— А что мне такая жизнь? — неожиданно смело заявил Король Многоземельный — Меня никто от презренного хлопа отличить не может! Какая же это жизнь? И это, пока я, ещё, относительно молод, но старость не за горами. На что я, не жить, существовать буду? Нет, папаша, уже, после такой жизни, ты меня расстрелом не испугаешь. Так что плевал я на твои планы. Пускай у тебя всё пойдёт прахом. Я рад, что смог тебе подгадить. А, теперь, стреляй, а то надоело тебя выслушивать.

— Не спеши, — попросил король — у нас с тобой, теперь, в некотором роде общий интерес образовался, ты — хочешь вновь занять Многоземельный престол, а я — избавиться от черни.

— К чему ты клонишь, старый дурак? — не понимал Король Многоземельный.

— А к тому, что пока не вступил в силу закон о роспуске призывной армии, я переговрю с генералами, которые, как и многие честные люди, днём служат республике, а ночью мне, и они передислацируют всё холопское войско к границе, и передадут под твоё командование, а ты, во главе целой армии, вернёшься в Королевство Многоземельное. И там, уже, всё будет в твоих руках. Окажешься удачливым полководцем — вернёшь себе престол и будешь править. А нет — так нет. Это, уже, не моя вина. Хлопов на войне можешь не щадить!

— Я их никогда не щадил, — спокойно сказал Король Многоземельный и, воспользовавшись случаем, попросил — а ты бы, папаша, денег на войну подкинул. Как знаешь, это три самых необходимых вещи для ведения военных действий.

— Это исключенно, — сразу отказал король — тесть — денег я не дам. Я, официально, не хочу иметь никакого отношения к войне. Вроде бы это ваш внутренний конфликт. А, если, только там появятся деньги — это может вывести на меня. Начнут, опять, меня ложью поливать на весь мир. Я, уже, достаточно натерпелся обвинений.

— Ты, просто, нашёл повод зажать деньги? — не поверил тестю Король Многоземельный.

— Да, — просто и коротко признал король — тесть.

Пограничный городок Многоземельной республики мирно спал.

Это было маленькое поселение, с парой дюжин серых, построенных рядами, унылых многоэтажных домов, с населением едва превышавшим три тысячи человек, количество которых регулярно убывало. Зато малый размер городок компенсировал свободой своих просторов, широтой свободных улиц и обширными парками и скверами, которые, хоть, и росли сами собой, но этим, попутно, ненароком, превращали крошечный серый городишко в сад, потому один, изрыгающий копоть и сажу, заводик, не смотря на опасения, не мог нанести окружающей среде, какого — либо, ощутимого вреда.

Так городок и жил, медленно угасая, но, вдруг, случилось непоправимое. Правительство молодой республики, учась на ошибках предыдущей власти и помятуя о лёгком её свержении, когда Короля Многоземельного, из — за каких — то долгов, принудили к отречению, и не желая допустить с собой подобного, приняла ряд законов, для укрепления себя самой, желательно навечно.

А на чём зиждеться власть? Конечно на дубинках. Учтя, что милиция не проявила должной активности, когда Многоземельного Короля лишили престола, правительством было принято решение о раздельном проживании служителей правоохранительных органов и народа. Им предписывалось проживать в разных городах, дабы ихний быт не пересекался и это не приводило к излишней мягкости милиционеров и спецслужбистов вовремя разгонов неугодных властям демонстраций или иных противоправных сборищ. Допускалось, лишь, наличие необходимого количества хлопов для обслуживания насущных потребностей силовиков. Короче, целью нововведения было искоренение излишней гуманности из рядов правоохранителей.

С массовым водворением милиции город, сразу, наполовину опустел, что позволило вручить сотрудникам первые ордера на жильё, но его, всё — равно, катастрофически не хватало. Выселять оставшихся жителей из города было не продуктивно, ведь должен же кто — то работать, потому, под застройку жилыми комплексами для нуждающихся правоохранителей, вырубили все парки и скверы. Но, от заселения милиционеров, был и положительный результат — согласно статистике преступность в городе снизилась до нуля, исчезла как таковая. Что и логично, ведь в городе заселённом милиционерами все преступления совершаются, исключительно, ими, и их, естественно, благоразумно не регистрируют, что, в результате, и даёт блестящую статистику. Почти блестящую. Иногда того или иного гражданского забирали в отделение, где он, к всеобщему ужасу, сознавался в жутчайщих преступлениях, после чего проходил лечение в травматологическом отделении, и, если выживал, предавался суду, где, неизменно, получал длительный срок тюремного заключения. Результаты по раскрываемости, тоже, должны быть.

Ранним утром всё гражданское население городка было согнанно на центральную площадь, пред высокое здание в котором располагалась центральная милицейская служба, и где все они были поставленны на колени на бетонные плиты, между стыков которых бробивались крепкие стебли сорных трав, преимущественно амброизии.

Головы было приказанно опустить, смотреть в землю, что бы никто не ослушался приказа, по периметру площади выстроились милиционеры в бронежилетах, касках и с чёрными дробовиками на перевес.

Но гражданские лица представляли, лишь, малую часть общей массовки, меньше десятой доли. Остальные собравшиеся — все были представителями правоохранительных органов, и не только, обычный милицейский состав, но и несколько подразделений бойцов специального назначения, республиканская гвардия, и, даже, бригада внутренних войск с БТРом.

У Цезаря во время галльской войны и то было меньше легионеров, чем, этим утром, собралось блюстителей порядка в скромном пограничном городке.

Начальник милиции, стоя позади, оцепления, просунул между двумя милиционерами голову, со сдвинутой на макушку фуражкой, грозно потряс отвисшими щеками и поднёс к губам микрофон рупорного громкоговорителя.

— Свободные граждане многоземельной республики! — разнёсся звук из громкоговорителя над площадью поникших голов — Собратья и сосёстры! На нас надвигается гроза! На наши мирные нивы вторгся супостат! Тиран и самодур, низложенный Король Многоземельный, который угнетал вас больше тридцати лет, никак не может угомониться и ваша свобода не даёт ему покоя. Он не смог смириться с тем, что наш гордый народ больше не принадлежит ему! Собрав банды таких же негодяев, как он сам, узурпатор вторгся в пределы нашей свободной республики и главная его цель — поставить вас на колени! Но мы докажем ему, что прошлое ушло безвозвратно, что больше вы не позволите ставить себя на колени, что вы не склоните голову перед трусливым воровитым ничтожеством спрятавшимся за спины своих дуболомов. Этому не бывать! Сегодня мы — защитники мирного законопослушного народа, все как один, встали, что бы противостоять нашествию кровавого диктатора! Сейчас орды мародёров и прочего антисоциального элемента приближаются к нашему мирному городу, что бы устроить здесь бесчинства, грабежи и насилие! Но они не знают, куда попали, — начальник милиции гордо оглядел бесчисленные полки в блестящих касках и от удовольствия прихрюкнул — наша служба неустанно и неусыпно стоит на страже правопорядка и мы не позволим толпе оголтелых мародёров и распоясавшихся уголовников ввергнуть страну в пучину хаоса. Слишком, ещё, свежа у нас память о жестоком правлении Короля Многоземельного, людоеда и садиста! Но сегодня мы положим конец его злодеяниям. Уже нами из столицы получена депеша содержащая прямой приказ: изловить самопровозглашённого Короля Многоземельного и, без суда, повесить на первом суку! — приказ, видно, до того пришёлся по душе самому начальнику милиции, что от его упоминания у него заблестели глаза, предвкушая немыслимое наслаждение — Но для начала, перед повешеньем, — распинался начальник, хлопая себя щекми по плечам — мы посадим узурпатора в клетку, — он постучал по решётчатой конструкции на высоких колёсах — и провезём по всему городу трижды, и вы будете тыкать в него палками и плевать! — начальник милиции улыбнулся светлой жизнерадостной улыбкой — А кто не плюнет в узурпатора, того повесят на площади, рядом с ним, как сочувствующего! Сочувствие у нас — наказуемо! — он прокашлялся, прочищая связки для финала речи — Так что будьте покойны свободные жители Многоземельной республики — ваша милиция вас бережёт! Узурпатор не пройдёт! Мы встанем у него на пути, как каменная стена и ни шагу назад! Грядёт торжество справедливости, коим будет акт отмщения зарвавшемуся тирану!