— Пой, скотина! — Король топнул каблучком.

Исполнитель, от страха даже не дождался, когда заиграет фоногрмма и, вцепившись в микрофон, брызжа слюной заорал куплет популярной танцевальной песни:

Лакеи закатывали в тронный зал столики с шампанским и закусками.

Намечалось грандиозное веселье.

— А ну — ка, полюбуйтесь какого шута я добыл во время странствий! — похвастал перед гостями Его Величество, вытолкнув вперёд Зайца — Давай — ка, косой, спляши! Позабавь нас! — приказал августейший.

Заяц вздохнул, но ничего не поделаешь, должность есть должность и она обязывает.

Косой сорвал с безухой головы фуражку и, хлопнув ею об пол, пустился в пляс.

Гости образовали вокруг плясуна широкий круг и покатывались со смеху, глядя на трясщуюся, как у паралитика голову старого зверька, на его кривые кульбиты, и особо ухахатывались, когда он неловко падал, звеня орденами, и пытаясь быстро подняться, падал ещё смешнее.

Один Король пока не смеялся.

У него для гостей был угатован ещё один сюрприз.

— Вижу вам понравились глупые кривляния моего шута! — и Король, под общие одобрительные апплодисменты, поднял бокал с шампанским — Но знайте, кто его не перетанцует, тот попадёт ко мне в опалу!

Гости на секуду замерли, до них доходил смысл сказанного, а когда дошёл, они, задрав юбки и поскидывав сюртуки, одновременно ударились в дикий пляс. Визжали и блажили, закидывали ноги выше головы, выдавали неповторимые по безумию пируэты.

— Слабенько — слабенько, — Король прихлёбывал шампанское.

В этот момент обезьяна спрыгнула с королевского плеча и приземлилась прямо в центр пятиярусного белого пушистого торта, превратив его в кашу, и стала поедать его, запихивая сладкие куски в пасть, тут же, в остатки торта она испражнялась, перемешивала всё это и продолжала есть.

— Ну что вы, живей не можете? — подзуживал Король гостей, а те, только что из кожи не выпрыгивали, пытаясь угодить государю — Мне кажется я знаю, что вам может помочь, — монарх хитро улыбнулся — тут как раз дипломатический борт прибыл и кое что привёз!

Он взмахнул платочком, подавая сигнал, и из — под потолка, выдуваемый через решётки вентиляции, в тронный зал посыпался ослепительно белый снег, он кружил между люстрами, налипал на хрусталь, и медленно оседал на головы почтенной публики.

— Да это же венесуэльский снег! — не веря в такое счастье, закричал один из гостей, которому этим самым снегом запорошило всё лицо.

Гости, с истошными визгами, стали ловить полные пригоршни венесуэльского снега и, блаженно фыркая, зарывались в него лицами.

Король оказался прав, снежок придал празднетству необыкновенной бодрости и размаха!

Плясали на головах, плясали стоя друг на друге, некоторые впадали в такой раж, что выбегали на балкон и спрыгивали с него прямиком на дворцовую площадь и, пока, лакеи догадались растянуть тент, что бы ловить развеселившихся сверх меры гостей, уже многие из них успели совершить последний в жизни прыжок.

Сам Король, сбросив с себя мантию, пустился в пляс! Гости, схватившись за руки, бешенным галопом, водили вокруг августейшего хороводы в семь кругов.

Его Величество выплясывал так, что сломал каблуки на туфельках! Сбросив обувь он продолжал выпрыгивать в одних чулках, а белый напудренный парик он вертел в руке над головой!

И на всё это сыпался и сыпался белый чистый венесуэльский снег…

Королевская опочивальня. Огромная. Вся заставленная мягкой мебелью, так что и пройти трудно. Толстые тяжёлые шторы на высоких, от полу до потолка, окнах, задёрнуты, потому яркий дневной свет почти не проникает сквозь них, оставляя комнату в приятном полумраке.

Посередине широкой кровати с балдахином распластался Король в одних панталонах, из его распахнутого рта вырывался могучий храп, сотрясавший комнату.

Королевская постель была измята, подушки разбросанны, а одеяло сброшенно на пол.

Очередной, но особо сильный приступ храпа свёл спазмом пересохшее королевское горло и Его Величество, закашлявшись, резко проснулся.

Открыв глаза он водил им по комнате припоминая события прошедшего вечера, но удавалось ему это лишь отрывками. Он подумал, что хорошо бы сейчас освежиться парой бокалов шампанского, но для этого как — то нужно вызвать лакея.

Где же колокольчик для прислуги?

Король припомнил, что когда постельничьи раздевали его перед сном он швырнул напоследок в одного из них тот самый колокольчик, так что он, сейчас, валялся где — то на полу, утопленный в высокой ворсе мягкого ковра.

Неужели придётся подниматься самому?

Король поглядел по краям кровати, прикидывая к которому он ближе.

С права, на самом краю, спал, пуская слюни на шёлковую простынь, Заяц, он был без своего генеральского кителя, а в лапе сжимал пустую бутылку из — под коньяка, весь нос у него был перепачкан венесуэльским снегом.

— Вот же какая сволочь, — подумал Король про Зайца и хотел было столкнуть его ногой на пол, но кровать была до того широка, что он не мог дотянуться до спящего Зайца даже большим пальцем ноги, как не старался. Короче, правый край был слишком далёк, оставался левый. Король с трудом повернул гудящую голову налево. Да, тут было поближе, но имелись определённые преграды. На одной из подушек сидела обезьяна, она где — то отыскала деньги, и набрав их полные жмени, с аппетитом уплетала за обе щёки, а ещё она обгадила всю простынь вокруг себя.

Король прикинул, на какую сторону ему перекатываться — направую, выходило далеко, а если через левую перебираться, весь испачкаешься.

Его Величество выбрал короткий путь.

Перекувыркнувшись через бочок раза три, он достиг края ложа и свесил ножки на пушистый ковёр. Тут же его большую плоскую стопу обожгло неприятным холодом, он отдёрнул ногу и увидел под ней тот самый золотой колокольчик для вызова прислуги.

Государь поднял колокольчик и настойчиво зазвонил, но, вопреки ожиданию, через секунду дверь в опочивальню не открылась и ленивые лакеи не вбежали, дабы предоставить себя требованиям повелителя.

— Однако, — отметил монарх — пока меня не было челядь совсем распоясалась, — он снова позвонил, но результат от этого не изменился — суки ленивые, — выругался Король и кряхтя поднялся с толстой перины и ступив пару шагов, упал на резной стульчик у трюмо с зеркалом.

Августейший поглядел на себя в отражение — волосы дыбом, борода всклокоченна, мешки под глазами, щёки висят, как пустые мешки и весь перемазан обезьяньими испражнениями — в общем, по — прежнему, красив.

Внимание Величества привлёк лёгкий розовоый аромат, который был хорошо ему знаком.

Он взглянул на столик — перед ним лежал большой белый конверт от которого и исходил чаруюший аромат. Король быстро сломал сургучную печать и вынул из конверта самоё послание.

На плотном листе качественной бумаги, с витееватым вензелем в левом верхнем углу, была изображенна символическая форма сердца, а под ним, стоял чёткий отпечаток губ алой помадой.

Всё ясно! Король с победоносным видом откинулся на спинку стула. Это писала Фея! По всей видимости она прознала, что Король вернул себе законный трон, вот и решила подать о себе весточку. Содержание самого послания, тоже, было абсолютно не двусмысленным. Фея, конечно же знала, что Его Величество не знает грамоты, потому изложила всё в доступной для него форме. Смысл был прост — люблю, тоскую, хочу видеть!

Королю очень льстило, что он, уже вторично, смог покорить сердце волшебницы. Естественно для него не было секретом, что перед ним не устоит ни одна женщина, но получить осязаемое доказательство своей привлекательности, тоже, было приятно.

Он поглядел на стену, где, в золочённой раме, висел большой портрет маслом — Фея в обнажённом виде.