Тот аж осел, лицо стало, совершенно, бескровным, а глаза закрылись, он чувствовал, что, сейчас, упадёт в обморок, но, безумным усилием воли, он принудил свои голосовые связки выдать следующее:

— Это подарок для Вас! Я хотел, что бы вы посадили меня в эту клетку и, на параде, провезли по городу, и тыкали через прутья в меня палкой, что бы граждане города убедились, что вернулся настоящий Король.

— Ну что ж, — Его Величество погладил бороду — толково придумал, хвалю! Ну беги, приводи к присяге.

Начальник милиции, словно заново родившись, бросился бежать, не чуя ног. По пути он выковырял из мощённого тротуара пару брусков и добежав до участка запустил ими в окна, разбив стёкла.

На шум бьющегося стекла из окна, настороженно, одним глазом, выглянула испуганная милицейская физиономия.

— Выходите, сукины сыны, присягу приносить будем! — проорал начальник — Поклянёмся в верности новой власти!

— Кому на этот раз? — робко поинтересовались из окна.

— Королю!

— Новому?

— Бывшему!

— А они, точно, нас бить не будут? — волновались в участке.

— Король слово дал! — приврал начальник милиции.

Цену королевскому слову хорошо знали, потому, сразу, никто выходить не спешил. Но, вскоре, на крылечке показались первые сотрудники, они настороженно озирались, готовые в любую секунду юркнуть обратно, в логово.

Убедивщись, что, вроде бы, опасность им не грозит, стали выходить и остальные милиционеры, если бы горожане увидали их в этот момент, то не признали бы своих правоохранителей, до того оробевшие были у них выражения физиономий, вопреки обычному нагло — надменному виду.

Наконец, выстроив весь личный состав, начальник милиции, встал впереди всех, и вскомандовал:

— На колени!

Весь милицейский состав повалился на землю, уперев в неё коленки. Перепресягать — для милиционера это дело привычное, и они, хором забубонили, заученные наизусть слова клятвы, лишь заменяя слова «правительство многоземельной республики» на «Его Величество Король Могоземельный».

Сам Его Величество прохаживался перед присягающими, заложив одну руку за отворот шинели, а вторую за спину, и, вслушиваясь в слова присяги, согласно кивал. За ним, по пятам, гремя орденами, прыгал Заяц, иогда он останавливался, подходил к какому — нибудь милиционеру, и пристально заглядывал ему в глаза, из — за чего тот естественно, сбивался и начинал, аместо текста присяги, зачитывать какой — то детский стишок или нести нечленораздельную околесицу.

По окончании принесения присяги, Король милостиво сообщил милиционерам, что, так уж и быть, он принимает их клятву вечной верости и принимает их под свою руку.

— Слава Королю! — завопил начальник милиции и тысячи глоток поддержали его.

— Слава! Слава! — кричали и бойцы полка особого назначения, которые не догадались уехать в автозаках и тихонько, подглядывали за событиями из перулков, акогда увидели, как их коллеги принимаю присягу, проделали тоже самое, и теперь поддерживали их приветственным кличем, но всё ещё, боялись подходить ближе.

Тут же для Его Величества была организованна торжественная встреча горожанами. Милиционеры разбежались по домам, чуть ли не выламывая двери, они врывались в квартиры, требуя, что жильцы пооткрывали все окна, вывесили цвета Короля на балконах и бросали конфети, когда лимузин его величества поедет по городу.

Из громкоговорителей, развешанных на фонарных столбах загремел марш и королевский лимузин покатил по городу, под несмолкаемые аплодисменты восторженных граждан, за спинами которых, в каждой квартире, стояло по наряду милиционеров, умело поддерживавших в них пыл.

Король сидел на заднем сидении, недвижимый, как статуя, с перекошенным, брезгливым лицом, благосклонно принимал знаки восхищения и безмерной радости со стороны, вновь обретённых, подданных. Рядом с ним крутилась Зайчиха, убедившись, что никакая опасность не грозит, она выбралась из багажника и заявила желание, тоже, принять участие в параде.

Вырядившись в соболью шубу и широкополую шляпу, она курила крепкую сигарету, вставленную, в длинный мундштук слоновой кости, да оценивающе оглядывала ликующих на балконах граждан, через золотое пенсне.

Спереди, рядом с водитлем, расположился генерал — Заяц, вот он сил не жалел. Взобравшись на седенье задними лапами, он, вытянувшись во весь рост, махал лапками, подбрасывал в воздух свою фуражку, да задорно подпрыгивал, так, словно это его чествовали! Была у него и ещё одна обязанность — длинной бамбуковой палкой, с заточенным концом, тыкать меж прутьев клетки, установленной на капот автомобиля, в запертого в ней начальника милиции, и, стоит отметить, что каждый такой тычок поднимал волну возгласов искренней радости среди наблюдавших за парадом граждан.

Конфети сыпались разноцветным снегом!

Наполненные до отказа пунцовые воздушные шарики взмывали в синее небо и ветер кружил их в задорном вальсе.

Три круга сделал по городу парадный кортеж, на последнем заходе Заяц уцепился в связку воздушных шаров и пронёсся, держась за них, перед самыми верхними этажами домов, показав зрителям, покусанную блохами, задницу.

А, вечером, начальник милиции сообщил, что, едва узнав, о том, что Превеликий с визитом посетит их скромный городок, то, сразу же, распорядился организовать вечерний досуг для величественного гостя — так, что сауна, и иные пикантные развлечения, уже ждут!

Сауна занимала весь подземный этаж в милицейском участке. Парились Король, зайцы и весь местный командный состав милиции, заодно, на огонёк заглянули отцы города, желавшие выразить своё почтение вернувшемуся Королю, — мер, десяток его замов, сорок мелких руководителей отделов и столько же или, даже, больше сотрудниц, молодых специалисток, недавно принятых на службу в связи с указом мера о расширении служебного штата городской администрации до тысячи единиц.

В общем, с таким наплывом гостей, явившихся, ясное дело, не с пустыми руками — началось неслыханное веселье, давно в городе такого не бывало.

И, только, начальник милиции жалел, что напрасно потратился на проституток.

Сауна наполнилась грохотом блатной музыки, дымом кальянов, тяжёлым травянным запахом марихуанны, сладковатым запахом крэка, танцующими парами, и, иногда, тройками. Заяц, вообще, вальсировал с четырьмя девицами.

Пили до белой горячки.

Напилась, даже, Зайчиха и в пылу хмельного буйства таскала за волосы одну из молодых, да ранних, специалисток. Разнимать никто не осмеливался, ибо Зайчиху считали за особо близкую к королевской особе.

Его Величество, хорошенько попарившись, единолично восседал на диване, разбросив ноги в стороны. Временами, то тот, то иной чиновник припадал к его руке, уверяя что, втайне, всегда сохранял верность Его Величеству, в ответ августейший благодарил чиновника пощёчиной, и тот, несказанно счастливый, уступал место следующему почитателю.

В час ночи, начальник милиции, как организатор празднетства, предложил Его Величеству развлечься гонками по ночному городу. Гостями это предложение было принято с восторгом, и сам Король дал добро.

Так как дело было в сауне, то, естественно, все находились в помещении без излишков в виде одежды и появление на ночной улице, перед милицейским участком, такого количества обнажённых людей, выглядело очень живописно.

Но сами гуляющие никакого дискомфорта не испытывали, разгорячённые крепкими напитками, они не чувствовали ни холода, ни стыда. Правда, стыда они никогда не чувствовали и в трезвом состоянии.

Король сел в свой лимузин, а водителем у него на этот раз был лично начальник милиции, мер и его подручные расселись по своим автомобилям, преимущественно марок ламборджини и порше, Зайчиха так набралась, что её еле усадили за руль новенького хаммера, рядом поместили и её братика, он был в таком состоянии, что, посчитали, доверять ему вождение будет опасно, зато у него с собой была бутылка водки, которой он щедро поделился с сестрой. Патрульный дал залп из табельного в воздух и сумасшедший гон началася!