— Я чувствую себя сиротой, — призналась Лорен.

— Мы сироты, — сказала я.

Мы попросили людей сделать пожертвования Американской ассоциации сердца вместо цветов, и в течение нескольких дней после похорон мы с Лорен сидели за моим кухонным столом и писали благодарственные письма всем, кто внес свой вклад. Меня тронули некоторые имена из списка — бывший студент, старый сосед, знакомый по спортзалу. Отделение английского языка внесло значительные пожертвования, как и многие друзья Лорен.

— Ух ты, Бекс пожертвовала пять тысяч баксов, — сказала Лорен, заглянув в список. — Не могу поверить, что она приехала в Фэрфакс на службу. Это так типично для нее — она такая невероятно щедрая и милая. И она сама переживает такие тяжелые времена.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я. Я написала так много благодарственных открыток, стараясь быть личной и оригинальной в каждой из них, что моя рука и мой мозг устали в равной степени.

— Ну, знаешь, все эти дурацкие слухи о Джеке. Она едва может выйти из дома, чтобы ее не преследовали.

— О, да, — сказала я. Я совершенно забыла о скандале.

— Я рада, что у нее есть библиотечный проект, который отвлекает ее от всего этого, что все мне говорили, Адам был опорой. — Лорен вздохнула. — Она заслуживает того, чтобы быть с кем-то, кто понимает, насколько она удивительна.

Лорен открыла карточку и начала писать записку Бекс, делая это плавно и быстро. В отличие от меня, она, казалось, без труда находила нужные слова.

— О, смотри, — удивленно сказала я, проводя пальцем дальше по списку. — Я думаю, Адам тоже пожертвовал. — Его имя значилось в самом конце списка жертвователей.

— Должно быть, это подарок от имени колледжа, — сказала Лорен, не поднимая глаз. — Фирма Бретта тоже сделала пожертвование.

Я присмотрелась повнимательнее, но должность Адама и его принадлежность к институту не были указаны.

«Адам Мартинес», — гласила надпись. «Подарок в память о Джероме Ф. Кори».

— Ты можешь написать ему благодарственную открытку? — спросила Лорен. — Я подпишу ее, когда вы закончите.

Я молча кивнула. Открыв новую карточку, я застопорилась, не зная, что написать.

Уважаемый Президент Мартинес,

Большое спасибо за Ваше пожертвование Американской Ассоциации Сердца в память о нашем отце, Джероме Кори. Мы были потрясены щедростью и поддержкой таких друзей, как Вы. Ваш дар будет направлен на нужды исследования и образования в области заболеваний сердца и инсультов, уход за пациентами и информационно-пропагандистскую работу, а также другие усилия по спасению жизни.

Я сделала паузу. Это было шаблонно. Взглянув на Лорен, я подумала, решусь ли написать что-нибудь более личное. Она не видела моего срыва на похоронах. Она не видела, как Адам утешал меня, или давал мне салфетки, или помогал остановить мою икоту, чтобы я могла вернуться в часовню и продолжать принимать соболезнования. Адам проводил меня внутрь, но быстро извинился, когда директор похоронного бюро подошел ко мне с несколькими вопросами. В последний раз, когда я его видела, он стоял рядом с Бекс и одной из ее подруг, слушая Лорен и кивая головой.

— Спасибо, что был рядом со мной в это трудное время, — отчаянно хотелось мне написать. — Спасибо за то, что выслушал меня, и за понимание моих сложных отношений с отцом, и за то, что позволил мне поплакать у тебя на плече. Я никогда не забуду твою неизменную щедрость и доброту. — Я почувствовала, как слезы снова подступают к моим глазам, чувствуя бурлящую смесь горя, сожаления и тоски. Отвернувшись от Лорен, я украдкой вытерла лицо рукавом свитера.

Я напишу ему отдельную записку позже. Последнее, что я хотела сделать, это дать Лорен повод задать мне еще несколько вопросов.

— Большое спасибо, что пришли на службу, — поспешно написала я в карточке и поставила подпись, и, передавая ее Лорен, которая едва оторвалась от своих дел. Она взглянула на карточку, объявила, что она «выглядит хорошо», и расписалась. Я сунула карточку в конверт и адресовала ее в офис, добавив ее к стопке других карточек.

Вскоре Лорен ушла, пообещав вскоре позвонить мне.

— Ты должна провести лето в Лос-Анджелесе, — сказала она, обнимая меня на прощание. — Вы с Риком — так его зовут? Вы с Риком могли бы остановиться в нашем гостевом доме. Было бы хорошо, если бы ты на время выбралась из Фэрфакса.

Я удивленно посмотрела на Лорен.

— Только если ты захочешь, — добавила она, видя мое колебание.

— Нет, я действительно ценю это, — сказала я. — Я определенно воспользуюсь твоим предложением.

— Теперь, когда папа ушел, мы должны приложить больше усилий, чтобы, ну, ты знаешь, больше общаться.

— Мне бы этого хотелось.

Когда Лорен ушла, я медленно поднялась по лестнице в свою квартиру. Квартира казалась безжизненной. Я попыталась привести себя в порядок, вымыв несколько стаканов и бросив кучу белья в стиральную машину. Букет цветов, который Рик прислал мне в день похорон, увял и потемнел. Я собрала наименее потрепанные цветы и поставила их в вазу поменьше. Оставшуюся часть композиции я выбросила в мусорное ведро, где они рассыпали ярко-желтую пыльцу по всему контейнеру и полу. Я убирала беспорядок, когда мой телефон начал вибрировать. Это был Ларри.

— Что-то случилось? — спросила я. — Моя сестра буквально только что ушла.

— Ты видела сегодняшние новости? — настойчиво спросил он.

— Пока нет, — ответила я. — О нет — это из-за Джека? Неужели они слили еще больше секретных записей? Лорен говорила мне, что ситуация все еще плачевная.

— Нет, нет, дело не в этом, — сказал Ларри. — Речь идет о Рике.

— О Рике?

— Проверь первую страницу «Нью-Йорк Таймс», — сказал он. — И сиди тихо. Я приеду прямо сейчас.

Я открыла свой компьютер и зашла на сайт «Таймс». То, что я увидела, заставило мою челюсть отвиснуть от шока.

Известного автора обвинили в плагиате

Эндрю Терасава

Слухи поползли вскоре после того, как признанный критиками писатель Ричард Форбс Чейзен получил Букеровскую премию за свой обширный и амбициозный, постмодернистский роман «Подземный город». Люди шептались, что книга является плагиатом.

35-летний Чейзен, известный своей брутальной привлекательной внешностью, а также мощной прозой, был объектом зависти в течение многих лет. С тех пор, как он ворвался на литературную сцену в возрасте двадцати одного года, он собрал несколько крупных литературных премий и недавно был включен в хваленый список Нью-Йоркера «Сорок до Сорока». Букер был просто следующим достижением в длинной череде профессиональных наград.

То есть, так было до тех пор, пока пользователь на онлайн-форуме обсуждений не опубликовал невинный вопрос о книге Чейзена.

— Кто-нибудь заметил, что Чейзен полностью копирует Диккенса в 4 главе «Подземного города»? — написал пользователь по имени Bibliophyllis917. — То есть не просто подражает Диккенсу, а буквально копирует его текст слово в слово из «Мрачного дома»?

— Он открыто признал копирование, — написал в ответ другой член клуба. — «Ничего страшного в этом нет».

Но вопрос, поставленный пользователем Bibliophyllis917, казалось, вызвал множество подобных наблюдений. Участники дискуссии указали на разделы романа, в которых местоимения или топонимы были изменены, но в которых основная часть языка была в остальном идентична отрывкам современных писателей, таких как Салман Рушди, Курт Воннегут и Терри Иглтон. И Чейзен не просто брал взаймы у литературной и научной элиты. Пользователь с ником KirkDaedelus утверждал, что Чейзен также копирует из обзоров фильмов Rotten Tomatoes, современных любовных романов и даже корпоративного учебного пособия.

Чейзен уже был обвинен в «самоплагиате» Рианом Мерфи, журналистом и критиком, который неоднократно призывал его переписать предыдущую работу в своем блоге Пари Ревью. Мерфи, также, выразил обеспокоенность журналистской практикой Чейзена.