Куда она, кстати, делась? Дождь набирал силу, и уже стоял стеной, а ее все не было и не было. Возможно, его бывший коллега много недоговорил, даже когда совсем сорвался. Странное опоздание, и еще более странное поведение. Возможно она у него. Дрожащими от злобы и смятения руками, Эд вновь набрал на телефоне номер, и нажал «вызов». Как ни странно, послышались короткие гудки, и через шесть секунд он услышал заветное «ало».

— Привет. Я жива, со мной все в порядке. — Холи, уже насквозь мокрая и продрогшая, зашла под ближайший уличный навес и сняла трубку.

— Где ты?! — Ее брат уже кричал в трубку, не в силах себя контролировать.

— На улице. А что, я нужна тебе?

— Да! Очень срочно! — Он стиснул зубы и уже думал, в какой город убраться на некоторое время. На другом конце послышался вздох:

— Ладно. Жди, я сейчас зайду.

Она повесила трубку, и сунула телефон в карман джинсов. Ее коробило, что Эд так рассвирепел во время ее пропажи, но, так как он на работе, то не будет при друге пытаться давить. Где ему еще быть? Конечно же на работе. Хоть ей и не хотелось после вчерашнего пересекаться с его коллегой, после полной ночи отсутствия все-таки стоило о себе заявить, иначе потом хуже будет.

Он не сразу понял, что та даже не спросила, куда ей идти. Вновь совершая звонки, слышал лишь короткие гудки — во время ливня совсем не просто понять, что тебе кто-то пытается звонить. Отчаянно. Долго. Ревнивый брат не знал, с какой стороны она идет, где находиться, а главное, куда держит путь. К нему на работу? Где он, более, не работает? Или домой? И как ее пытаться поймать? Если это вообще возможно. Он уже хотел схватить ее за волосы и тащить куда-нибудь, куда угодно, лишь бы подальше, и где они могли бы побыть вдвоем.

До боли знакомые ступени риелторского офиса. Младшая Флойд уже не раз была здесь, но ничего кроме отрицательных эмоций эти походы ей не дали. Начиная от мимолетного стыда заканчивая отчаянием, и, раз она вновь идет сюда, значит, вот-вот будет еще одна порция. Уже по инерции.

Днем все работники на своих местах. Кто-то шелестел в архивах, в коридоре, неподалеку от двери начальника, сидела полненькая, но миловидная секретарша, лет тридцати — тридцати пяти. Откуда-то слышался разговор. Жизнь кипела, и ей определенно это нравилось.

Все были на своих местах, кроме одного — стол Эда был пуст. Риелтор, подняв глаза от монитора, тут же снял очки и расплылся в странной улыбке:

— Не ожидал тебя сейчас увидеть, здравствуй. Что-то не так?

— Да ничего, просто брат звонил, очень просил, чтоб я пришла. Где он, кстати?

Хьюго, чья улыбка становилась еще шире, медленно поднялся со стула и подошел к гостье, небрежно стряхивая с ее плеч дождевую воду:

— Посмотри, вся мокрая. Простудишься. Где этот идиот? Уволился, по крайней мере, я на это надеюсь.

— Уволился?! — Глаза, что только что были слегка печальными, вмиг округлились и заморгали. — То есть как? Он ушел? Сам? Его не уволили? Но почему, где вы не поладили? — Она тяжело вздохнула и заметно сконфузилась. — Отчего-то уже второй близкий друг Эда от него отворачивается после знакомства со мной. Мне стоит… вообще не касаться его жизни, и тогда все будет в порядке.

— Здравая мысль. А знаешь, почему так происходит? — Хейз придвинулся еще ближе, накидывая на гостью свой пиджак. — Ты. Звучит ужасно, но дело в тебе. Будешь держаться от него подальше, как сама сказала — все будет в порядке.

— Пытаешься настроить против? Не-а, не выйдет.

— Жаль. — Он засмеялся и склонил голову. — Но я почти не преувеличивал. Ты. Нормально же, когда человек нравиться, верно ведь? Люди влюбляются, женятся, заводят семью. Моя сестра, скажем, вышла замуж два года назад. Последний раз я видел ее на свадьбе, и знаешь, даже не скучаю. Мы не были особо близки по жизни. У тебя же немного иная ситуация, и ты сейчас понимаешь, о чем я. Любой другой бы радовался, узнав, что другу симпатична его сестра. Но только не он, и так пополняются ряды врагов. В какой-то мере это даже честно, не находишь? Расплата за эгоизм. Эгоизм, ведь ты же его не любишь, я вижу это. Не любишь как мужчину.

— А ты циник. Нет, я не нахожу это честным, это омерзительно. Омерзительно с любой стороны, с какой не посмотри. А еще складывается впечатление, что здесь все решили за меня.

— Нет. Совсем нет, и ты это знаешь. Более того, на тебя даже почти не давят, за исключением твоего несносного родственника. Хочешь узнать, что я об этом думаю? — Он поднял лицо девушки за подбородок и нагнулся, пристально его рассматривая. — Ты любишь меня. Раньше сомневался, и это сомнение почти меня похоронило, но теперь вижу это. Вижу в твоих дрожащих ресницах, краснеющих щеках. Вот только… в этой светлой головке живу не только я, и за это тебя хочется… — Мужчина криво ухмыльнулся, вдавливая гостью в стену. Расстояние меж ними стремительно сокращалось, и, в итоге, она почувствовала на своих губах его. Стиснув зубы, Холи зажмурилась, и резко отвела голову в сторону:

— Пойду, в общем, приятного дня.

— Я хотел бы увидеть тебя сегодня снова. Но, боюсь, сама ты больше не придешь… хм. Я найду тебя дома. Жди, в общем, в гости.

Она потрясла головой и, выскользнув из объятий риелтора, шмыгнула за дверь, оставляя в его руках влажный от воды пиджак. Тот проводил ее грустным взглядом и глубоко вздохнул, прислоняясь к стене. С ней точно не будет просто, и впервые его это не заводило, а очень печалило. Каждый рассвет, что он встречал в одиночестве, сильно разъедал его психику, заставляя собственноручно увеличивать дозы снотворных и успокоительных. Сердце быстро билось, само, как у артимика, руки тряслись, а нервное состояние было хуже, чем у агрессивных параноиков. Кто знал, что влюбляться по-настоящему так больно? Больно, особенно когда шанс на взаимность меньше тридцать процентов, а в последнее время совсем стремиться к нулю. Остается лишь навязывать себя и ждать, что однажды она пойдет с ним в кафе по своей воле, и что-то внутри подсказывало — ждать придется долго. Но не превратиться ли он, таким образом, в, теперь уже ненавистного Эда? Нет, хотя бы потому, что никогда не станет для нее обузой или проблемой. Тогда в кого еще?..

Выйдя на улицу, девушка набрала в легкие побольше влажного, прохладного воздуха, и тут же его выпустила. Вновь достав телефон, она увидела еще несколько пропущенных, и, заметно конфузившись, начала перезванивать:

— А ты, в общем-то, где? — Спросила она, топчась на одном месте.

— С этого вопроса нужно было начать! Куда ты опять пропала?!

— Иду к дому. А ты?

— Стою неподалеку, возле пиццерии. Подходи к ней, не будем заходить. — Судя по тону, Эд был крайне нервным и едва ли держал себя в руках.

— Ладно.

Холи повесила трубку и вновь тяжело вздохнула, стараясь привести эмоциональное состояние в норму. Почему не дома? Ее там… ждут? Наверно, не трудно догадаться. Она немного сконфузилась, а после серьезно задумалась. Неужели бывший коллега брата действительно что-то к ней испытывает? И из-за этого они, скорее всего, поругались. Отчего-то сейчас эта мысль не радовала, а, напротив, пугала, учитывая то, какие отношения их связывали до этого. Если это вообще можно было назвать отношениями.

Не собираясь больше терять времени, Холи пошла к месту встречи. Что бы брат не сказал ей сейчас, девушка чувствовала, что вряд ли с ним согласиться, и морально готовилась к очередному спору, а возможно даже скандалу.

Помимо дождя на улице поднялся необыкновенно сильный, и холодный для лета ветер. Она терла плечи, стараясь по дороге согреться, но получались не слишком хорошо. Стоило прибавить шаг, но та итак почти бежала, пока с волос не прекращаемым ручьем текла вода. Через несколько кварталов замаячила заветная пиццерия, а возле ее входа, под летним навесом топтался брат. Помахав ему рукой, Холи совсем перешла на бег, и уже через, примерно, тридцать секунд стояла рядом с Эдом: