— То — то я и гляжу, что ты явился ко мне нищим и голодным, славно ты науправлял! — попытался уязвить зятя король — тесть — Спустил целое королевство за неделю!

— А ты за мной не следи, не твоего ума дело! — быстро поставил тестя на место Король Многоземельный — Я могу себе позволить и целую державу прогулять, ибо у меня резерв есть, неисчерпаемый.

— Какой? — взвизгнул король — тесть.

— Ты! — прямо, без абиняков, поставил тестя перед фактом Король Многоземельный.

Такой очевидный ответ охладил короля — тестя, он тихонько хмыкнул и, заложив руки за спину, засеменил дальше.

— Старый козёл! — отпустил тестю в след комплимент Король Многоземельный и двинулся за ним по пятам, стараясь наступить на волочившийся по полу край мантии тестя.

Но не успели они пройти и десяти шагов, как, громко топая подкованными сапогами, их догнал человек, служивого вида, при пагонах, в кожанном фартуке, перепачканном кровавыми подтёками, и в чёрном капюшоне — колпаке с прорезями для глаз. Обогнав короля — тесть, он остановился перед ним, отдал честь и запыхавшимся голосом отчитался:

— Ваше величество, разрешите доложить, ваше вчерашнее указание выполненно! Всех кого застали в редакции, а именно: главного редактора, двух корреспондентов и уборщицу — всех задержали и доставили сюда. Начали работу с ними около пол второго ночи, и вели по данный момент времени. В результате работы главный редактор скончался в четыре часа утра. Остальные, пока, живы.

— Скончался говорите, — грустно произнёс король — тесть и лицо его опечалилось — ну, ничего не поделаешь, тайная тюрьма — это не курорт, точка!

— Желаете на них взглянуть? — осведомился человек в капюшоне, продолжая держать ладонь у виска.

— А, разве, они здесь? — тихо спросил король — тесть.

— Взгляните! — капюшоноголовый указал рукой назад.

Короли оглянулись и увидели, что по коридору, шесть молодцов в масках, под руки, тащат три окровавленных тела с, совершенно почерневшими, от побоев, лицами.

— В каком они ужасном виде! — король — тесть всплеснул руками — А, ведь, выйдут, опять, будут на меня клеветать, что это по моему приказу их так изувечили! Ай — яй — яй! — он с трагическим видом покачал головой.

— Может, тогда, бросим их в камеру? — спросил служивый.

— Пожалуй бросьте, — согласился король — тесть — для ихней же безопасности, что бы врать не могли.

Троих, больше похожих на тюки, людей, бессильно повисших на руках молодцов в масках, подтащили к одной из металлических дверей, после чего капюшоноголовый, вынул из — под фартука связку ключей нанизанных на большое кольцо, выбрал один из них и отпер дверь, та с визгом отворилась, и из неё, в коридор, посыпались люди, худые измождённые, все в фиолетовых кровоподтёках.

— А ну в камеру, сукины дети! — заорал на них капюшоноголовый и стал пинать их стопой сапога, стараясь получше приложиться подковой.

Но засунуть выпавших обратно, оказалось нелёгкой задачей, ибо камера была так плотно набита, что кильки в банке, в сравнении с этими заключёнными, могли чувствовать себя, как в бескрайнем океане. Наконец, насилу, служивые, все скопом, смогли утрамбовать стонущую людскую массу в комнатушку, впихнув туда и трёх новобрибывших.

— Фух! — выдохнул капюшоноголовый, когда ключ провернулся в замочной скважине.

— Гляжу камеры — то переполненны, — заметил король — тесть.

— Ещё бы! — подтвердил капюшоноголовый — Камеры рассчитаны на четверых заключённых, а мы забиваем их по пятьдесят — шестьдесят.

— Да, времена нынче нелёгкие, — задумчиво произнёс король — тесть и, спохватившись, быстро спросил — вы одну камеру очистили?

— Так точно! Камера нумер двести пятнадцать очищена по вашему приказу!

— Давай ключ, — коротко повелел король — тесть.

Капюшоноголовый снял один из ключей со своей тяжёлой связки и, низко поклонившись, протянул ключ сюзерену, тот быстро взял его и жестом отпустил прислужника.

— Цензуру в печати наводите, папаша? — с ухмылкой спросил Король Многоземельный.

— Это они во вчерашнем вечернем выпуске то издевательское фото разместили, где, якобы, ты, меня со спущенными панталонами, за мантию ухватил, и стишок тот, пахабный, напечатали. Это им враги родины заказали меня опорочить, иначе не бывает, — король — тесть продолжал идти по длинному, как шахта метро, коридору.

— А остальные, они кто? — Король Многоземельный шёл бок о бок с тестем.

— Да эти здесь, уже, давненько, — припомнил король — тесть — ещё с революции. Тогда многие бездельники стали собираться на улицах, бузотёрить, кричали, требовали моего отречения от престола. А я — человек чувствительный, тонкого психического устройства, обидчивый. Я посиневшими пальцами за трон держаться не стану! Как только народ сказал мне, что больше в моих услугах не нуждается, я сразу же взял портфель под мышку и ушёл. Ушёл в бункер, откуда позвонил по секретной линии и приказал всех кто против меня посмел хайло раскрывать, всех, невзирая на пол и возраст, вязать и в подземелье, всех до одного! — король — тесть потряс кулаком, предаваясь тревожным воспоминаниям — Но, к сожалению, на нашей бренной земле не бывает справедливости и делающим добро воздаётся злом, и сколько добрых дел я не сделал (для себя), а, всё — таки, ответом мне была чёрная неблагодарность! Те же самые люди, которые, когда я восходил на престол, принимая на себя бразды правления, умоляли меня о куске хлеба, они же, теперь, требовали моего низложения! За что? Ведь хлеба они не получили! Разве этого мало? Свиньи неблагодарные! — король — тесть нервно кусал губы, снова переживая трагичность тех бурных дней — Но хоть и пришлось мне покинуть пост отца государства, а всё же добрые люди, верные присяге, так, и осталисьсь в милиции, в прокуратуре, в судах, так что, когда против меня попытались сфальсифицировать дело о, якобы, похищении и пытках, да что там греха таить — казнях, то, компетентные органы, проведя расследование, которое надо сказать обошлось мне недёшево, установили мою крайнюю невиновность и полную непричастность. Правда, газетёнки, им следствие не аргумент, до сих пор пытаются убедить общественность, будто я удерживаю всех этих людей, часть из которых ты имел удовольствие лицезреть в переполненной камере. Лжецы, отъявленные лжецы! — король — тесть остановился и внимательно поглядел на трёхзначное число выгравированное над железной дверью.

Число это было — двести пятнадцать.

— Пришли! — объявил король — тесть, вставил в скважину ключ и, провернув его, отворил дверь, за ней чернела непроглядная тяжёлая тьма.

— Куда пришли? — удивился Король Многоземельный.

— Туда куда ты и хотел, — мягко объяснил король — тесть — за этой дверью я храню свои капиталы, заходи — забирай.

— Вот за этой дверью? — Короля Многоземельного почему — то стали глодать сомнения — А это случайно не камера двести пятнадцать, которую ты приказал освободить, зачем — то?

— Нет, это не она, — совершенно спокойно ответил король — тесть — тут, видишь, совсем другое число написано.

Король Многоземельный напряжённо уставился на число выгравированное над дверью, но как он не силился, а цифири, всё одно, не знал.

— Что же ты встал? — удивлёно спросил король — тесть — Или, может быть, ты, уже, не хочешь миллионов? Может тебе понравилось ходить жалким холопом?

— Дурости ты, папаша, говоришь! Как это не надо миллионов? — изумился Король Многоземельный — Зачем же я твою дочку замуж брал?

— Так заходи, чего же ты стесняешься? — уговаривал король — тесть, при этом его тонкие губы расплылись в масляной улыбке.

Король Многоземельный, уже, подступив к двери, резко остановился — его, вдруг, осенило! Он сунул пальцы за щёку и вынул хрусталик, после чего поднял его, что бы осветить непонятные цифры, но в этот момент, он получил от тестя сильный толчок в спину и, кувыркнувшись через голову, вкатился в камеру. Дверь за ним тотчас же захлопнулась, послышался лязг запираемого замка и задорный высокий смех короля — тестя.