ласково обратилась Клава к подруге.

Через пять минут вся компания с удовольствием поглощала суп с домашней лапшой и фрикадельками.

Эмма не упустила возможность в такой располагающей обстановке предложить своим подопечным весело провести время в караоке-клубе. При этом она бросила строгий взгляд на Петровича.

Он до сих пор не проронил ни слова, так как считал, что его незаслуженно обидели, обвинив в грубости по отношению к женщине. Но, поймав взгляд предводительницы, поспешил поддакнуть:

— Действительно, а почему бы и не отдохнуть культурно? — Клавдия и Светлана удивленно переглянулись. Но перечить расстроенной Эмме не стали.

На том и порешили. Культурное мероприятие назначили на воскресенье.

Мир был восстановлен.

Правда, Эмма Борисовна была настолько обижена на Петровича, что, уходя к себе, даже не посмотрела в его сторону.

— Ты что-нибудь поняла из всего этого? — спросила Клавдия Свету.

— Да что тут понимать? Петрович шепнул мне на ходу, что она подняла кипиш из-за вермишели быстрого приготовления, которую Эмма считает вредной едой!

— Слушай, а чего это она его питанием интересуется?

— Хм! А то не понимаешь?

— Ну да, ты, наверное, права. А ведь они и впрямь неровно дышат друг к другу! — подруги весело рассмеялись. — Вообще-то Эмма неплохая женщина. И плакать, оказывается, умеет. Зря мы так с ней. Жалко мне ее сегодня стало.

— Ага. Мне и Петровича жаль. Ты бы видела, как он переживал…

— А как тебе идея с караоке? — иронично спросила Клавдия. Света прыснула, но почему-то комментировать не стала. Мнение Клавдии сводилось к тому, что вечер, проведенный в караоке, — это время, потраченное впустую.

Подруга сделала попытку разубедить ее в этом, но та стояла на своем.

— Если бы не сегодняшние слезы предводительницы, я бы ни за что не согласилась с этой дурацкой затеей. Просто она меня сегодня разжалобила своим расстроенным видом.

Подружки по обыкновению уселись перед компьютером, где их ожидала очередная глава увлекательной эротической истории под чашечку кофе.

Виктор Петрович удалился в свою одинокую берлогу, где его никто не ждал. Сегодня одиночество особенно напрягало. Обижаясь на Эмму, он в душе все же оправдывал ее недовольство. Ведь она действительно волновалась о его здоровье, а он ее так отшил.

— Ну да ничего, остынет, — думал он, закрывая за собой входную дверь. Но что-то заставило его вернуться, что называется, в исходное положение. Он, сам пока не зная, зачем, уже звонил в дверь Эммы Борисовны.

Предводительница долго рассматривала сквозь мутный глазок его расплывчатую физиономию. С трудом узнав соседа, она не поспешила открывать ему, а остановилась в нерешительности:

— Что надо? — сердито спросила она.

— Позвольте зайти к Вам, — Петрович произнес эти слова вполне миролюбиво и даже с просительной ноткой.

Эмма, помедлив мгновение, все-таки решила впустить его.

— Ну? — процедила сквозь зубы, стоя в узком коридорчике, который больше напоминал кабину лифта.

— Да вот я…

— Ладно уж, проходите, — это прозвучало великодушно.

Они одновременно двинулись в комнату: Эмма — на правах хозяйки, Петрович — в качестве приглашенного. Оказавшись плечом к плечу, оба ошарашенно посмотрели друг на друга:

— Виктор Петрович, это уж слишком! — гнев предводительницы был неподдельный.

Петрович весь съежился:

— Простите, Эмма Борисовна, я ведь случайно.

— Знаю я ваши «случайно». Да проходите уже, что Вы топчитесь!

— Только после Вас, — Петрович вежливо пропустил Эмму вперед.

Оказавшись в комнате соседки, он совсем растерялся, мучительно соображая, с какой целью решился на такое безумство.

— Я…

— Да говорите же, чего пожаловали!

— Вот пришел извиниться.

— Ну то-то же. А то телефон отключили, ахинею какую-то несли, бомжики какие-то… — Я, между прочим, переживаю, — помедлив, она добавила, — за всех.

— Простите меня, даже не знаю, что на меня нашло, — Петрович явно чувствовал себя не в своей тарелке.

— Да ладно, — уже душевнее приободрила его Эмма. — А давайте чаю выпьем, Вы какой больше любите — зеленый или черный?

— В принципе, мне все равно.

— Тогда я заварю зеленый — он полезнее.

Петрович поморщился. Воспоминания вернули его во вчерашний вечер. Эмма безжалостно расправляется с бутылкой пива. «У-у…» — пронеслось у него в мыслях, но перед ним уже стояла Эмма в домашнем халатике. Такая простая, такая домашняя и…добрая. Он выдавил из себя:

— У Вас так уютно.

— Да ну, скажете тоже, — она кокетливо оглядела свою простенькую обстановку. В комнате не было шикарной мебели. Да и не то чтобы шикарной, а даже просто более современной.

Всю обстановку составляли стенка, большой круглый стол, диван да несколько стульев — все из времен а-ля советИк. Правда, во всем чувствовалась женская рука, аккуратность и чистоплотность.

— Это все из моей прошлой жизни. Что-нибудь новое, сами понимаете, на пенсию не потянуть. К тому же, и не надо. Но не будем о грустном, — сказала она неожиданно весело.

Виктор Петрович смотрел на нее и не узнавал в этой добродушной и гостеприимной хозяйке строгую и самоуверенную предводительницу. Хотелось сказать ей что-нибудь приятное. Но у бывалого сердцееда добрые слова куда-то испарились. Единственное, что пришло в голову:

— Какой вкусный чай Вы готовите, — сам же терпеть не мог эту бледно-салатовую жидкость.

— Ой, да ладно, — засмущалась хозяйка. А он смотрел на нее во все глаза и открывал в ней все новые положительные стороны. Оказывается, Эмма Борисовна очень даже хороша собой. В нем проснулся дамский угодник:

— Вам очень идет этот халатик.

— Не льстите мне. Халат как халат, ничего особенного, — Эмма явно кокетничала. — Знаете что, Виктор Петрович, Вы почаще заходите вот так на чаек. Вдвоем как-то веселее, — повисла пауза.

Он не знал, что ответить и, наконец, промямлил:

— С большим моим удовольствием. Так я пойду. — Он расценил последнюю фразу как намек, что пора бы и честь знать. Вежливо простившись, он отправился к себе.

А Эмма еще долго стояла у закрытой двери, отчитывая себя за свое дурацкое поведение.

— Разлюбезничалась! Тьфу-ты. Еще подумает что…

Этим двоим сегодня была уготована бессонная ночь. Каждый прокручивал события последних двух дней. В душе каждого появилась еще неясное ощущение чего-то нового, необычного и волнующего…

Эмма Борисовна, не откладывая в долгий ящик, навела справки относительно посещения караоке-клуба. Правила ее несколько ошеломили, поэтому она срочно собрала своих соседей на совещание.

— Значит так, начала она тоном, не предвещающим ничего хорошего. Предлагая вам приятно провести вечер в приличном клубе (при этих словах она выразительно посмотрела на соседок), я не ожидала, что там придется раскошелиться. Именно поэтому собрала вас в таком экстренном порядке.

Света расстроилась.

Клавдия злорадно поджала губы.

Петрович занервничал.

— Главное, о чем я хотела с вами поговорить, это расценки. Делая заказ по депозиту, придется выложить за каждого из нас по… — Эмма театрально достала лист бумаги с крупно выведенными цифрами!