Настроение, полное хрупкой надежды, улетучилось.

– Да, понимаю. Нужно быть такой, как ты. Это не очень сложно, потому что мне всего лишь придется хмуриться при взгляде на каждого и отказываться вести цивилизованную беседу.

Аден уже нахмурился, но вовремя спохватился и стер с лица это выражение.

– Не говори ерунды. Я вовсе не такой.

– Именно такой. Ты закрываешься от всех, даже от собственной матери. Все видят, как сильно она хочет исправить то, что произошло между вами, но ты ее отталкиваешь.

Вивьен убрала руку с его локтя и сделала вид, что перевязывает ленты на шляпке, а затем обеими руками вцепилась в ридикюль, чтобы больше не прикасаться к Адену.

– Я тебя не понимаю, – сказала она, чувствуя, как сжалось горло. – Ты решительно отталкиваешь от себя всех, кто пытается хоть чуть-чуть приблизиться. – И заставила себя произнести самое неприятное: – В том числе и меня.

Аден поморщился, взял ее под руку и повел за угол, к деревенской площади. С трех сторон ее огораживали лавки и единственный постоялый двор, а с четвертой – располагались целебный источник и питьевая галерея. Вивьен попыталась вызвать в себе интерес к зданиям, построенным в классическом стиле, но досада и подкрадывающаяся печаль словно придавили ее к земле.

Да еще и Аден снова замолчал. Хорошо, что воды источника считаются лечебными для нервов. Кажется, ей придется выпить целый галлон, чтобы избавиться от тревожного, мрачного настроения.

Или большую рюмку бренди, когда они вернутся в особняк.

Когда они подошли к величественному мраморному портику, Аден замедлил шаги.

– Это необходимо, – отрывисто произнес он.

Вивьен не поняла.

– Что именно?

– Необходимо держаться на расстоянии от… от тех, кто близок.

Сердце Вивьен сжалось. Такой странный выбор слов.

– Почему?

– Ради моей работы. Чтобы иметь возможность сосредоточиться.

Она немного подумала и поняла, что начинает сердиться.

– Не понимаю, почему. Сэр Доминик так себя не ведет, а он тоже шпион.

– Вивьен…

Она отмахнулась.

– Не трудись отрицать и не пытайся сменить тему. Суть в том, что в жизни сэра Доминика люди есть, а в твоей – нет.

Она остановилась в центре площади. Адену тоже пришлось остановиться с лицом хмурым и затравленным, и Вивьен показалось, что ее ударили в живот. Только сейчас она поняла, как велика пропасть между ними.

– Почему ты такой, Аден? Что с тобой произошло? – прошептала она.

Его глаза запылали, но очень быстро он снова надел свою бесстрастную маску.

– Поверь, моя дорогая, – сказал он. – Лучше тебе этого не знать.

Как ни странно, Адену понравился обед у миссис Петтигрю. Званый вечер, две трети гостей на котором давно впали в старческий маразм, оказался на удивление расслабляющим, и он с удовольствием наблюдал за Вивьен, очаровывающей их добрые сердца.

Уже не в первый раз за последние недели, приспосабливаясь к медленному течению деревенской жизни, он чувствовал в душе покой, которого был лишен давным-давно. Единственной угрожавшей им опасностью была вероятность свалиться с лошади или споткнуться о торчащий булыжник мостовой.

Или поддаться искушению, которое представляла для его самообладания Вивьен. Вот это была серьезная опасность, как для головы, так и для сердца.

Аден молча стоял у передней двери домика миссис Петтигрю, расположенного на вершине красивого холма, смотрящего на деревню. Его названая жена прощалась с хозяйкой и миссис Симмонс, выполнившими свое обещание не дать Вивьен заскучать. Они представили ее своим друзьям, ежедневно проводили с ней по несколько часов у источника и трижды за две недели приглашали ее и Адена на обед. Благодаря их вниманию Вивьен была постоянно занята и счастлива.

Сначала он возражал против этой дружбы, но в конце концов решил, что разумнее будет занять ее чем-нибудь. Теперь она не раздражалась постоянно и не изучала его с озадаченным, несчастным выражением больших голубых глаз. Он знал, что Вивьен пытается понять, отчего он молча устранился после их безумной, ошибочной ночи любви в гостинице. Он, конечно, последний болван, что вообще прикоснулся к ней, но она была такой беззащитной и сладкой и такой чертовски красивой, что он поддался искушению и позволил волне чувств захлестнуть себя, что сделало его тоже беззащитным и уязвимым.

Уязвимый шпион обычно становится мертвым шпионом, а это означало, что ему необходимо повысить бдительность и исключить Вивьен. Потому что стоило ему прикоснуться к ней, и его мозги превращались в сопливый французский сыр бри, а отточенные инстинкты со сверхъестественной скоростью покидали его.

Так что он позволил ей завести друзей и радоваться жизни и теперь чертовски удивлялся, как быстро она привыкла к деревенской жизни. Без требований эгоистичных родственничков, действовавших на нее губительно, находясь в безопасности под его опекой, она расцвела.

И не просто расцвела. Она блистала, как сияющее ночное небо, и Аден заранее страшился момента, когда она перестанет быть частью его жизни. Она излучала свет и тепло в темные холодные уголки его души, но все это исчезнет, когда ему придется уйти от нее.

А этот день скоро настанет.

– Смотрите, заботьтесь хорошенько о нашей милой девочке, мистер Паркер, – сказала миссис Петтигрю, поправляя плащ у горла Вивьен. – Она, конечно, выглядит куда здоровее, чем раньше, но ночной воздух бывает вероломным.

Аден усмехнулся.

– В этом вы можете быть уверены, мэм. Благополучие жены – главная моя забота.

И с внезапным изумлением понял, что этот заученный ответ является не чем иным, как чистой правдой. Мир без нее стал миром, к которому Аден быстро терял интерес.

Вивьен ласково поцеловала миссис Петтигрю в пухлую щечку.

– Вы все слишком много суетитесь. Только сегодня утром я сказала мистеру Паркеру, что никогда не чувствовала себя лучше.

Миссис Симмонс с умным видом кивнула.

– Я говорила вам, что наш чистый свежий воздух очистит и вашу небольшую проблемку. – Она подвигала бровями. – На самом деле я ничуть не удивлюсь, если в следующие несколько недель мы получим кое-какие очень радостные вести.

Мозг Адена в очередной раз споткнулся. Он определенно терял хватку.

– Что за радостные вести?

Миссис Петтигрю и миссис Симмонс посмотрели на него с укоризной. Вивьен внимательно изучала лепнину на потолке, ясно давая ему понять, что он идиот. А он и есть идиот, во всяком случае, в эти дни рядом с ней.

– Ну вы же знаете, – не выдержала миссис Петтигрю, показывая рукой куда-то в область живота Вивьен. – Трудности с размножением.

Аден почувствовал, что багровеет.

– Ах, это, – произнес он слабым голосом.

– Да, это, – сухо отозвалась Вивьен.

– Почему бы вам не пойти домой и не поговорить об этом хорошенько, – с лукавой улыбочкой предложила миссис Петтигрю. – Я уверена, результаты будут очень плодотворными.

Миссис Симмонс зажала рукой рот, чтобы заглушить хихиканье. Аден торопливо вытолкал Вивьен за дверь. Лучше он безоружным войдет в логово головорезов, чем будет говорить о сексе с двумя престарелыми вдовами. Особенно о сексе с Вивьен.

Которая продолжала хихикать, усаживаясь в ждущую их карету.

– Моя дорогая миссис Паркер, – с ласковой насмешкой начал Аден, – нам необходимо поболтать о ваших новых друзьях. Не думаю, что они проявляют должное уважение к такой благородной даме, как вы. Что бы сказала ваша матушка?

Ее улыбка погасла.

– К сожалению, она бы пришла в ужас, увидев меня в таком обществе. И наверняка обозвала бы их вульгарными грибами.

Аден уже успел понять, что существует единственная вещь, способная по-настоящему расстроить Вивьен, – ее семья, в особенности ее мать. Не требовалось быть гением, чтобы догадаться – леди Блейк долгие годы пренебрегала дочерью, а Вивьен очень не хватало материнской любви.

– Прости, – сказал он. – Я не хотел тебя расстраивать.