— Что-то ты необычайно молчалив, кузен, — фыркнул Уго, через какое-то время после того, как мы сменили галоп на легкий шаг, давая лошадям отдых. — Не ранило ли тебя сильнее тем заклятьем, чем нам показалось?

— Глупости, я совершенно оправился, — пожал я плечом, все еще вспоминая тот аромат яблок и пряностей, которым меня окутало на ярмарке, стоило приблизиться к Полли.

— Ой, ли, — не отставал от Уго и Хорхе, направив своего коня чуть вперед, чтобы мы сравнялись. — Сдается мне, кузен, ранен ты в самое сердце.

– Подобные чары встречаются нам не в первый раз, — недовольно рыкнул я, так и не придумав, как еще можно за короткий срок увеличить список собственных заслуг перед короной, — так что я уж точно знаю, до какой степени они сохранились в моем теле.

— О, друг, но мне кажется, дело не совсем в тех парализующих чарах, о которых думаешь ты, — нарочито-задумчиво произнес Уго, глядя на звезды, от чего его конь начал немого гарцевать, реагируя на натянутые поводья.

— Да. Нам кажется, тебя ранила в сердце красавица с черными глазами и алыми губами. Та, у которой во взгляде искры, — вкрадчиво, нагнувшись ко мне, произнес Хорхе. Кузен резко отшатнулся, избегая моей затрещины, вынуждая коня отступить с дороги в высокую траву и недовольно фыркнуть.

— Подсматривали? — тихо, с угрозой спросил я, больше переживая за честную девушку, чем за шутки друзей.

— Да ты особо и не прятался, — уже нормальным голосом произнес Уго, — потому мы и заговорили об этом. Слишком ты уж на нее отвлекся, Сальватор, раз даже нас не заметил. Девушка, конечно, прекрасна как летняя ночь, но все же, не стоило так открыто миловаться. Не замечал за тобой подобной беспечности.

— Это та девушка, что нашла меня у водопада, — нехотя признался я.

— Полли? Из свиты красной принцессы? — припомнил Хорхе.

— Она, — тихо подтвердил.

— Красива, — признал Уго, — очень. И явно благородной крови. Забыл бы ты о ней, друг. Таким дамам подавай кортеж из сотни человек и князя в сватах. Не осилим.

— Сам знаю, — угрюмо, не в силах сдержать раздражение, произнес я, пуская коня галопом. Все знаю. Но что же делать, если запах яблок и специй преследует даже во сне. Если то и дело покалывает пальцы от ощущения теплой, нежной кожи под руками.

Как же быть?

Ветер бил в лицо, бледные звезды сияли над головой бессчетной россыпью искр, а я мчался в сторону столицы, все дальше от того места, где, кажется, забыл свое сердце, не видя пути, по которому его можно было бы вернуть.

Впрочем, приличная девица с «кривыми ногами», коих полно в любом большом городе, может и смогла бы избавить меня от тоски. Нужно только найти хороший притон. Слишком давно мы не были с женщинами, вот в голову и лезут всякие мысли, не дающие сосредоточиться на деле.

Но все же, откуда-то из глубины к горлу подкатывала тошнота, стоило подумать о девице, обслуживающей сотни вояк, что квартируются у городов. Сложно было даже поставить рядом одну подобную "леди" и Полли, воплощающую собой и чистоту и гордость.

Хлестнув коня по бокам, заставляя его скакать все быстрее, я зло выругался. Избавиться от запаха яблок оказалось куда сложнее, чем это мне казалось.

___________________________________

женщины с "кривыми ногами" — так называли куртизанок моряки.

Через несколько дней Кури принес мне радостную новость, что с утеплением домов покончено. Теперь меня ночами не будет мучить совесть, если вдруг зима явится в эти места неожиданно.

За прошедшее время мя с Полли и матушкой Сю успели распределить бумагу и проконтролировать процесс промасливания сероватых, плотных листов. Это выходило в итоге не очень дешево, но куда более экономно, чем те же бычьи пузыри, в отсутствии коровьих стад. Или же стекло.

Жизнь шла своим чередом, работа кипела, а несколько человек, поверивших в мою разумность после того, как в домах перестал гулять ветер, согласились поэкспериментировать с крышами из мха. Поправив каркас на одном из пустых домов, пара женщин и подростки растянули плотную, грубую домоткань, готовясь выращивать мох.

Единственное, что удручало меня во всем происходящем, это то, что никак не удавалось запустить производство лекарств, как это было при прежней принцессе. Матушка Сю в этом вопросе была совершенно права — поместью нужен свой собственный источник прибыли, но при таком количестве ежедневных дел и отсутствии свободных рук все, что мы могли — это готовить те травы, которые потом будет просто не найти.

Отдав под сушилку одно из больших нижних помещений, натянув под потолком десятки ли веревок, я иногда спускалась туда, чтобы вдохнуть дурманящий, пьянящий запах трав. Сухое, продуваемое ветрами, затененное помещение очень напоминало бы кладовую ведьмы, если бы не находилось в резиденции принцессы.

В один из тех моментов, когда я почувствовала, что не знаю, за что хвататься сегодня, я спустилась в сушильню. С потолка, связанные пучками, свисали сиреневые веточки лаванды, собранные для успокоительных и противовоспалительных сборов. На специальных рамах, затянутых тканями и подвешенными одна над другой, издавая умопомрачительный запах, чуть скручиваясь, сохли ярко-зеленые листья.

Зябко передернув плечами, чувствуя, что ветер сегодня не такой ласковый, как в последние дни, я подошла к распахнутому окну. Небо темнело на горизонте, не предвещая хорошей погоды. Потянув темную, резную раму на себя, я захлопнула окно, закрепив щеколду, чтобы резкий порыв не смог забраться внутрь комнаты.

Вид чернеющего, пусть и далеко, за самыми отрогами, неба, вызывал неприятные ощущения в животе.

— Полли, — выйдя на двор, где в чистой, как слеза, воде пруда плескались маленькие рыбки, позвала свою старшую служанку. Пуст ь до грозы было еще далеко, но беспокойство поднималось не простой тревогой, а каким-то глубинным предчувствием неприятностей, — отправь кого-нибудь в деревню. Пусть подготовятся к грозе.

— Матушка Сю сказала, что сильного ветра не будет, — заметила служанка, тем не менее, развязывая и передавая кому-то из девушек фартук, в котором инспектировала кухни.

— Может и нет. Но все же сделай, как я велю, — холодная волна опять прошлась по телу, заставляя обнять себя руками. Зубы клацнули друг о друга, словно я в один миг оказалась вся, по самую шею, в снегу. Повернувшись к светловолосой девушке, что давно была не просто служанкой, поделилась. — Не спокойно мне, Полли.

— Может, вы простыли? Не стоило вчера в реке босой ходить, — с тревогой покачала головой девушка. — Велю приготовить для вас отвар и бульон из водорослей.

— Только сперва отправь кого-нибудь в деревню, — настояла на своем я, чувствуя, что тело и правда начинает бить озноб.

К тому моменту, когда Полли принесла суп, я уже сидела у окна, укутанная в теплое покрывало, поверх своего тонкого платья. Покачав головой, служанка поставила блюдо на стол рядом и стала распаливать одну из жаровен, что за не надобностью, обычно стояли в самом углу комнаты. Пока Уголь медленно разгорался, Полли выглянула наружу, позвав Чу-шу.

— Сюда несите, ближе, — двое стражников, легко подняв красивую медную жаровню, перенесли ее ближе ко мне, как велела Полли. — И пусть в остальных комнатах закроют ставни. Т правда, становится как-то холодно.

Когда стражники покинули комнату, Полли открыла шкаф в стене, сняв со стеллажа мой слегка потрепанный, но самый любимый шлафрок (халат).

— Давайте сменим ваш наряд, — расправив домашнее платье на постели, наставительно проговорила Полли, пытаясь вынуть меня из покрывала. Только мне было так холодно и неприятно, что я вовсе не хотела менять положение.

— Оставь как есть, — немного капризно проговорила я, вяло отмахиваясь.

— Ну нет, ваше высочество, — только долгие годы службы и знание моего характера позволяли Полли точно определять моменты, когда можно настаивать, а когда не стоит. — Эти красные наряды, конечно, великолепны, но не подходят для такой погоды. Мы уже начали шить что-то более теплое и приличное, но пока самым верным вариантом будет лечь в постель. Так что прекратите капризничать, и поднимайтесь, моя принцесса. Вот посмотрите, вам сразу станет и теплее и спокойнее.