– Даже если бы Кымлан не попала в плен, а осталась во дворце, ничего бы не изменилось, – устало возразила Ансоль, ее глаза потухли. Она была глубоко опечалена болезнью отца. – Рано или поздно тебе пришлось бы жениться. И она это знает. Отпусти ее, позволь жить дальше. Не тяни в прошлое. Она столько пережила и заслужила душевный покой.

– Я должен хотя бы поговорить с ней! Хочу услышать от нее, что она меня больше не любит.

– А если любит? Что ты будешь делать? Унизишь ее положением наложницы? Заставишь их с Тами ненавидеть друг друга и жить в вечной борьбе за твое внимание? Этого ты желаешь? – Ансоль повысила голос, и Наун с удивлением посмотрел на свою обычно мягкую и добрую сестру. – Знаешь, эти девушки многому меня научили. Простолюдинки, бывшие рабыни, но каждая из них борется за шанс жить, буквально выгрызая его у судьбы. Кымлан наконец-то нашла свое место, так что позволь ей насладиться этим. Посмотри на них. Они есть друг у друга, и они счастливы. А рядом с ними счастлива и я. Любовь в нашей жизни – далеко не все, а в свете последних событий ты, как никто другой, должен это понимать. Сейчас есть вещи поважнее твоего разбитого сердца.

Раздавленный отповедью сестры, Наун вернулся к себе. Он понимал, что Ансоль права, но никак не мог усмирить свое сердце. Это было эгоистично и малодушно, но он должен поставить точку. И если Кымлан в самом деле его больше не любит, он навсегда оставит ее.

Утвердившись в своем решении, через три дня он подкараулил ее, когда она вместе с подругами выходила из покоев Ансоль.

– Кымлан! – окликнул ее, отчего она вздрогнула.

– Ваше Высочество. – Кымлан поклонилась.

– Мы можем поговорить? – спросил Наун. Три пары глаз смотрели на него почти враждебно, и он почувствовал себя очень глупо, выпрашивая разговор.

– Мне надо вернуться домой и…

– Это ненадолго. Пожалуйста, Кымлан, это важно. Я хотел поговорить о безопасности Ансоль, – почти взмолился он.

Кымлан встревожилась и обернулась к подругам:

– Идите домой, я скоро приду.

Девушки немного потоптались на месте, неприязненно поглядывая на принца, как будто он собирался похитить их предводительницу и заключить в темницу. Но затем послушно отправились к дворцовым воротам.

Кымлан же последовала за Науном в его павильон. Шли они быстро, будто воры, и Наун боялся, что кто-то может их увидеть. К счастью, по дороге им никто не встретился, и в его покои они вошли незамеченными.

Кымлан осталась у дверей, словно боялась заходить дальше порога.

– Присаживайся. – Наун неловко указал на стул и отодвинул его для нее. Он же занял место напротив.

Кымлан медленно села за стол и стала молча разглядывать ножны с выбитым на них рисунком.

– У тебя новый меч, – произнес Наун, не зная, с чего начать разговор.

– Да. Ваш подарок забрали, когда я попала в плен. Простите. – Она виновато склонила голову, так и не поднимая взгляд.

– Проклятые мохэские ублюдки! – прошипел Наун. Когда он думал о том, через что пришлось пройти Кымлан, идея Насэма отвоевать крепость казалась не такой уж плохой. По крайней мере, так бы он отомстил негодяям за все, что они сделали.

– Вы хотели поговорить о принцессе Ансоль, – напомнила Кымлан.

– Прости, Кымлан, я солгал. Ты отказывалась встретиться со мной, поэтому я придумал этот предлог. Я хотел сказать… – он запинался от волнения, – если бы я только знал, что ты жива, то никогда…

– Вы бы никогда не женились? – усмехнулась она и впервые посмотрела на него.

Сколько обиды и осуждения было в ее глазах!

Наун схватил кувшин с водой и отхлебнул прямо из горлышка. Его руки дрожали, и он не знал, что говорить и как вести себя с этой чужой и незнакомой Кымлан, которая, похоже, презирала его.

– Я совершил много ошибок, и, Небеса свидетели, как сильно я о них жалею. Знаю, это эгоистично, но… могу ли я надеяться, что в твоем сердце осталось хоть немного места для меня? Любишь ли ты меня?

С гулко колотящимся сердцем он ждал свой приговор.

Кымлан неожиданно расхохоталась. Наун ничего не понимал и просто растерянно смотрел, как она вытирает слезы смеха.

– Вы не меняетесь, Ваше Высочество.

– Что?

– Вам снова нужно знать, что чувствую я, но вы не говорите, что чувствуете вы сами. Как и несколько лет назад, когда мы возвращались из трактира. Помните? Вам всегда нужно было мое слепое обожание, но вы ни разу не сказали, что любите меня. А я, глупая, ждала именно этих слов! Но так и не услышала их. Простите, я пойду. – Она решительно поднялась на ноги и направилась к двери.

– Кымлан, подожди! Подожди, не уходи, прошу! – Наун кинулся за ней и обнял ее со спины, крепко прижимая к себе. Она дернулась из его рук, но он не пустил ее.

Каким он был идиотом! Она любит его! Конечно, любит! Просто гордость не позволяет признаться в этом. Если для нее так важно признание, то он скажет все, что она захочет! Лишь бы она осталась рядом.

– Я люблю тебя, люблю так, что не могу дышать без тебя! – шептал он ей на ухо будто бы в горячке. Ее запах пьянил и туманил разум. Наун видел ее тонкую шею с маленькой родинкой и мягкий пушок волос возле уха. Не контролируя себя, он приник губами к теплой коже, под которой быстро пульсировала кровь. Кымлан рванулась из его объятий, но он крепко держал ее, не позволяя вырваться. – Больше никогда не отпущу… Люблю… люблю…

Он повернул ее голову к себе и беспорядочно целовал щеки, виски и губы. Кымлан дернулась в последний раз и затихла, вдруг ответив на поцелуй. Она всегда тонко чувствовала его желание и отзывалась на каждое прикосновение именно так, как он ожидал. Но сейчас все было иначе. Наун был удивлен, каким твердым и напряженным оставалось ее тело в его объятьях.

Внезапно Кымлан сбросила с себя его руки и полностью развернулась к нему. В ее глазах пылали страсть вперемешку с обидой и отчаянием.

Наун впитывал ее боль, обещая себе, что больше никогда не заставит ее страдать.

– Прости, прости меня…

Обвив руками его шею, Кымлан жадно прижалась к его губам. Ее губы были сухими и требовательными, в них не осталось прежней нежности, но Науна это не волновало. Главное, что она, его Кымлан, живая и здоровая, целует его прямо сейчас. А если целует – значит, простила. Или простит однажды.

Наун выдернул шпильку из ее прически, и черные волосы рассыпались по плечам. Развязал пояс и спустил с ее плеч черное мужское платье, под которым жила его Кымлан, его любимая женщина, которая когда-то доверчиво отдала ему свое сердце. Уродливый шрам на левом плече больно уколол его сердце. Кымлан стыдливо прикрыла его, но Наун отвел ее ладонь и нежно поцеловал рубец, который был свидетельством того, через какой ад ей пришлось пройти.

Он подхватил ее на руки и отнес в постель. Что бы ни случилось в прошлом, что бы ни ждало их в будущем, Кымлан по-прежнему принадлежала ему, а он – только ей. Он больше никому не позволит разлучить их, даже если весь мир будет против.

Приглушенный свет напольного фонаря освещал измятые простыни и колебался на влажной от пота коже. Разметавшиеся на подушках волосы, приоткрытые губы и теплые руки Кымлан горели на сердце, как горячие отпечатки. Держа в объятиях любимую женщину, Наун понял, что это и есть истинное счастье. В этот момент он готов был отказаться от всего, лишь бы она осталась рядом. Впервые за много дней он почувствовал, что его душа наконец-то успокоилась.

Кымлан шевельнулась и выскользнула из его объятий. Она подняла с пола разбросанные вещи, вновь надела мужское платье и заколола волосы.

Наун приподнялся на локте, с шальной улыбкой наблюдая за ее ловкими движениями.

– Останься, – попросил он.

Кымлан стояла к нему спиной.

– Ваше Высочество, мы не должны больше видеться.

– Почему? – Он не сразу понял смысл ее слов и продолжал улыбаться.

Она повернулась к нему лицом, завязывая пояс.

– Я не хочу быть вашей тайной любовницей.

Наун вскочил с постели и обхватил ее за плечи, пытаясь заглянуть в глаза.