— Ты, Клава, прости меня дурака. Я по молодости того, дурью маялся. Прости, слышишь.

— Бог простит. Ну все, хватит. Ступай. Мне домой пора. И не вздумай здесь появляться. Зять у меня в полиции работает, враз загребет. Мало не покажется.

— Да ладно, понял я, что противен тебе. Просто вот увидел тебя и нафантазировал, что могли бы мы и пожить вместе на старости лет.

Клавдия, совсем осмелев от своей наглой лжи, в голос расхохоталась:

— Ах-ха-ха! Вот уж уморил! Только этого мне и не хватало. С чего это ты решил, что мне бомж нужен.

— Но, признайся, ведь любила меня. Точно знаю.

— Не обольщайся. Ненавидела, да. А что до любви, так это тебе показалось.

— А чего же пошла тогда со мной?

— Честно? Интересно стало, как это бывает, вот и пошла. Только разочаровал ты меня, — Клавдия завелась, решив окончательно добить обидчика. — Еще, если хочешь знать, я с девчонками поспорила, что пересплю с тобой. Ах-ха-ха! А потом рассказывала им на переменках, что никакой ты не мачо, а так, слабак! Ох и наржались мы над твоими способностями! Ты ведь даже целоваться нормально не умел! Ах-ха-ха!

— Ты?! Тихоня!

— А то. Ты что думал просто так я с тобой пошла. Спор у нас такой был. Меня девчонки потом целый месяц шоколадками кормили. Так-то!

— Не верю!

— Твое право. — Клавдия вздохнула свободно и счастливо. Груз многих лет словно свалился с ее плеч. Она не только озадачила своего обидчика, она уколола его в самое больное место. Ведь он до сих пор хвастался перед собутыльниками своими победами. А тут оказывается, вон что. Эта тихушница выставляла его на всеобщее посмешище.

— Не ожидал от тебя, — со злостью сказал он.

А Клавдия подумала: «Я и сама от себя никак не ожидала. А ты, гад, получай по заслугам, ведь реабилитироваться перед смертью не сумеешь!» Вслух же сказала:

— Вот так-то! А теперь отвали. Меня дома ждут. А ты все прогулял, все пропил. Это тебе от Боженьки за слезы девчонок, которых ты обидел. Мачо недоделанный!

И Клавдия гордой походкой, не оглядываясь, величественно прошествовала к своему подъезду. Но, передумав, все-таки обернулась и добавила:

— Не забудь: зятек-то у меня в полиции служит! Ах-ха-ха!

Артем стоял, как громом пораженный.

Действительно ведь, все прогулял, все пропил. Ни жены, ни детей, ни жилья нормального. Удрученный, он побрел подальше от Клавкиного дома. С полицией он был не в ладах, мягко говоря. Не раз гоняли его с насиженного места в заброшенных домах.

Кара Божья настигает человека не вдруг, не сразу. Но настигает всегда…

Войдя в подъезд, Клавдия прислонилась спиной к холодной стене, и с облегчением вздохнула. Ей было немного стыдно, но она была счастлива от того, что увидела Артема таким спившимся и опустившимся.

— Боженька палкой не бьет, — подумала она и направилась в свою квартиру. Только войдя в свою комнату, она с сожалением подумала о том, что ей не хватает в этот момент Светы. Ведь даже некому было рассказать о том, как она унизила и буквально растоптала своего обидчика.

Она взяла мобильник и набрала Свету:

— Как ты там, подруга, не скучаешь?

— Все нормально. Домой хочу. А у тебя как дела?

— Ой, приедешь, расскажу.

— Ну выкладывай, что там.

— Да ничего особенного, по телефону дороговато. Приедешь, поболтаем.

— А мой-то все ходит?

— Ты знаешь, не видать его. Что уж там ему Петрович наговорил, не знаю, только нет его. Может, вернешься?

— Нет, чуток здесь поживу.

— Ладно. Пока-пока, а то совсем без денег останусь. Будет что новое — позвоню.

— Обязательно. Узнай у Петровича, что там да как.

Клавдия, распрощавшись с подругой, подумала:

— Ишь, переживает. Простит она Вовку своего, как пить дать, простит. Ну и ладно, и правильно.

— А сама-то что же не простила? — откуда-то появился внутренний голос.

— Ну дак у меня совсем другое! Разве можно простить такое?

— Но ведь и Свете тяжело забыть обиду, — не унимался внутренний.

— Наверное, — согласилась Клава. — А я не смогла.

— Вот и не лезь в чужие дела, со своими разберись.

Клавдия согласилась со своим собеседником. Возразить было нечего.

Усталая, она едва уговорила себя смыть дорожную пыль и, утомленная, уснула крепким сном праведника.

Наутро, едва проснувшись, Клавдия, даже не выпив традиционную чашечку кофе вприкуску с конфеткой, звонила в дверь к Виктору Петровичу. Что больше руководило ею, трудно сказать. Это было беспокойство за подругу или простое женское любопытство? Скорее всего, и того, и другого было предостаточно.

Ожидая, пока сосед откроет дверь, она невольно прислушалась. За дверью послышался приглушенный разговор двух человек. Клавдия навострила уши: кто бы это мог быть. Ведь Петрович совсем одинок. Любопытство усиливалось с каждой секундой и грозило вылиться в бесконечную трель звонка.

Но Виктор Петрович, полуодетый, наконец приоткрыл дверь, в которую так и норовила просунуться Клавдия. Загородив собой проход, Петрович спросил:

— Ты уже вернулась, Клавдия? — он откровенно зевнул.

— Еще с вечера, — нервно ответила соседка, пытаясь заглянуть в глубь квартиры. Но Петрович надежно охранял свое жилище. Поэтому Клавдии ничего не оставалось, как без обиняков спросить о Владимире:

— Ну что, как ты спровадил Светкиного поклонника?

— Все нормально, Эмма убедила его, что Света уехала в неизвестном направлении. Короче, он больше не появлялся. Все. Больше ничего не знаю. Спать еще хочу. — Петрович решительно закрыл перед озадаченной соседкой дверь.

— Интере-е-е-сненько! И кого это он от меня прячет. Любовницу что ли привел? — Клавдия хихикнула. — Вот потаскун! Песок сыпется, а все туда же. Надо бы Эмме рассказать. Ха-ха, вот уж она порадуется!

Клавдия решительно подошла к двери предводительницы, но, подумав секунду, пришла к выводу, что это может подождать. Надо бы Светке позвонить! Ах-ха-ха! Вот потеха, Петрович загулял.

Разговор с подругой несколько разочаровал Клавдию. Светлана больше расспрашивала о Владимире и практически не слушала Клавдию о том, что там у Виктора Петровича.

Клавдию так и подмывало зайти к Эмме, но она опасалась, что ее подозрения относительно Петровича предводительница вообще слушать не станет. Однако все же рискнула.

Эмма Борисовна встретила соседку радушно. У них постепенно налаживались дружеские отношения.

Объяснялось все просто. Предводительница поняла, что соседи свободолюбивые люди и не потерпят насилия ни в каком его проявлении.

Они же, в свою очередь, убедились, что Эмма — умная, заботливая и рассудительная женщина, никому не желающая плохого.

Клавдия, слегка замешкавшись, начала встревоженно рассказывать Эмме Борисовне потрясающую новость о том, что Виктор Петрович, оказывается, старый волокита.

— На основании чего Вы так решили?

— Я по просьбе Светы хотела узнать, как он отвадил Владимира. Так он даже на порог меня не пустил.

— И что?

— Как что? Я слышала, что он с кем-то разговаривал. Наверняка, это была женщина. Не зря же он так старался, чтобы я не прошла в комнату. Тем более, что гость или гостья так и не проявили себя.

Эмма явно нервничала, слушая Клаву. Однако старалась держать себя в руках.

— Может быть, у него телевизор работал. А Вам показалось, что он с кем-то разговаривал.

— Да нет же! Там точно кто-то был. Хотите, сходим вместе.

— Ну уж нет, я не собираюсь выслеживать похождения соседа. Это его личное дело, — голос предводительницы выдавал ее волнение. Она успокоила Клаву и отправила ее домой, сославшись на занятость.

Как только за Клавой закрылась дверь, Эмма Борисовна набрала номер Петровича. Она старалась не выдать свои переживания и начала издалека. Типа того, что интересовалась, не появлялся ли больше Владимир.

— И что Вы с ним все носитесь? — удивился сосед. — То Клава спрашивала, теперь вот Вы!