«Да!» – хотел выкрикнуть Наун прямо ему в лицо, но вместо этого бессильно опустил плечи, осознавая, как велик соблазн пойти с министром одной дорогой. Смертельно опасной, но очень заманчивой.
Ён Чанмун удовлетворенно улыбнулся и понимающе кивнул.
– Это естественное желание, в нем нет ничего дурного.
– Я считал вас другом, а вы обманули меня! – выпалил Наун, пытаясь увильнуть от скользкой темы. Он хотел выплеснуть на него все свои обиды.
– Ваше Высочество, в политике нет друзей, есть только союзники. Запомните это, – отрезал министр. Его взгляд стал ледяным, а в узких глазах не было ни капли теплоты или участия.
Наун будто впервые увидел истинное лицо министра, которое тот долгое время прятал под маской дружелюбия. Ему было плевать на принца, он – лишь средство достижения его честолюбивых целей.
– Вы хотите втянуть меня в… – Наун оглянулся и понизил голос, – в измену. Я никогда не просил об этом!
– Но втайне мечтали, признайтесь. Вас оскорбляло, что все восхищались вашим братом, а вас воспринимали как легкомысленного юнца, неспособного принимать взвешенные решения. В глубине души вы понимаете, что достойны большего. Пришло время играть по-крупному и избавиться от страхов и иллюзий. Пора повзрослеть, Ваше Высочество.
Все внутри него клокотало от ярости и несправедливости, но Наун молчал, не желая признавать, что министр прав.
– Что вы собираетесь делать? – выдавил он, с ненавистью глядя на Чанмуна.
– Стол не упадет, если не подпилить его ножки, – глубокомысленно изрек он и расплылся в привычной лицемерной улыбке.
Науну захотелось ударить его по лицу. Холеному, красивому и лживому лицу. Как он проглядел, что рядом, прямо у него под боком, притаился хитрый лис, так ловко расставивший для него ловушку?
– Вы говорите о Первом министре?
– Ваш уважаемый брат никто без его поддержки. – Министр Ён кивнул. – Многие в Совете давно ждут подходящего момента, чтобы лишить его власти. Им нужен предводитель, который возьмет на себя смелость сделать первый шаг. Поэтому я настаивал на сближении с Ян Мусиком. У него есть связи, и он может помочь свергнуть Первого министра. Но вы должны сделать это вместе с ним и не бояться взять на себя ответственность за то, что произойдет после.
– А если я откажусь? – Наун с вызовом вскинул голову.
Это была слабая попытка протеста, и министр Ён это понимал.
– Ваше право. Вы можете оставить все как есть и продолжать терпеть насмешки ученых мужей в Совете, – осклабился он. – Но этого ли вы желаете на самом деле?
– Мне нужно подумать. – Наун повернулся к столу и взял очередную стрелу.
– Тами хочет повидаться с вами, – тихо сказал Ён Чанмун.
Рука Науна дрогнула. Он гневно развернулся к нему.
– И вы еще смеете говорить об этом! – выпалил он. Наглость министра не имела границ.
– Она ваша невеста. Вы сами выбрали ее. И что бы вы ни думали обо мне, поверьте, Тами искренне к вам относится. Не обижайте ее своим пренебрежением, она того не заслужила.
Министр поклонился и ушел, оставив Науна на растерзание душившим его демонам. Он еще долго стоял на месте, бездумно вглядываясь в оскалившуюся мишень. Он находился на развилке. Стоял перед выбором, почти таким же сложным, как и два месяца назад, когда решал, спасти ли Кымлан или оставить ее в лапах мохэсцев. Тогда он отступил. Что выбрать сейчас?
Статус наследника и будущий трон манил его. Наун даже ни разу не подумал о брате. Ён Чанмун подталкивал вонзить ему нож в спину, но не предательство близкого человека останавливало Науна – в конце концов, они уже давно стали чужими друг другу. Его останавливал страх потерять то немногое, что у него осталось. Включая жизнь.
В покои Наун вернулся уставшим и разбитым. Глаза болели, а плечи ныли от напряжения. Сколько стрел он выпустил сегодня из пальцев? Сколько из них вонзилось мимо из-за его неспокойного нрава? Он никак не мог справиться со своими чувствами и каждый раз, когда на кону были важные решения, попадал под их власть.
В груди заныло. Он чувствовал себя, как никогда, одиноким и потерянным. Кругом – одни враги, маскирующиеся под друзей. Обманщики, притворяющиеся соратниками. По-настоящему искренне к нему относилась лишь Ансоль. И Кымлан, погибшая по его вине. Из-за его слабости. Если бы он сидел на троне, то смог бы ее спасти.
Эти мысли вновь вернули Науна к разговору с министром Ёном о том, что ему необходима власть. Ему нужно было, наконец, принять решение. Но тогда путь назад навсегда будет отрезан.
Терзавшие его размышления нарушил стук в дверь. Набом протянул сложенную вчетверо записку и поклонился.
– Это от госпожи Тами, – пояснил он.
Наун брезгливо развернул белое полотно и прочитал:
Если у вас осталась хоть капля теплых чувств ко мне, приходите сегодня в трактир, где мы с вами познакомились. Я буду ждать до часа петуха.
Наун в бешенстве скомкал ткань и швырнул на пол.
Как смеет эта нахалка назначать ему встречу после той наглой лжи, продолжавшейся почти два месяца? Что еще она может сказать? Какое очередное вранье подать под видом искреннего участия? Ее предательство ранило больше всего.
– Передай ей, что я не приду, – бросил он Набому и развернул один из свитков, приготовившись работать, несмотря ни на что.
Завтра будет очередное заседание Совета, и Науну поручили изучить чертежи нового дворца, который планировали построить в Пхеньяне. Но стоило ему погрузиться в изучение документов, и в памяти всплыл разговор с Тами о переносе столицы в ее родной город.
Зарычав, он оттолкнул от себя свиток и опустил голову на руки. Все мысли вели к обманувшей его девчонке. Невыносимая пытка! Чем быстрее приближалось назначенное время, тем больше зрела необходимость расставить все по местам.
Наун вскочила на ноги и бросился из дворца в надежде, что Набом еще не успел сообщить Тами об отказе. По пути он встретил министра чинов, который проводил его удивленным взглядом. Неважно. Главное – найти подтверждение предательству Тами или же убедиться в ее искренности и навсегда оставить подозрения в прошлом.
В трактир он прибыл на закате. Как и всегда под вечер, там собралось много народа, и Наун нетерпеливо искал глазами Тами. Ее нигде не было видно, и в его сердце опустился ледяной ком.
Подойдя к хозяйке, Наун спросил, не видела ли она ее сегодня:
– Та высокая госпожа в мужской одежде? Да была, вот только что ушла. Вы с ней разминулись, – ответила женщина.
Наун зарычал от бессилия и вышел из трактира. В сердцах хватанул кулаком по дереву. На нем до сих пор виднелась вырезанная ножом мишень, в которую они с Тами стреляли.
Он опоздал.
– Вы все-таки пришли, Ваше Высочество, – раздался за спиной знакомый голос, и Наун резко обернулся. На мгновение ему показалось, что ничего не изменилось: Тами была такой же, что и раньше: мужской костюм, собранные наверх волосы, смелый взгляд и дерзкая улыбка. Как же ему хотелось стереть себе память и не знать о ее обмане! Он бы предложил ей прогуляться по рынку или выпить в трактире, а Тами своим теплом вновь залечила бы его душевные раны. Но все изменилось, и он понимал, что как прежде быть не может.
Наун шумно выдохнул, отгоняя все чувства, которые испытывал к Тами. Он больше не может себе позволить быть слабым.
– Пришел. А ты опять надела прежнюю маску? Хочешь снова напомнить мне Кымлан? Ты ведь для этого наряжалась в мужской костюм и устраивала соревнование в стрельбе?
Тами едва заметно вздрогнула.
– Ошибаетесь, я правда люблю стрелять. И наряжалась в мужскую одежду не для того, чтобы походить на вашу бывшую возлюбленную, а потому что так привыкла, – ровно ответила она. По ее лицу было непонятно, о чем она думает.
Однако Науну хотелось уколоть ее, причинить боль, поэтому он с удовольствием произнес:
– Она не бывшая. Кымлан всегда была, есть и будет моей единственной любовью.
