Далее маршрут предполагал поездку в Екатеринбург с длительной остановкой в Алапаевске. И здесь исследователи теряются в догадках — что тянуло Великую княгиню в этот городок, лежащий в стороне от паломнических троп и не отмеченный историческими событиями? Чем привлёк к себе внимание будущий конечный пункт её жизненного пути? Но в любом случае поездка не состоялась. В Верхотурье Елизавета Фёдоровна получила известие о начале войны. Вместе с Викторией она поспешила в Петербург, где со слезами на глазах сестры расстались. Как оказалось, навсегда...

Мировая война изменила облик России. Нарушился привычный уклад жизни, обострялись эмоции, ломались судьбы людей. Беда коснулась всего и всех. Постепенно разрастаясь, она стучалась в двери лачуг и дворцов, несла горе и лишения, калечила тела и души. Казалось, что поменялся и сам ход времени, которое стремительно помчалось куда-то в неизвестность, перемешивая события и переворачивая настроения.

В обеих столицах Елизавета Фёдоровна, прежде всего, увидела массовый патриотический подъём. Служились молебны, проходили манифестации с флагами, иконами и портретами царя, нескончаемо звучал национальный гимн. И одновременно проводилась мобилизация. Великая княгиня не удивилась (хотя сильно разволновалась), узнав, что на фронт собираются дети Константина Константиновича, пятеро его сыновей, которых она так любила. Иоанн (старший и самый набожный), Гавриил, Константин, Олег (самый одарённый из братьев), Игорь — скромные юноши, светлые души! Они ни минуты не сомневались в своём долге. Олег по слабости здоровья (он только что перенёс воспаление лёгких) должен был оставаться при Главной квартире, но он так хлопотал о возвращении в полк, что начальство не выдержало и уступило. Князь был в полном восторге. «Мы все пять братьев, — написал он в дневнике, — идём на войну со своими полками. Мне это страшно нравится, так как это показывает, что в трудную минуту Царская Семья держит себя на высоте положения. Пишу и подчёркиваю это, вовсе не желая хвастаться. Мне приятно, мне только радостно, что мы, Константиновичи, все впятером на войне».

Со своим Кавалергардским полком отправился на фронт и Великий князь Дмитрий Павлович. В последнее время Елизавета Фёдоровна видела его нечасто. Иногда он заезжал к ней в обитель, и всякий раз тётя Элла отмечала, как он повзрослел и похорошел. Её продолжало беспокоить здоровье племянника, и вдобавок волновала мысль о том, чтобы Дмитрий не попал в дурную компанию. Теперь он подвергался более страшной опасности, но это была его священная обязанность, и Великой княгине оставалось только молиться. Гораздо больше её взволновал поступок племянницы. Сдав экзамен на звание сестры милосердия, Мария Павловна решила поехать в прифронтовой госпиталь. Тётя Элла не могла не одобрить такого шага, она испытала даже гордость за свою воспитанницу и поспешила в Петербург, чтобы напутствовать её и благословить. В часовне у домика Петра I они вместе помолились перед иконой Спаса Нерукотворного, а когда вышли на улицу, то увидели большую толпу, собравшуюся поблагодарить царских родственниц. Люди плакали, что-то взволнованно говорили, старались поцеловать руку. «Мне никогда прежде не доводилось испытывать ничего подобного, я была взволнована до глубины души, — вспоминала Мария, — похоже, те же чувства испытывала и тётя».

Вскоре поток раненых начал поступать в столицу, где срочно открывались госпитали. Под лазареты были отданы даже некоторые из царских резиденций, а императрица с дочерьми Ольгой и Татьяной трудились там сёстрами милосердия. «Сегодня утром, — записала Александра Фёдоровна, — мы присутствовали (я по обыкновению помогала подавать инструменты, Ольга продевала нитки в иголки) при нашей первой большой ампутации (рука была отнята у самого плеча). Затем мы все занимались перевязками (в нашем маленьком лазарете), а позже очень сложные перевязки в большом лазарете. Мне пришлось перевязывать несчастных с ужасными ранами... Страшно смотреть, — я всё промыла, почистила, помазала иодином, покрыла вазелином, подвязала, — всё это вышло вполне удачно, — мне приятнее делать подобные вещи самой под руководством врача».

В самом начале войны императрица возглавила специальный Верховный совет, созданный для объединения правительственной, общественной и частной деятельности по призрению семей лиц, призванных на фронт, а также семей раненых и павших воинов. Вице-председателями Совета стали Великая княгиня Елизавета Фёдоровна и Великая княжна Ольга Николаевна.

В Москве Елизавета Фёдоровна уже сама возглавила новообразованный Комитет по оказанию благотворительной помощи семьям лиц, призванных на войну. Положение о нём, как о состоявшем под покровительством императрицы, было утверждено Николаем II 11 августа 1914 года. С первых же дней существования организация занялась большой работой. Открыв свои отделения на местах и взаимодействуя с земскими структурами, Комитет через наем рабочих помогал жёнам фронтовиков во время посевной и при уборке урожая, заботился о дополнительном детском питании, открывал мастерские по пошиву одежды, выдавал пособия беднейшим семьям. Масштаб деятельности поражал — денежные выплаты для 341 тысячи семей, продовольственная помощь в виде почти восьми миллионов обедов, выдача предметов одежды и обмундирования в количестве двадцати пяти миллионов!

Важнейшей составляющей в борьбе с любыми испытаниями Елизавета Фёдоровна неизменно считала духовный аспект, а потому с её подачи при Комитете открылась, поддержанная духовенством, комиссия, задачей которой стало «удовлетворение религиозно-нравственных нужд и потребностей тяжелораненых и выздоравливающих русских воинов, размещённых по казармам ц военным госпиталям, а также городским и частным лазаретам Москвы». Кроме того, в городе нашли приют эвакуированные из западных областей монастыри, для размещения одного из которых Великая княгиня смогла предоставить Александринский дворец, место своего былого семейного счастья. Не оставляла она и «мирскую» сторону помощи. В генерал-губернаторском доме открылась швейная мастерская, в других уголках Москвы появились временные пристанища для увечных воинов, дом инвалидов, сиротский приют.

Помимо общественных деятелей членами Комитета стали два молодых секретаря Великой княгини — Владимир Владимирович фон Мекк и Василий Евгеньевич Пигарев. Обоим не было ещё и тридцати лет, но оба уже давно помогали Елизавете Фёдоровне в благотворительных делах. Фон Мекка хорошо знали в художественных кругах как живописца-любителя, коллекционера и мецената. Его собрание включало такие шедевры, как «Взятие снежного городка» В. И. Сурикова, «Алёнушка» В. М. Васнецова, «Демон поверженный» М. А. Врубеля, «Лунная ночь» и «Золотая осень» И. И. Левитана, «Красные паруса» Н. К. Рериха. С большинством из них пришлось расстаться из-за финансовых трудностей в начале 1900-х годов, а служба у Елизаветы Фёдоровны, начавшаяся в тот же период, наполнила жизнь новыми делами. На сей раз ему доверили пост уполномоченного всех госпитальных складов, и, возможно, он, как увлечённый скаутским движением, с некоторой завистью посматривал на своего коллегу. Ведь Пигареву поручалось создать и возглавить задуманное Великой княгиней Общежитие для юных добровольцев. Туда принимались подростки, убежавшие из родных домов с целью попасть на фронт. И таких насчитывались сотни. В общежитии с ними проводились общеобразовательные уроки, за их здоровьем наблюдали. Содержалось заведение за счёт казённых, благотворительных и личных, Елизаветы Фёдоровны, средств.

Вновь, как и десять лет назад, активизировалась тесно связанная с Великой княгиней Иверская община сестёр милосердия. Она отправила на фронт пять отрядов, причём один из санитарных поездов был сформирован по инициативе Великой княгини, а имя попечительницы получили этапный лазарет и хирургический отряд, развёрнутые на Юго-Западном фронте. Е1о теперь, в отличие от Русско-японской войны, боевые действия шли не так далеко, и в Москву начал поступать несравнимо больший поток раненых. Первый эшелон с ними прибыл 8 августа 1914 года. Второй, пришедший через день на Александровский вокзал, встречала вместе с градоначальником А. А. Адриановым и Елизавета Фёдоровна. Он был переполнен. Многие из раненых не могли передвигаться самостоятельно, их выносили на платформу и там же, рядом, клали тела умерших в пути... Тяжёлое зрелище подсказывало, что надо готовиться к приёму массы калек, к широкой медицинской помощи, к погребению погибших.