— Теперь же, когда вскрылись иные обстоятельства этого давнего дела, все обвинения с благородной семьи сняты и все титулы восстановлены. А так как Сальватора ди Кламеро за прошедшие годы доказал свою преданность и верность короне, и оказал Нам неоценимую услугу в решении ряда сложны вопросов, было принято решение о даровании ему титула князя Сафье. Как достойному и честному представителю древнего дворянского рода. На колени, князь. Примите указ и печать.

Пока я опускался на подушечку, лежащую в нескольких шагах от ступеней, Ол спустился ниже, взяв из рук секретаря свиток золотого шелка. Позади, следуя протоколу, на колени опускались и мои помощники, чье положение сегодня так же изменилось.

Шагнув ближе, конунг обеими руками протянул мне свиток, а затем из рук секретаря Мигелю, как второму по рангу, передали печать. Торжественные фанфары, звон медных тарелок, все это вызвало нешуточный гул в голове, и я с трудом расслышал слова правителя.

— Поднимитесь, князь, — Ол отступил, ожидая, пока я встану и повернусь ко всему двору, демонстрируя свиток, в котором был указан мой новый титул. А я смотрел только на Олив, медленно поднимаясь с плоской подушки.

Сжав документ, я чуть приподнял его, вскинув бровь, неотрывно следя за выражением глаз своей принцессы. Девушка побледнела даже под слоем макияжа, а я чуть склонил голову в легком поклоне, не оставляя и шанса на сомнения.

Я ее узнал и ничего не забыл.

Скосив глаза на Кьелатту, сидящую рядом с Олив, поймал задумчивый, сосредоточенный взгляд, и только тогда сумел отвернуться, чтобы официально представиться двору.

Гости конунга склоняли головы в положенном приветствии, пока я, в сопровождении друзей, шел за отведенный мне стол, но во многих взгляда чувствовалась злость, недовольство. Привычная реальность пошатнулась и это мало кому могло понравится. Вот только до этого мне на самом деле почти не было дела. Значение имели только свиток в руках и девушка, в короне которой сверкали фениксы.

Чувствуя, что вот-вот потеряю сознание, от неприятностей, свалившихся почти одновременно, я покинула зал, пока очередная группа танцоров поражала гостей своим мастерством. Сопровождаемая Полли и матушкой Сю, я предпочла скрыться в небольшой боковой комнате, чтобы суметь взять себя в руки. Уж чего, а присутствия Сальватора я на празднике не ожидала. И не думала, что не сумею справиться с собой, так сильно и явно отреагировав на его появление.

Я сидела в мягком кресле, потягивая воду, пока Полли снимала корону, чтобы дать немого отдохнуть голове, когда в комнату вошла Кьелатта. Лицо принцессы было задумчивым, словно ей предстояло решить сложную задачу с несколькими неизвестными. Помнится, такие очень любил давать мой учитель арифметики, когда понял, что простые варианты для меня не представляют ни сложности, ни интереса.

— Оставьте нас, — махнув широким рукавом, тихо приказала принцесса, подходя к соседнему креслу.

Дождавшись, пока мои дамы выйдут, Келатта демонстративно оправила подол платья, не поднимая на меня глаз.

— Олив, милая, я все верно поняла? Не так уж и много вариантов, — медленно, словно все еще продолжала раздумывать, произнесла, наконец, принцесса, — либо этот сероглазый красавец выкрал часть твоей казны, либо… Олив, как ты вообще умудрилась?

В голосе принцессы было больше недоумения, чем возмущения. Наверное по этой причине я и ответила, едва ли не разрывая платок, который комкала в руках:

— Откуда мне было знать?! Опальный род, ни шанса на встречу здесь. Откуда мне было знать, что все так обернется?

— М-да, милая, — принцесса задумчиво побарабанила по подлокотнику собственного кресла, — это немного осложняет текущее положение.

— Вовсе и нет, — упрямо поджала я губы, не соглашаясь воспринимать присутствие Сальвы как проблему. — Он не знал, кто я, но и теперь не станет создавать сложностей.

— Либо ты плохо разбираешься в людях, либо что-то не то себе придумала. Такие мучины, как князь Сафье, не оставят подобный вопрос висеть в воздухе.

— Он ничего не станет делать. Теперь, — упрямо повторила я, прикрыв на мгновение глаза.

— Вот именно теперь он и станет что-то действовать куда вернее, чем раньше. Поверь мне. Ладно, — Кьелатта поднялась из кресла, стряхнув с платья несуществующие крошки, — нужно возвращаться в зал. Но напоследок: ты говорила, что сама его выбрала. Верно?

— Верно, но… — Кьелатта не пожелала дослушать, только кивнув и повернувшись ко мне спиной. Толкнув дверь, принцесса покинула комнату, возвращаясь в тронный зал. Тяжело вздохнув, понимая, что пока не могу ничего сделать, чтобы решить хоть часть своих проблем, я вернула на место корону и направилась вслед за Кьелаттой.

Сидя в свете сотен ярких огней, сверкая, как редкая драгоценность, я почти не шевелилась. Боясь, что могу подавиться под такими перекрестными взглядами, не решалась сделать ни единого глотка. Ощущение, что сидишь на сотне иголок, не позволяло даже на немного отвести взгляд от представления. Все же во мне было не так много выдержки, чтобы спокойно встретиться либо с черными глазам отца, либо попасть в серую, теплую мглу глаз Сальвы.

С трудом дождавшись окончания праздника и того момента, когда Ол и Вивьен покинут зал, я, вслед за Назаратом и Кьелаттой, как можно быстрее вышла вон, надеясь ускользнуть в свой павильон до того, как меня кто-нибудь сможет остановить.

Повозка медленно катилась в сторону отведенных мне покоев, давая время на то, чтобы немного отдышаться. Приезд отца был, конечно неожиданностью, но из того, что я узнала за прошедшие дни — ни Назарат ни тем более Кьелатта не позволят ему распространять влияние при дворе Сайгоры, так что сильно переживать по этому поводу не стоило. Это я отлично понимала, и уже не так бурно реагировала на присутствие этого опасного человека так близко к себе.

Но вот вторая встреча вызывала нешуточное беспокойство. Особенно с учетом любопытства Кьелатты.

Выбравшись из повозки, за первыми же дверьми скинув неудобную обувь, я, вытягивая из прически шпильки быстрее, чем это могла бы сделать даже Полли, ушла в спальню, напоследок бросив слугам:

— Ванну мне через полчаса.

Махнув рукой, чтобы оставили меня одну, я осторожно опустила корону фениксов на стол, от чего бусины в клювах мифических птиц плавно заколыхались. Распустив верхние пуговицы платья, так, чтобы ворот не давил на шею, я подошла к окну, ведущему в сад. Толкнув резные ставни, оперлась о раму, вдыхая прохладный осенний воздух, наполненный влагой и ароматом начавших преть листьев.

— И не думал, что ты столь коварна, Полли. Или все же Олив? — от голоса, что раздался из темноты, по ту сторону окна, сердце мгновенно рухнуло куда-то в пятки, сделав ноги неустойчивыми и слабыми.

Сглотнув, чтобы хоть как-то справиться с сухостью во рту, я напрягала глаза, стараясь рассмотреть своего собеседника. Но в чередовании теней и пятен света фонарей не было ничего, что могло бы напоминать контур человеческой фигуры.

— Я вовсе не коварна, — надеясь, что голос звучит не так жалобно, как мне самой слышится, ответила на первую часть вопроса.

Темнота по ту сторону окна, что скопилась за пределами светового пятна, тихо хмыкнула, словно не была согласна. Какое-то время я вслушивалась, ожидая продолжения разговора, но Сальватор молчал и не спешил выйти на свет, все так же держать под прикрытием теней. Чувствуя, что волнения сегодняшнего дня начинают перевешивать чашу самообладания, я все же не выдержала:

— И ты даже не спросишь, почему я соврала?

— Думаю, что знаю ответ на этот вопрос, так что нет нужды. — Ответ раздался тут же, значит Сальва стоял рядом, у самого окна. — Зачем тебя вызвали в столицу?

— Разве это не известно всем и каждому из присутствующим во дворце сегодня?