Она не дрогнула. Он опустил голову и, как побитый щенок, вышел, чуть не столкнувшись нос к носу с Клавдией и Эммой. Все это время они не отходили от Светкиной двери и пытались уловить хоть слово из их разговора.

Не поднимая на них глаз и словно не заметив их, он втянул голову в плечи и поплелся вниз по лестнице.

Замершие на миг женщины, поспешили успокоить подругу, плечи которой сотрясались от безудержных рыданий. К ним уже присоединился Петрович, отсиживавшийся в Эмминой квартире.

— Может вернуть его? — почему-то шепотом спросил он.

Эмма только угрожающе посмотрела на Петровича, и тот замолчал, не рискуя противоречить грозной предводительнице.

Кое-как успокоив Светлану, соседи разошлись. Петрович даже вызвался разыскать обидчика и… Только он понятия не имел, где его искать и что с ним делать. Эмма Борисовна к тому же пристыдила его:

— Что же это Вы, Виктор Петрович, бывший военный, а даже номер машины Владимира не запомнили. Эх, Вы!

Петрович стоял пристыженный и виновато смотрел то на предводительницу, к которой последнее время испытывал все больше нежности, граничащей с полным подчинением ее воле, то на Светлану, которая под страхом смерти запретила ему преследовать Владимира и тем паче мстить ему.

Петрович с облегчением вздохнул: а оно ему надо…

Клавдия предложила остаться ночевать у подруги, но та категорически отказалась, клятвенно пообещав, что справится сама. И вообще она даже ничуть не переживает:

— Все в прошлом. Так что не беспокойтесь, — а у самой сердечко стучало так громко, что казалось, вот-вот Скорую придется вызывать. Но ей хотелось побыть одной, обдумать в тишине происходящее. А ведь Клавка только мешать будет. Ну ее.

— Если вдруг что, звоните, не стесняйтесь, — уходя, сказала Эмма, внимательно глядя на раскрасневшиеся от волнения и слез щечки соседки.

Клавдия ушла домой совсем расстроенная. С одной стороны, было очень жалко соседку. Но с другой, — она обвиняла ее в неумении прощать.

— И это та самая Света, которая и была-то ниже травы, тише воды. А тут, на тебе — заупрямилась. Но мужик-то видный. Порядочный. Я бы, наверное, простила. Тем более в нашем-то возрасте! Чего еще ждать от жизни? Вот и жили бы себе по-стариковски — тихо, мирно.

Уснуть никак не получалось. Замедленная съемка воспоминаний вернула Клавдию в то далекое время, когда она еще совсем девчонкой была обижена местным малолетним мачо, любимцем всех девчонок, так грубо надругавшимся над ее первыми чувствами и невинностью.

Именно из-за его мерзкой самовлюбленности и вседозволенности вся жизнь Клавы пошла наперекосяк.

Она ворочалась с боку на бок до самого рассвета, когда сон наконец возобладал над ее воспоминаниями. Вот только поспать ей не удалось.

Чуть свет, в дверь позвонила Светлана. На ней лица не было.

— Что случилось? — протирая заспанные глаза, спросила ее Клавдия.

— Там… этот… Он всю ночь бродил возле нашего дома. Сейчас опять там. Я не выдержу этой пытки.

— Так чего же ты хочешь? — удивилась Клавдия. — Ну давай выйдем, и я ему все скажу.

— Нет, я так не могу. Мне надо срочно уехать куда-нибудь. Да так, чтобы он не смог отыскать меня. Никогда!

— А я-то чем могу помочь. Да и куда ты.

— Не знаю. Думаю, он решил взять меня измором. Авось прощу!

— Ну и не убудет с тебя, если простишь. Мужчина приличный. На твоем месте любая бы счастлива была.

— Никто не был на моем месте, когда он внезапно исчез…

— Ну да, ну да, — пробормотала Клавдия, вспомнив свою девичью обиду. — Знаешь что, а поезжай-ка ты ко мне на дачу. Там, правда, все заброшено. Я уж года два не ездила. Но маленько приберешься, да и поживи там недельку. А он, глядишь и отстанет.

— За дачу спасибо. Только как мне незаметно выбраться из дома?

— Эка беда! Что-нибудь придумаем. Сиди здесь. — Клавдия накинула халатик и, оставив взволнованную подругу одну, уже звонила к Петровичу.

— Что-то случилось? Ты чего в такую рань трезвонишь?

— Беда, Виктор Петрович, этот опять по двору шастает.

— Да кто этот?

— Ну Светкин!

— А нам-то что?

— Надо его отвлечь. Значит так: мы сейчас с ней вещички кое-какие соберем и ко мне в деревню рванем. А ты уж постарайся его отвлечь, чтоб мы незаметно прошмыгнули. Ну?

— Ох и надоели вы мне своими дурацкими выходками. Ну ладно, просигнальте, когда готовы будете. Эмма знает?

— Некогда с ней объясняться. Короче, не подведи. Мы скоро.

Покряхтев, Петрович наскоро оделся и уже стоял на стреме, ожидая, когда соседки соберутся.

Клавдия помогла подруге покидать в сумку самое необходимое. Сама собрала пакет с продуктами на первое время. И беглянки, оповестив соседа о своей готовности, уже поглядывали из-за двери, как справляется с заданием Петрович.

Света, при всей своей готовности отомстить Владимиру его же монетой, тем не менее была ужасно взволнованна. И все время плакала.

— Не реви, — отчитывала ее подруга. Решила мстить, не раскисай. А может, так и надо. Хотя, я бы, наверное, так не смогла. Может, передумаешь?

— Ни за что! — сквозь слезы, но твердо, ответила подруга. — Пусть узнает, каково это мучиться от неизвестности. Нос ее разбух, глаза покраснели, а щеки горели огнем.

Сердце, бедное сердце Светы бешено колотилось, отдаваясь набатом в ушах.

Когда они увидели, что Петрович, о чем-то беседуя с Владимиром, отвел его на безопасное расстояние, беглянки рванули что есть мочи в ближайший переулок.

И надо же было такому случиться — они буквально столкнулись с предводительницей, которая возвращалась с утренней пробежки.

— Куда это вы так рано?! — спросила опешившая Эмма, но в ответ бабульки только зашикали на нее, не останавливаясь. Но отвязаться от Эммы было не так-то просто.

Она, не получив ответа, уже пристроилась рядом с ними, и вся эта странная группа помчалась к остановке троллейбуса. На ходу беглянки кое-как посвятили предводительницу в свои планы.

Сумка была тяжеленная. Клавдия — намного выше Светы, поэтому вся тяжесть ложилась на эту маленькую женщину. Вид у нее был тот еще. Разгоряченное от волнения и усилий лицо, опухшие от слез и недосыпа глаза, взгляд затравленной лани.

Прямо у подножки троллейбуса к ним подошел страж порядка:

— Гражданочки, у вас все в порядке, — осведомился он.

— Да отстаньте, не до Вас, — несдержанно буркнула Клавдия, затаскивая сумку, а за ней и подругу в салон. Эмме пришлось подтолкнуть соседку сзади, так как той никак не удавалось подняться на вторую ступеньку.

Заданное ускорение возымело свое действие. Бедолага чуть ли не на коленках вползла в троллейбус и, беспокойно оглядываясь назад, наконец без сил плюхнулась на первое попавшееся сидение.

Полицейский только пожал плечами, хотя очень уж хотелось ему повертеть указательным пальцем у виска, глядя на эту бесшабашную троицу.

— А нельзя ли просто и спокойно объясниться с мужчиной? — переводя дух, отчитывала беглянок предводительница.

— С каким? — очумело спросила Клава.

— Да с Владимиром же!

— А я уж подумала с этим, — Клава выразительно выстрелила глазами в спину полицейского. К счастью, тот уже удалялся.

Клавдия одарила Эмму уничтожающим взглядом такой силы, что соседка вынуждена была отступить:

— Ну езжайте, только хоть адрес оставьте. На всякий случай.

— А Вы нас не сдадите? — все еще строго и недоверчиво спросила Клава.

— Не беспокойтесь, своих не сдаем. Я вам еще подыграю.

На том они и расстались.

Эмма Борисовна считала такое решение не совсем мудрым. Однако женская солидарность была превыше всего. Поэтому она, уже несколько поостыв, бодренько подбежала к мирно беседующим мужчинам.

— Доброе утро! А чего это вы в такую рань да к нам? — спросила она, обратившись к Владимиру, но одновременно смерив Петровича убийственным взглядом, дескать, с вами мы еще разберемся.

Петрович как-то вдруг даже ростом стал поменьше. Пытаясь оправдаться, он проговорил: