Меня до глубины моей очерствелой, но все еще не теряющей надежду, души впечатляло то, как открыто и честно Полли принимала ласку. Отдаваясь без остатка, не играя не пытаясь выглядеть в этот момент красивее, смелее, она была поистине прекраснейшей из женщин. Ее, кажется, совсем не волновало отсутствие постели или деревья над головой, не пугал ветер, что холодными порывами то и дело лизал разгоряченную кожу. Она растворялась в происходящем целиком.

Обнимая утомленную, но, кажется, вполне довольную женщину, я старался впитать этот ее запах, эту чарующую мягкость кожи, понимая, что нам еще долго не суждено увидеться, как бы я не старался. Не так это просто, восстановить доброе имя своего рода. Да и как показать себя достойным того чтобы Красная Злючка согласилась отдать такую даму из своего круга мне в супруги?

Что бы про нее не говорили, а принцесса из черного поместья не была глупа. То, как и с какой стороны она принялась за свои обязанности показывало ее только в лучшем свете. Да, характер было не просто оправдать, но и принижать заслуги местной хозяйки было бы не правильно. Так что мне предстояло добиться не малого, чтобы потом иметь возможность создавать совместное будущее. И в этом случае, произошедшее сегодня будет моим преимуществом.

Сквозь внезапно навалившуюся дрему, почувствовав, как Полли тревожно завозилась в моих объятиях, как легко провела по плечу ладошкой, словно прощаясь, я постарался ничем не выдать своего состояния. Барышня хотела уйти спокойно, без долгих прощаний и слез. И это я мог ей дать.

Чувствуя некоторую горечь сожаления, когда Полли выскользнула из моих объятий, я пообещал себе, что сделаю все, что бы добиться позволения Красной Принцессы.

Чуть приоткрыв глаза, я мог увидеть темный силуэт на воне яркого неба. Полли поднялась на камни, собираясь уходить.

Столько величия, гордости, стати в одной маленькой женщине. Она вызывала неподдельное восхищение.

И вдруг, скривившись, как от боли, моя Полли, прекрасная Полли прошептала то, что едва ли не заставило остановиться сердце. Я видел, как шевелятся губы, слышал слова, но не мог соотнести их с тем, что происходило с нами. Не мог. Не дернуться, не погнаться за ней, чтобы встряхнуть, чтобы получить разъяснения — это оказалось куда труднее, чем скакать верхом со сломанными ребрами. Это оказалось куда больнее, чем ощущать чужой клинок в собственной груди.

— Я Олив. Меронская принцесса Сайгоры. Прости меня за это, Сальватор ди Кламеро. Прости, — сквозь ресницы, я смотрел, как женщина развернулась, спрыгивая с камня, уносясь вниз, в свое черное поместье, и не верил собственным ушам.

Перевернувшись на спину как только принцесса скрылась из виду, я пытался вдохнуть, глядя на небо сквозь кружево золотой листвы. Красная Злючка и моя Полли? Противное высочество и эта невероятно великолепная фея?

Я едва не расхохотался в голос от горечи и иронии. А потом на меня нахлынул ужас. Волна страха и холода была такой острой, что я резко сел, почти с ненавистью глядя на окружающие камни.

Я мог понять мотивы Полли…

Запнувшись, тряхнул головой, словно это могло помочь избавиться от неприятных ощущений и яркого, ужасающе яркого предчувствия, что теперь я отстаю на несколько шагов.

Глубокий вдох помог немного прийти в себя. Натягивая одежду, едва не разорвав рубашку резкими движениями, я все же немного успокоился.

Олив.

Ее зовут Олив.

И да, я мог понять причины, по которым она не назвала себя при нашей встрече. И почему не призналась потом, но это не помогало. Все стало сложнее, много сложнее. Теперь гораздо острее воспринималось ее принебрежение безопасностью и та подкупающая доверчивость которой я был удостоен.

И самое главное, была огромная разница в том, чтобы лишить невинности служанку, пусть и благородного происхождения, и совсем иная история, если на месте служанки была принцесса. В первую очередь это имело значение для самой девушки. Для ее будущего и статуса.

— Зачем? — повернувшись в ту сторону, где скрылась эта маленькая лгунья, я вновь с трудом подавил желание броситься за ней.

Было ясно, что барышня решилась на это не просто так, но незнание причин меня практически выворачивало наизнанку.

Но куда сильнее трясло от осознания, что я ничем не могу ей помочь в надвигающейся буре событий, едва ли не сбиваемый с ног собственными проблемами.

— Что ты удумала, моя вредная, прекрасная фея? — осторожно сложив плащ, на котором явственно виднелись следы подаренной мне невинности, я бросился к месту стоянки, где ждали друзья. — Что ты, да сохранят тебя все демоны этих гор, задумала?!

Чувствуя искренне сожаление, что сегодня мне не придется никого убить, чтобы дать выход собственным тревогам и страхам, я зарычал, пытаясь избавиться хоть от части напряжения. С ближайших деревьев, подняв страшный гвалт, вспорхнули птицы, но это едва ли помогало.

Утром, надев самое удобное из своих платьев, чувствуя невероятное волнение и даже какое-то предвкушение, я спустилась в часовню. На несколько мгновений замерев перед огромным, покрытым патиной, колоколом, который заменял здесь все изображения богов. И все же, я чувствовала, что в нем, в этом странно нетипичном предмете, достаточно силы. Иные храмы не могли похвастать такой наполненностью как один это колокол.

Сложив руки перед собой, прочитав короткую молитву, я внимательно, словно видела их впервые, рассматривала узоры нанесенные на бронзу. Каждый из них что-то значил, но мне не хватало образования, чтобы понять эти древние символы. Возможно, когда-нибудь у меня появится возможность изучить и эту тайну черного поместья.

— Пусть мое путешествие обернется благом, — тихо, но решительно произнесла, глядя на то, как в утреннем свете кружат пылинки. Взяв в руки колотушку, осторожно, едва коснувшись, ударила по нижней части колокола.

Если в прошлый раз это было похоже на гул, нарастающий со всех сторон, то сегодня все ощущалось иначе. Звук оказался на удивление чистым и высоки, совсем не подходящим для такого великана. Похожий не на круги на вода, а на тонкую ленту, что начинала раскручиваться от центра, звук расходился спиралью, помогая успокоить нервы и поверить что все на самом деле ожжет окончиться благополучно.

Пылинки, осевшие было на гладкой поверхности колокола, вспорхнули, дрожа прямо в воздухе, как мириады невозможно маленьких мотыльков. Позволив себе немного понаблюдать за этим волшебным кружением, почувствовав, что мне стало как-то даже легче дышать, я покинула часовню, осторожно прикрыв резные двери.

На плечи тут же лег теплый плащ, поданный Полли. Вместе с матушкой Сю девушка ждала по эту сторону дверей, полностью готовая к отъезду.

— Можем отправляться, — решила я, рассматривая свое поместье. Сейчас Небесные Чертоги выглядели совсем не так, как в день моего приезда. Всюду чувствовалась забота и какое-то тепло, свойственное тем домам, в которых люди живут в мире. За прошедшее время тут проделали не малую работу.

Обернувшись к прислуге, что ровными рядами выстроилась во дворе, я внимательно осмотрела людей. Для досмотра за порядком мной была выдрана одна из женщин, что служили ранее в доме наместника. Не смотря на все попытки, оставить здесь матушку Сю у меня не вышло. Старуха, и внезапно ставшие на ее сторону Кури и Полли, оказались невероятно упертыми, настаивая, что пожилая женщина обязана меня сопровождать во дворец. Устав спорить, я в итоге только махнула рукой, не найдя весомых аргументов, после того, как мне выдвинули кандидатуру на старшую служанку.

— Проследите за порядком, пока меня не будет, — довольно строго проговорила я, оглядывая слуг. Люди склонили головы. Кажется, им так же было немного не по себе, что принцесса покидает долину, но я и так оттягивала настолько, насколько могла.

Больше откладывать было невозможно, так что коротко кивнув Кури, в сопровождении своих дам я забралась в повозку. В дугой устроились те из слуг, кто составит мою свиту. Помимо этого наш небольшой караван состоял из двух телег загруженных провиантом и вещами, и полтора десятка солдат.