Не знаю, что оказалось сильнее, страх и привычка подчиняться тому. Кто выше статусом, или же разумные слова, но служанкам все же удалось увести женщину в другую комнату.
— Вы готовы, моя принцесса? — матушка Сю, уже надевшая передник, выкладывала на одном из маленьких столов травы. В большую миску полилась жидкость с едким запахом, от которого я не смогла не поморщиться.
Полли быстро закрепила чем-то мои растрепанные, сырые волосы, так, чтобы те не падали на лицо.
— Не думаю, что это понадобится, — покачала я головой, глядя на вонючий, розоватый раствор в миске. От него, как я знала, потом будет шелушиться кожа, а запах останется дня на три.
— Боюсь, что все же, моя принцесса.
— Сперва посмотрим, — решила я, подходя к столу. Мальчик оказался старше, чем я думала. Уже юноша лет тринадцати, из тех, что занимались раствором для домов. Толковый мальчишка, бледный, как ткань на моем переднике. — Почему он без сознания?
Протянув руку, я прижала пальцы к основанию челюсти, стараясь услышать сердце.
— Он так кричал, что мы дали ему дурман, — ответил один из пожилых мужчин, что привезли его на телеге.
— Много дали? — я не знала этой травы, не знала, как она действует на человека, так что вопрос матушки Сю меня слегка озадачил.
— Всего-то пять капель. Больше-то и не было, — словно повинился старик, с тоской поглядывая на мальчика. — Он хороший парнишка, ваше высочество. Если ногу потеряет, как жить станет?
— Мы сделаем все, что сумеем, — тихо отозвалась я, осторожно за край приподнимая тряпку, пропитанную кровью, которой закрыли рану. К горлу тут же подкатила тошнота, стоило глазам упасть на белую кость и натянутую, начавшую опухать, плоть.
С трудом сдержав первые позывы, я согнулась над большим кувшином на полу, избавившись то того скудного ужина, что у меня сегодня был. Как ни странно, после этого стало немного легче. Приняв стакан воды, от Полли, я прополоскала рот, избавляясь от мерзкого привкуса, и глубоко вздохнула.
Ничего. Это не самое страшное.
— Полли, вода вскипела? — не поворачиваясь к столу, сипло спросила я.
— Да, ваше высочество.
— Прокипяти длинный нож и иглы. Пинцет и нитки. Чистую ткань принесли?
— Все готово, принцесса, — это уже отозвалась девушка герцога.
— Хорошо. Бинты тоже нужно прокипятить, но в тех травах, что скажет матушка Сю. А теперь все, кто в этой комнате пусть обработают руки в этой гадости, — первой окунув ладони в вонючую жидкость, велела я.
— Вы, — я кивнула старосте и второму старику, — будете держать мальчика. Он может очнуться, но двигаться нельзя. Кури, тебе придется потянуть ногу на себя, когда я скажу, чтобы кость стала на место. Матушка Сю, вы идете?
— Да, ваше высочество.
Прикрыв рану чистым полотном, старуха одним движением распорола грязную штанину…
— Давайте я зашью, — тихо предложила Полли, после того, как кость встала на свое место. Это оказалось куда сложнее, чем я предполагала, но главное, что единственный осколок удалось найти и убрать, а кость вернулась туда, куда нужно. Рассматривая свои руки, покрытые кровью, я только кивнула, отступая на шаг. Это Полли точно сумеет.
— Вы хорошо справились, — заметила матушка Сю, зорким глазом следя за тем, что делает моя старшая служанка.
— Не без ваших советов. Я бы даже не подумала, что внутри мог остаться осколок. Да и будь перелом хуже, все что мы бы сумели — это просто отнять ногу. Теперь главное, чтобы не началось нагноение.
— У нас есть травы, что должны помочь, — покивала старуха, крепко удерживая конечность в одном положении.
— Хорошо. Чу-шу, нужно найти что-то, чтобы закрепить ногу. Деревяшку, палку. Не знаю, — сполоснув руки, я потерла виски, пытаясь придумать, как быть.
— А если ту глину, которой дома кроем? — молодой воин, между бровей которого появилась глубокая складка от переживания, поднял голову.
— Долго ехать. Да и темно на дворе уже, — покачала я головой.
— Так я не девица, чтобы темноты бояться, уж простите. Если позволите, возьму двоих ребят и чрез пару часов обернемся.
— Глупости, — покачал головой Кури, что до этого молча стоял в ногах все еще бессознательного мальчишки, — перелом на прямой кости, так что можно просто закрепить двумя палками. Да и рану обрабатывать надо будет. А пока ты за той глиной поедешь — парень очнется и все испортить может. Держи давай, я сейчас.
— Хорошо шьешь, умело. Часть приходилось? — матушка Сю с одобрением смотрела на работу Полли.
— В доме, где росла моя госпожа, часто делали фаршированную утку, — с усмешкой отозвалась Полли, от чего я вдруг прыснула со смеху. Видно, волнение все же нашло другой выход. За спиной фыркнули старуха и кто-то из мужчин. Почувствовав облегчение, от того, что мы справились с этим делом, я едва не осела на пол.
Обернувшись, удостоверившись, что Полли закончила, я направилась к двери, за которой ждала встревоженная мать.
— Вы можете войти. Кость мы на место поставили и рану зашили, но как будет дальше, пока не знаю. Завтра к вечеру вернутся наш лекарь, тогда и скажет, все ли сделано верно. Пока останетесь в поместье, — бледная женщина дрожала от макушки до самого подола штопанной юбки, со страхом подходя к столу. Полли уже начала заматывать ногу мокрыми, пропаренными в травах, бинтами.
— Почему у него закрыты глаза? — голос женщины срывался от ужаса, а последний шаг никак не удавалось сделать.
— Дурамн еще действует. Иначе нам было бы куда сложнее, — произнесла старуха. — Ночью я побуду с вами. Как очнется — дадим отвар от горячки.
— Но он правда проснется? — перепуганная мать все же подошла к своему сыну, осторожно положив ладонь на лоб.
— Конечно. Еще бегать будет быстрее лошади, — постаралась выдавить улыбку я.
Надеюсь.
— Вот, эти должны подойти, — Кури, с блестящими от влаги волосами, вошел в кухню.
Приложив неширокие палки, убедившись, что они и правда могут фиксировать ногу с двух сторон, мы в три пары рук быстро примотали их бинтами.
— Помогите снять с него грязную одежду, — чувствуя, что скоро просто повалюсь на пол, приказала я, — и устройте в одной из комнат на первом этаже.
— Можно взять кровати из казарм, там все равно больше половины пустует. Только тюфяка нормального нет, — заметил Чу-шу.
— Сегодня сделайте, как получается, а там посмотрим. Пару одеял подстелить — и ладно.
— Спасибо ваше высочество, спасибо, — не в силах отпустить руку юноши, за которую в страхе и надежде держалась, женщина стала усиленно кланяться.
— Мы все сделали, что могли, — тихо отозвалась я, чувствуя, как внутри разрастается чувство вины. Один лекарь на поместье и две деревни? Как ты не подумала об этом, Олив?
От самобичевания меня отвлек громкий стон. Юноша начал приходить в себя.
— Проследите, чтобы он не дергал ногой. И кто-нибудь, соберите инструменты. Резко дернув ленты, что держали фартук, я скинула его на грязный, истоптанный мокрыми ногами пол. Пусть это было неразумно и невежливо по отношению к прачкам, но внутренний протест требовал хоть такого выхода.
Такое упущение, такая невнимательность.
На плечи лег подсохший шлафрок и руки Полли приобняли, поворачивая меня к выходу.
— Идете, моя леди. Нам лучше уйти, — тихо, явно чувствуя накатывающую истерику, проговорила служанка, увлекая меня вон из кухни, под порывы холодного ночного воздуха. — Погодите немного, мы вас умоем, переоденем, и все станет не так страшно.
— Как я об этом не подумала, Полли? В деревне нет ни одного лекаря! Нет ни цирюльника ни даже повитухи. Чуть что случилось, так местные женщины не смогут помочь при тяжелых родах. А если опять, как сегодня? Все случится в один день? А если болезнь какая?
Мне начинало натурально потряхивать от осознания той глубины пропасти, куда я мгла угодить со всеми своими новшествами и идеями, не учтя самого простого.
— Тише-тише. Лекарь вернется завтра и мы спросим у него, как вызвать еще нескольких из столицы. Должен же быть способ. А пока мы со всем справились. А вот и ваша комната. Уютная и теплая, — тихо ворковала Полли, снимая с меня грязную одежду и ставя на стол таз с чистой водой.
