Клавдия только сейчас оценила появление в их жизни Эммы Борисовны, эта хоть скучать им не дает.

— Ну и ладно! Все у меня хорошо. Подруга рядом, Петрович тоже. Всегда помогут. А Эмма так вообще молодец. Сколько в ней энергии, энтузиазма. Мы прямо как одна семья. Не зря нам завидуют пенсионеры во дворе. Вон с какой завистью сегодня взглядами провожали.

Так и хочется сказать: Ай да мы…

Наутро Клавдия первым делом позвонила Светлане:

— Как ты там, подруга? Все нормально?

— Ну.

— Ты не нукай, а приходи на кофе.

— Лучше ты ко мне.

Долго уговаривать соседку не пришлось. Она пулей примчалась: любопытство распирало, и не было уже сил сидеть в безызвестности.

— Рассказывай, — чуть ли не с порога заявила она.

— Да нечего тут рассказывать, — нехотя ответила Света. — Ну был грех по молодости. Так ведь с кем не бывает.

— Но ведь не просто так ты его видеть не пожелала!

— Клавдия, ты хоть ночью спала? Или все обо мне думала?

— Ладно тебе, тихушница. Спала я, да еще как крепко. Хотя, должна тебе признаться, уснуть не могла долго. Ах-ха-ха! Ну и задала ты нам задачку.

Светлана тяжело вздохнула. Знала, что Клавдия от нее не отвяжется, пока всю подноготную не узнает.

Коротко рассказав свою историю, она посмотрела на соседку вопрошающе. А та, не проронивши ни слова во время монолога подруги, наконец взорвалась:

— Вот ведь гад! А еще красуется. Только знаешь, в нашем возрасте надо уметь прощать.

— Простить, что у меня вся жизнь наперекосяк? Или то, что у меня детей нет, внуков? — глаза Светы заблестели.

— Ну, мать, ты того, успокойся, — и тут же переключилась на свою волну: — Надо было ему открыться, пусть бы помучился, что такую женщину упустил!

— Ага, больно бы он мучился. Такие не страдают.

— Но ты ведь не знаешь, что произошло, почему он так вдруг исчез.

— Догадаться не трудно: испугался ответственности.

— Ну да, ну да… — Клавдия покачала головой, в которой уже рождался план страшной мести…

Петрович по обыкновению утром сделал марш-бросок в ближайший магазин. Душа просила сигаретку и пивасика. Настроение было прекрасное. Уходя от Эммы, он нежно поцеловал ее ручку и был доволен тем, что она не отдернула ее, а только с нежностью посмотрела ему в глаза.

Это был хороший знак. На прощание еще сказала, что надо бы обсудить впечатления о посещении караоке-бара.

Петрович слегка напрягся при этих словах, но, поразмыслив, решил, что вряд ли этот разговор ему чем-либо грозит. Ведь тон Эммы не предвещал бури. Скорее, наоборот, ему послышались теплые нотки, относящиеся только к нему.

У Петровича возникло странное желание прямо-таки подпрыгнуть от радости при воспоминании об этом. Чисто мальчишеское острое желание.

И он не сдержался, побежал вприпрыжку, словно пацан малолетний. Но рассудок все же возобладал над глупым для его возраста поведением. Петрович зашагал спокойнее, не удержавшись оглянуться по сторонам: были ли свидетели его дурацкой выходки.

— О, ужас! — вдалеке показалась спортивная фигурка предводительницы. Она возвращалась с утренней пробежки, на которую никак не могла сподвигнуть своих ленивых соседей.

— А Вы что здесь делаете? — вопрос не то чтобы застал Петровича врасплох, просто он не мог придумать оправдания своего довольно-таки глупого поведения.

— Я… это. Вот вышел воздухом подышать. Душно в комнате.

— А что же значат Ваши странные телодвижения? — в ее голосе сосед почувствовал насмешку.

— Ну так…пробую двигаться активно… Как вы рекомендовали.

— А… Ну-ну, успеха Вам, — и Эмма побежала дальше, мысленно порадовавшись, что ее советы, хоть и с трудом, но все же находят своего слушателя.

Петрович вздохнул с облегчением и бодрым шагом пошел к намеченной цели, достаточно далекой от той, которую обозначила предводительница.

В предвкушении удовольствия, он с еще большим рвением поспешил из магазина домой, где его ждал спокойный отдых.

Только день что ли был такой — его стремительное ускорение было неожиданно приостановлено. Перед ним стоял незнакомец, который подкатывал к Светлане в баре. Он еще там не понравился Виктору Петровичу: «Пижон! Владимир он, видите ли. Все мальчиком прикидывается.»

Владимир, между тем, очень даже вежливо поздоровался с Петровичем и попросил уделить ему минуточку.

— Я весь внимание, — ехидно ответствовал Виктор Петрович, заведомо догадываясь, что надо этому нахалу.

— Видите ли, — начал тот издалека, — я хотел уточнить некоторые нюансы относительно Светланы. Вы не поможете мне?

— Что собственно я могу для Вас сделать? Учтите, сводничество — это к Розе с Ларисой, — ёрничая, продолжал Петрович.

— Да нет. Мне бы адрес Светланы или телефончик… — говорил почти просительно.

— Я не справочное бюро, — с хорошей долей недоброжелательности процедил Петрович, а сам подумал: «Щас-с-с, я тебе на блюдечке с голубой каемочкой…»

— Мне очень, ну просто очень нужно с ней встретиться.

— А вы подежурьте возле нашего дома два-три денечка. Авось наша Светочка выйдет прогуляться. Вот и поговорите. Меня ведь Вы сумели выследить. А?

— Экий Вы недружелюбный.

— Да уж какой есть. Прощайте, я спешу, — и Петрович решительно направился домой. Его распирало от любопытства, идет ли этот наглец следом, но оглядываться не стал.

Хотел было постучать в дверь Светы, рассказать о встрече с ее ухажером, но почему-то раздумал:

— Да ну их, пусть сами разбираются. Тем более, что она не пожелала с ним общаться.

Оказывается, мужчины, обвиняя женщин в любопытстве, сами страдают этим же пороком. Петрович, несмотря на непреодолимое желание выпить пива, не пошел сразу домой, а позвонил в дверь к Клаве.

— Разговор есть, — заговорщически сообщил он.

Клавдия напряглась:

— Ты чего это шепотом?

— Т-с-с — секретный разговор. Можно пройти?

— Заходи, раз уж пришел. Чаю налить?

— Нет, я лучше пиво, — подумал, что одно другому не помешает. — Я тут это, Владимира встретил.

— Вчерашнего что ли? — встрепенулась Клава. — Не томи, рассказывай.

— Ну так он, того… про Свету выспрашивал. Типа адрес, телефон.

— А ты что?

— Не стал я ему ничего говорить.

— Ох, уж и не знаю. А может зря не сказал? Им бы поговорить, выговориться. Они ведь давно знакомы. Только я тебе ничего не говорила!

— Что делать-то будем? Рассказать что ли Светлане?

— Нет, не надо. Пойдем к Эмме, посоветуемся.

— Ты думаешь?

— Да. Она умная, подскажет, как лучше.

Они тайком прошли мимо двери Светланы и позвонили к Эмме. Предводительница, увидев их взволнованные лица и то, как Клавдия прижимала палец к губам, удивилась и, не сказав ни слова, впустила их в комнату.

— Что-то со Светой? — сразу догадалась она. В ответ оба кивнули. — Так рассказывайте уже!

Выслушав сбивчивый рассказ Петровича, прерываемый репликами Клавдии, Эмма Борисовна на минуту задумалась.

— А знаете что, мне кажется, им надо встретиться. Нет ничего хуже недосказанности. А им, по всей видимости, есть что сказать друг другу.

Клавдия не стала выдавать тонкости разговора с подругой, но согласилась с предводительницей, что и сама считает такое решение справедливым.

Эмма Борисовна между тем подошла к окну и осторожно выглянула на площадку перед домом. Она не ошиблась. Владимир нервно прогуливался взад и вперед перед их домом, поглядывая в окна и стараясь угадать, за каким из них могла жить его давняя знакомая.

Он еще в баре пытался понять, чем его так зацепила эта женщина, поэтому, стараясь быть незамеченным, осторожно вышел вслед за удаляющейся компанией. А когда они отъехали на такси, поехал следом. Выйти из машины не решился, а вернувшись домой долго не мог уснуть, вспоминая каждый миг их короткого общения.

И вот ведь как бывает, сколько ни пытался он вспомнить, где видел эту до боли знакомую женщину, ничего не получалось.