— Это будет не просто… — Эд сжал кулаки и стиснул зубы.

— Все будет нормально, если ты сам этого захочешь.

— Наверно ты прав. А что делать, если она опять сюда придет? — он отвел глаза.

— Свою работу. Она хотела переехать? Переедет. Все.

— А ты… что будешь делать?

— Ничего. Я же сказал, она не в моем вкусе, и мне не интересно ее внимание. Будет даже смешно, если она еще решиться сюда прийти. — Хейз тихо ухмыльнулся, но его напарник этого не заметил.

Холодные капли жесткой воды редко капали с темного, бардового неба на черные джинсы мужчины, однако, он не собирался уходить, или прятаться от дождя. Тень ночи скрывала бледное, злое лицо, но, отчего-то, его «друзья» чувствовали эту мерзкую ухмылку даже сквозь непроглядную тьму. С кожаного пояса, покрытого заклепками, свисали тяжелые стальные цепи, которые жутко звякали, ударяясь друг о друга. Черные, армейские ботинки были плотно зашнурованы, а на, все еще черную, бессменную футболку в тот вечер надета длинная косуха.

Тяжелая, напряженная рука подкидывала вверх светлый швейцарский нож, и звук его трения и удара о пальцы пугал сильнее, чем что-либо, в этом человеке. Окружающие его люди посмеивались, глядя на лысого мужчину в возрасте, которого держали еще двое. Тот, понимая, что крик лишь усугубит его положение, нервно сглотнул и прошептал:

— Не бейте. Я отдам все, только не бейте. Все, что у меня есть…

— И даже строительную фирму, Такер? — Тип в косухе встал, как оказалось, он был немного выше всех своих помощников. Сильное тело заметно напряглось, и, поймав нож в воздухе в последний раз, он, ухмыляясь, наклонил голову в сторону.

— Кто вам такое сказал?! У меня нет никакой… — На секунду он прервался, чувствуя тяжелый удар по почкам, и, хватая ртом воздух, заговорил снова. — Кто… вам продал эту информацию?

— Не твое дело, убогий. Так что, подпишешь небольшой документик? — В ту же секунду в пустом проулке загорелся яркий, раздражающий свет карманного фонаря. — Печати, и остальное… это уже не твоя забота. — Одним из документов был договор о дарении, причем, оформленный задним числом, другим завещание. — Среди вас есть адвокат?! — Обескураженным, несчастным голосом пробормотала жертва, понимая, к чему идет нападение обычных, как ему казалось, бандитов. Он пытался запомнить их лица, однако, все они были в медицинских масках, а некоторые в солнечных очках.

Звук перезарядки пистолета окончательно сломил мужчину, тот чувствовал, как холодный, железный ствол уперся ему в голову.

— А сейчас ты скажешь на диктофон, что подтверждаешь факт сделки, старый ублюдок. У тебя две попытки сказать это так, чтоб никто не подумал ничего. Справишься? Или с пулей в мозгах лучше будет думаться?

— Понял. — Он нервно сглотнул, и дрожащей рукой стал подписывать протянутые ему документы.

После, изо всех сил стараясь взять себя в руки, Такер стал говорить на диктофон о факте передачи бизнеса и о собственном согласии, изо всех сил сдерживая слезы. На ухмыляющемся преступнике все еще лежала тень, столь плотная, что трудно было даже различить его силуэт, и единственное, на что падал свет — сложенный красивый нож в бледной, расслабленной руке.

— Вроде бы, это все, Хелл. — Один из участников банды повернулся к неформалу, едва заметно кивая.

— Тогда разденьте этот мусор, и отправьте куда-нибудь в промрайон, поближе к электроподстанции. Всю ткань с него сжечь. На этом все. — Он улыбался, довольно, но настолько жутко, что все, кто помнил его улыбку, радовался, что на нем сейчас маска. В ней не было ничего особенного, как и в приятном, правильном лице, но от чего-то это выражение пробирало, вызывало мерзкие, неприятные ассоциации.

Переглянувшись, участники разошлись, не говоря друг другу ни слова. Все равно они встретятся завтра там, в оговоренном месте, и их странный, обвешенный цепями лидер, будет их ждать, каждый закат поднимаясь на поверхность из ада собственного сознания. Старик, было, пытался что-то спрашивать, но, встретившись взглядом с одним из похитителей тут же замолчал. Эта ночь, бесспорно, стала самой страшной в его жизни.

* * *

Утром всегда, не смотря на облачность было прохладно. Холодная роса заливала клумбы и деревья, на окраинах города в норы прятались ежики, а в городе в дома прятались возвращающиеся с ночной смены люди. Холи часто вставала рано, но не оттого, что хотела, скорее по нужде. Рядом был круглосуточный магазин, куда можно зайти, взять что-нибудь перекусить и выйти, но с недавних пор она стала ходить немного дальше: в магазин, рядом с которым был офис брата.

Она чувствовала странное, эмоциональное стягивание в животе, ей было приятно думать о возможной встрече с ним, ну, или если он хотя бы пройдет мимо. Уже неделю, даже немного больше, по поводу ее заявления не было никаких вестей, но торопить их было страшно. Возможно, она описала слишком редкие параметры, или они не могут решиться с ценой… Она пыталась продумать разные варианты, потому как даже Эд не приносил с работы никаких новостей, всячески обходя эту тему, или же игнорируя ее вообще. Быть может, там назревали проблемы, о которых она не в курсе? Или же они занимаются другими, более ранними заявлениями… Много вопросов оставалось без ответов, возможно ей все-таки стоило поговорить об этом с коллегой брата, раз сам Эд не хочет ее слушать.

Он. Высокий, темноволосый мужчина с хвостом, всегда собранный, всегда сосредоточенный. Отстраненный, брезгливый, саркастичный и… чертовски привлекательный. Она не хотела навязываться, но очень хотела сблизиться. Узнать, что он любит, чем живет, на какие фильмы ходит в кино и покупает ли попкорн. Ей было интересно, предпочитает он кошек или собак, каких авторов читает, в каких странах хочет побывать. Просто посидеть, поговорить и, быть может, погулять. Любит ли он гулять? А чем занимается в свободное время?

В моменты, когда она сильно проваливалась в свои мысли, у нее спирало дыхание и появлялась испарина. Стоит ли говорить, что девушка ни разу не влюблялась, никогда. До этого момента.

Казалось, будто бы она живет по какому-то своему, странному времени, которое даже протекает по-свойски. Уже снова не оставалось никаких дел, нужно было выбраться за покупками, и, возможно, немного побаловать себя походом до другого мебельного, так как скоро она, наконец-таки, получит столь желаемую, современную квартиру, которую можно будет уютно обставить и наслаждаться жизнью. Дом — крепость, и ей хотелось, чтобы ее крепость была самой красивой и самой уютной.

Она вошла в магазин, спокойно осмотрев усталых сотрудников и полупустые полки, затем поплелась вглубь. Уже десять раз забыв, зачем пришла, Флойд взяла какие-то странные сосиски, сок с непонятным вкусом и медицинские маски. Она не знала зачем, за то по скидке. Направляясь к кассе, девушка увидела знакомый силуэт, и сердце в груди почти остановилось:

— Привет… — тихо произнесла она, осмотрев Хьюго, который пытался найти дату производства на пачке кофе.

— О, как неожиданно. — Он ухмыльнулся, скривился, и оценивающим взглядом прошелся по девушке. — Не слишком рано, чтобы ходить за покупками?

— Да нет… есть всегда хочется. — Она улыбнулась и неловко зажмурилась.

— Есть такое, да еще и с утра… мерзость.

— Что-то не так? — Холи сдвинула брови, и непонимающе посмотрела на продукты.

— Ничего. Приятного дня. — Хейз развернулся и пошел прочь из магазина. Девушка грустно смотрела ему в след, а потом глубоко вздохнула, и направилась к кассе.

В голосе знакомого читалась странная неприязнь и отчуждение, будто она была не человеком, а какой-то инопланетной массой, от которой следовало держаться подальше. Флойд, понемногу, начинала подозревать, что ее брат что-то странное рассказал о ней своему коллеге, и отсюда такая реакция. Может, он просто не в духе с утра? Или что-то не ладиться на работе? Или… она задумалась, как вдруг подошла ее очередь оплачивать товары. Все равно от этого взгляда, будто бы она не девушка вовсе, а ведро помоев, оставался странный осадок. Вроде бы, не успела ничего ему сделать, тогда что не так? Отчего он так ведет себя?