В соседнем Чудовом монастыре Елизавета Фёдоровна и Сергей Александрович молились перед мощами святителя Алексия, митрополита Московского, чей светлый образ был близок Великому князю с юных лет. Елизавета знала и то, что ещё младенцем отец мужа, будущий император Александр II, был во время крещения возложен на мощи святителя, с тем чтобы славный угодник Божий стал одним из его восприемников от купели. Знала и о дорогой для Сергея Александровича иконе святого Алексия, которой благословил его в детстве митрополит Филарет. И потому не случайно изберёт со временем Чудов монастырь местом упокоения супруга, поместив его гробницу непосредственно под ракой святого. «Знаю, что душа моего любимого, — признается она императрице Марии Фёдоровне, — обретает помощь у мощей святителя Алексия. Какое утешение, что он покоится в этой церкви, куда я могу постоянно ходить и молиться». Заступничеству славного чудотворца она вверит и свою Марфо-Мариинскую обитель.
Но, конечно, самым почитаемым святым был для Великой княгини преподобный Сергий Радонежский. Небесный покровитель мужа всегда вызывал её глубочайшее преклонение, а в годы вдовства сделается и главным её утешителем. Его Троицкую обитель она станет посещать регулярно, вызывая сочувственное понимание и восхищение у свидетелей её молитв. В одном из писем архимандриту Арсению (Жадановскому) упомянутая выше игуменья Евгения напишет в сентябре 1906 года: «Как торжественен был праздник в Лавре, какие трепетные были чувства при поднятии св. мощей Преподобного] Сергия! — трудно их передать. А милая Великая Княгиня со своими детьми (племянниками Дмитрием и Марией. — Д. Г.) так и упала на колени. Что за верующая душа у неё. Народу было ужасно много, и нас чуть всех не передавило, несмотря [на то], что охраняла полиция. У В[еликой] Княгини всё-таки зонтик сломали вдребезги!» «Приложившись к мощам Преподобного Сергия, — вторит газета «Московские ведомости», — Великая Княгиня коленопреклонённо отстояла молебен, а затем панихиду по князе-мученике Великом Князе Сергее Александровиче».
Понятно, что искренней большой любовью к образу Сергия Радонежского Елизавета Фёдоровна прониклась ещё при жизни мужа. Великий князь усердно молился святому, всецело отдавая себя под его покровительство, носил на груди рядом с золотым нательным крестиком крест с частицей его мощей, делал пожертвования в Лавру. И не случайно именно в обитель преподобного он привёз жену сразу после свадьбы. По вступлении в генерал-губернаторскую должность Сергей Александрович принял активное участие в подготовке торжеств по случаю пятисотлетия преставления святого Сергия. Праздник оставит в душе Елизаветы неизгладимое впечатление — торжественные богослужения, крестный ход вокруг обители с остановками и молебнами, яркая проповедь молодого архимандрита Антония (Храповицкого), обратившегося к народу со словами: «Вспоминайте о нём, вспоминайте в славе преподобного Сергия и побеждайте ею искушения суеты светской». И эти тысячи богомольцев, что и днём и ночью неиссякаемым потоком тянулись к мощам святого! Они пришли из Москвы огромным крестным ходом, к организации которого Великий князь, опасаясь за людей, поначалу отнёсся настороженно. Но, увидев идеальный порядок и трогательное благоговение народа, очень обрадовался, отметив, что такое может быть только в России.
Когда тяжело заболел Александр III, Великокняжеская чета специально ездила в Троице-Сергиеву обитель, где молилась о здравии Государя и освятила на мощах святого образ, посланный затем императору. Они были там и в дни коронации Николая II, когда новые Венценосцы возложили на раку покров, изготовленный под руководством Сергея Александровича, и на следующий год, и ещё не единожды, стремясь побывать в Лавре на день преставления святого — 25 сентября. В последний раз они совместно посетили монастырь в сентябре 1904 года, в разгар Русско-японской войны. «По нашему желанию, — записал Великий князь в дневнике, — после обедни был отслужен молебен преподобному о даровании побед! Молились горячо — чудесно было!» Елизавета Фёдоровна осмотрела ризницу, а Сергей Александрович собор в связи с вопросом о его ремонте. Затем оба посетили монастырскую больницу для раненых и больных солдат и в середине дня отправились в обратный путь. С собой увозили образки, предназначенные для знакомых.
Неоднократно Великокняжеская чета бывала и в обители другого подвижника, почитавшегося Сергеем Александровичем с детства, в Звенигородском Саввино-Сторожевском монастыре. Паломничества к мощам святого и в пещеру его скита супруги совершали как частным порядком, так и официальным, по случаю больших торжеств. Через полтора месяца после коронации Николая II они приехали в монастырь для благодарственного молебна и исполнения обета Сергея Александровича — к раке святого им была пожертвована лампада. Та самая, о которой уже говорилось, с надписью «молитвеннику о царях богоизбранных». «Молились тепло... — отметил Великий князь в дневнике. — Рад, что удалось исполнить обет! Господи помилуй!»
Два года спустя Саввино-Сторожевский монастырь отмечал своё пятисотлетие. Торжества приурочили к храмовому празднику, Рождеству Пресвятой Богородицы, а их своеобразной прелюдией стало за день до начала молитвенное пение духовенства преподобному Сергию и праведной Елизавете по случаю только что прошедшего тезоименитства Елизаветы Фёдоровны. Сама она вместе с мужем приехала в монастырь на предпраздничную вечерню, и, конечно, в главный день торжества они оба присутствовали на литургии. Когда началось богослужение, Елизавета Фёдоровна словно перенеслась на несколько веков назад — перед ней выносились древние реликвии, употреблявшиеся в монастыре по особым случаям: Евангелие в золотом окладе с драгоценными камнями, золотые сосуды, украшенные изумрудами и сапфирами (дар царя Алексея Михайловича), плащаницы, шитые золотом, шелками и жемчугом царицей Марией Ильиничной. Всё это вместе с крестным ходом вокруг монастыря и полученной в благословение от обители иконой Казанской Божией Матери оставило у Великой княгини огромное впечатление. Но главным было чувство духовной радости, чувство приобщения к глубоким корням русской жизни и русской веры.
Ни лютеранская Германия, ни англиканская Британия не знали ничего подобного. Реформация запретила поклонение мощам, отменила культ святых и упразднила монастыри вместе с монашеством. Приехав в Россию, Елизавета Фёдоровна соприкоснулась с совершенно неведомым ей благочестием, с древними обрядами и традициями. Поначалу, ещё многого не понимая, она отнеслась к ним с уважением, а когда приняла их в своё сердце и горячо полюбила, то открыла для себя новый воодушевляющий мир, новый путь, ведущий человека к истине. Вокруг всё словно озарилось светом, а то, что раньше казалось лишь русской церковной экзотикой, явилось твердынями духа, образцами христолюбия и вратами спасения.
Подлинная, внутренняя красота православия была гораздо выше его великолепной внешней стороны, и это открытие отразилось во впечатлениях Елизаветы Фёдоровны от посещения центра римско-католической конфессии. В Ватикане она оказалась в октябре 1892 года, сопровождая Сергея Александровича в их совместной итальянской поездке. Супруг уже бывал в Вечном городе, хорошо знал многие его достопримечательности и даже встречался с папой Львом XIII. Великая княгиня попала сюда впервые, так что вполне можно представить охватившие её эмоции. Чего стоили хотя бы посещение церкви Святого Иосифа с находящейся под ней темницей, где томился апостол Пётр, и знаменитого Колизея, на арене которого погибали первые христианские мученики. Этот памятник Елизавете Фёдоровне захотелось осмотреть ещё раз при лунном свете, после чего было трудно устоять перед желанием увидеть ночью собор Святого Петра, которым накануне она любовалась при ослепительном солнце. Со своей колоннадой Бернини и куполом Микеланджело он просто потрясал. На площади перед базиликой били фонтаны, в ночной тишине прозвонили куранты, и казалось, что Рим изо всех сил старается очаровать высоких русских гостей.
