Даон молча кивнул, снял с себя теплый плащ, подбитый мехом, и накинул на плечи Сольдан.

– Будь счастлива, – прошептал он. На мгновение задержал руки на ее плечах, а затем опустил вниз. – Мунно отдал тебе Исуга, – обратился Даон к Кымлан. – Пусть он будет тебе верным другом. Береги его.

Эти слова принадлежали Мунно.

Кымлан подошла к коню и взяла его под уздцы, принимая от сына вождя бесценный подарок. Как будто он хотел, чтобы у нее осталось какое-то напоминание о нем. Символ их противоестественной, но тесной связи.

Даон коротко поклонился девушкам, а затем развернулся и ушел, рассекая ногами высокие колосья желтой овсяницы. Глядя на его удаляющуюся спину, Кымлан наконец-то в полной мере осознала, что все закончилось, и она может спокойно вернуться домой. Сольдан рядом тихо всхлипывала. Обняв ее за плечи, Кымлан почувствовала, что они свободны. Но эта свобода отдавала горьким вкусом утраты.

Спустя несколько дней пути выяснилось, что Кымлан была неважным охотником, а хорошие навыки в стрельбе не всегда помогают поймать кого-нибудь на ужин. После пары тощих и очень жестких куропаток она решила попробовать охотиться на земле.

Она ходила с отцом на охоту всего однажды и сейчас пыталась вспомнить все, чему он ее тогда учил. Кымлан в очередной раз с благодарностью подумала о его бесценных уроках, которые уже не раз спасали ей жизнь, и стала обращать внимание на следы в лесу. Недалеко от того места, где они с Сольдан сделали привал, она обнаружила заячьи петли. Оставив подругу, ослабшую после целого дня в седле, греться возле костра, Кымлан отправилась к заячьей лежке и стала ждать, когда зверек выберется на кормежку после дневного отдыха. У нее не было гончих, с помощью которых можно загнать зайца, и оставалось только охотиться из засидки. Это было похоже на обычную засаду во время боя, и поэтому поначалу ее не очень беспокоило ожидание.

Однако солнце уже клонилось к закату, и осенний вечер укутывал деревья в серые сумерки. Становилось все холоднее. Зима подобралась совсем близко, и Кымлан всерьез забеспокоилась. Сольдан еще не оправилась от раны и быстро уставала, отчего они продвигались довольно медленно. По ночам было по-настоящему холодно, и Кымлан понимала, что в таких полевых условиях зиму они не переживут.

Ее тело затекло и окоченело, но нужно было сидеть неподвижно, чтобы не спугнуть дичь. Ивовые кусты, рядом с которыми она притаилась в засаде, почти скрылись в темноте. Еще немного, и охотиться станет невозможно. Им снова придется ложиться спать голодными. Они с Сольдан практически не ели уже вторые сутки. И хотя подруга стойко переносила тяготы и лишения, Кымлан все равно чувствовала вину за то, что не может как следует позаботиться о ней. Иногда она думала, что лучше бы Сольдан осталась в рабстве: по крайней мере, в деревне кормили довольно сносно и, что самое главное, регулярно.

Слева послышался шорох, и Кымлан мгновенно вскинула лук, перестав вдруг обращать внимание на усталость и боль в затекших мышцах. Крупный заяц стремительно двигался в ее сторону, но, услышав чужеродные звуки, настороженно замер, а затем пустился наутек.

«Не уйдешь!»

Сердце Кымлан екнуло от напряжения. Она должна во что бы то ни стало добыть сегодня еду. Она напряженно целилась, боясь промахнуться в полумраке. Зверек длинными прыжками убегал от опасности, однако Кымлан родилась в стране конных лучников. Через несколько прыжков заяц рухнул замертво, и она побежала за долгожданной добычей. Наконец-то им улыбнулась удача, и они смогут поесть! Она взяла животное за уши и понесла «улов» подруге, ждавшей ее на крошечной поляне в лесу.

Сгорбившись, девушка сжалась возле костра и не сразу заметила подошедшую Кымлан.

– Смотри, что у нас есть! – Бросив тушу на землю, Кымлан присела рядом и протянула над огнем замерзшие руки.

– Слава Небесам! А то я уже почти смирилась с голодной смертью. – Сольдан воспряла духом и с любопытством посмотрела на мертвого зайца. – Надо его разделать.

Поскольку ножа у них не было, пришлось воспользоваться мечом Кымлан, который был не очень удобным. Они провозились до самой темноты, но все же справились, и вскоре девушки, затаив дыхание, следили за жарящимися кусками мяса прямо на углях. Через некоторое время они с жадностью вонзили зубы в сочные, немного обгоревшие куски.

После ужина Кымлан поманила Сольдан ближе к себе.

– Давай осмотрю твою рану.

Все было гораздо лучше, чем она думала. Повезло, что киданьская стрела вошла не глубоко, а с помощью целебных трав рана быстро затягивалась. «Чтобы все поскорее зажило, ей нужно хорошо питаться!» – подумала Кымлан и протянула еще один кусок мяса, который та с удовольствием съела.

Другую половину отложили на завтра: неизвестно, удастся ли поймать кого-нибудь еще, а до Куннэ было далеко. Они только вчера пересекли границу с Пуё, и им предстоял еще долгий путь.

– Вкуснотища! – Сольдан облизала пальцы и довольно улыбнулась. Сегодня она выглядела лучше: ее щеки порозовели, а потухшие глаза вновь наполнились жизнью.

– Отдохни. – Кымлан погладила ее по руке и кивнула на застеленную еловыми ветками землю.

– Разбуди меня, я тебя подменю. – Сольдан зябко поежилась и плотнее закуталась в теплый плащ.

Кымлан хмыкнула, глядя, как она пытается устроиться так, чтобы не уколоться иголками. Сольдан уснула сразу, стоило только закрыть глаза. Долгий путь ее вымотал.

Еще хуже дело обстояло с Исугом. За прошедшие два дня они проехали не один постоялый двор, но у них не было ни денег, ни каких-либо ценностей, чтобы обменять на овес или хорошее сено. Вся трава почти засохла или вымерзла от холодов, и приходилось долго искать места в лесу, где Исуг мог поесть. Вода в реках ночами покрывалась тонким слоем льда, и только днем, когда разогревало, Кымлан водила его на водопой. Она с жалостью смотрела на впавшие бока животного, не зная, что делать. Им нужно оказаться в Куннэ как можно скорее. Но Исуг и так нес большую ношу в виде двух девушек и ехать быстрее просто не мог. Кымлан старалась большую часть дороги идти пешком, оставляя в седле только Сольдан, но тоже чувствовала себя вымотанной прошедшими днями.

Оказалось, вырваться из мохэского плена было только началом. Впереди их ждали большие испытания.

Кымлан подошла к мрачно жующему траву Исугу и виновато погладила черный бок.

– Прости, что не могу позаботиться о тебе, – прошептала она. – Обещаю, когда мы прибудем в Когурё, я накормлю тебя самым вкусным овсом, какой только есть в стране!

Конь продолжал трапезу, не поднимая головы, будто обиделся на свою новую хозяйку, которой теперь вынужденно служил.

Холодный ветер ледяными пальцами проникал за ворот и практически задувал костер. Кымлан протянула руку, чтобы огонь разгорелся ярче. Единственной радостью в их кочевой жизни оказалось то, что благодаря ее способностям они в любой момент могли согреться.

– О чем думаешь? – спросила Сольдан, осторожно приподнимаясь на подстилке. Дрожа от холода, она придвинулась ближе к огню.

Кымлан задумчиво смотрела на плясавшие ярко-оранжевые языки.

– Почему ты не осталась с мохэ? Ты смогла бы быть ближе к Даону. Кажется, он тоже испытывает к тебе чувства.

– Ох, Кымлан… Вот во всем ты хороша, кроме любовных дел! – Сольдан нарочито весело рассмеялась, скрывая тем самым душевную боль. – Ну сама посуди, зачем ему я? Нищая, безродная бродяжка, которая всю жизнь провела в рабстве.

– Глупости! Ты просто сокровище! – возразила Кымлан. – И Даон, я уверена, считает так же, иначе не стал бы предлагать тебе помощь.

Сольдан вздохнула, неосознанно водя пальцами по меховой оторочке плаща.

– Наверное, пожалел меня. И, возможно, чувствовал ответственность за меня после того признания. Смешно тогда получилось, правда? – Она улыбнулась, но ее улыбка вышла печальной. – Хотела бы я родиться в знатной семье. Тогда было бы не стыдно стоять рядом с таким благородным человеком.