В коридоре раздались чьи-то голоса. Аннабель все еще продолжала колебаться, и Китти, шагнув вперед, застыла на пороге.

— Бога ради, Аннабель, дай мне войти, — прошипела она.

И женщина отступила назад, поморщившись от боли в бедре. Китти прошагала мимо, и характерный запах «Шанель № 5» окутал Аннабель, заставив закашляться. Она закрыла глаза, молясь, чтобы не появилась Эмма. Прохромав мимо комнаты девочки, она тихо закрыла дверь, руки ее отчетливо дрожали.

Добравшись до гостиной, Китти замерла и осмотрелась. На лице ее появилось презрение. Телевизор был включен, и ведущие дневных программ с привычно льстивым видом мелькали на экране. Работал газовый камин, но комната оставалась холодной. Газеты, одеяла и детские игрушки усеивали пол. Аннабель, лихорадочно размышляя, застыла позади, в дверном проеме. Ей было не до фальшивых любезностей. Нужно выставить Китти прежде, чем проснется Эмма.

— Чем могу помочь, Китти? — спросила она, переступая с одной ноги на другую. Бедро болезненно пульсировало.

Аннабель взглянула на часы на каминной полке. Сэм звонила в шесть и сказала, что будет дома к одиннадцати; сейчас уже миновал полдень. Конечно, она не задержится надолго. Чудом было то, что Эмма вздремнула; подобное редко случалось. Но девочка болела и плохо спала ночью. «Спи, мой ангел, прошу тебя, спи».

— Вижу, ты достигла предела своих возможностей, — проговорила Китти, оглядывая ворох газетных вырезок и фотографий.

— Это дом, и я его люблю, — возразила Аннабель. — Чего ты хочешь, Китти? — Голос ее слегка дрожал, но, Китти, обернувшись, наткнулась на ее твердый взгляд.

Китти качнула головой и скрестила руки.

— Зачем ты рассказала обо мне своей внучке?

— Я не говорила, — произнесла Аннабель, зацепившись взглядом за телефон возле кресла-качалки. — Ни слова ей об этом не сказала. Она нашла письма Айви.

— Потому что ты бросила их на видном месте. — Китти подошла ближе. — Ты виделась с Мод?

— Нет. Я просто стала жить дальше. И тебе бы следовало. — Аннабель облокотилась на спинку стоящего рядом стула.

— Не могу позволить себе подобную роскошь. Кому-то из нас следовало этим заняться. А ты меня бросила.

— Нет, Китти. Мы были детьми, и росли порознь.

— Ты повернулась ко мне спиной в самый важный момент. Обитель Святой Маргарет завтра снесут. Если бы не я, им всем удалось бы выйти сухими из воды.

— Что это значит, Китти?

— Ты всегда была трусихой. Они убили твою мать и мою сестру. Разве они заслужили спокойную смерть в теплых кроватях?

Аннабель охватил страх.

— Китти, прошу тебя. С минуты на минуту вернется Сэм. И мы вместе сможем об этом поговорить. Ты права, я трусиха. Всегда слишком боялась. Но теперь, когда ты здесь, мы можем ей все рассказать. Мы тебе поможем.

— Ты обо мне не беспокоилась. Бросила меня, как и все. А я заботилась о тебе, любила тебя.

— Я тоже тебя любила, Китти. Но ты все усложнила. Мне не хотелось прожить в ненависти всю жизнь.

Аннабель обошла вокруг стула и села на него. Она чувствовала, как тяжело ей теперь давался каждый вдох. Она взглянула на Китти полными слез глазами.

— Мне плохо, Китти. Слабое сердце.

— Потому что ты сама слабая.

Позади Китти в дверях появилась Эмма, и комната начала кружиться. Аннабель почувствовала боль в руке.

— Не делай ей больно, Китти. Пожалуйста, не надо.

— А-а, так теперь это тебя волнует. — Китти подошла к ней.

Аннабель обмякла на стуле, краска полностью сползла с ее щек. Эмма метнулась к ней, чтобы обнять.

— Бабушка просто устала, — Китти улыбнулась малышке. — Давай прогуляемся и дадим ей поспать? Можем поиграть в прятки. Тебе они нравятся?

Эмма кивнула. Китти взяла ее за руку, и они вышли из квартиры, закрыв за собой дверь.

Понедельник, 6 февраля 2017

Остановив машину возле обители Святой Маргарет, Эльвира Кэннон выключила зажигание и обернулась к сидящей сзади малышке.

— Хочешь увидеть, где родилась бабушка? — поинтересовалась она.

Эмма вытащила изо рта леденец и кивнула. Эльвира вылезла из машины и открыла девочке дверь. Потом подошла к багажнику и достала канистру и фонарь. Закрыв машину, она взяла девочку за руку.

Когда они пролезли через дыру в изгороди, было два часа, и дневной свет уже начал угасать. Эльвира заметила, что возле дома болтают двое мужчин.

— Поиграем в прятки? — предложила она шедшей сбоку малышке.

Эмма кивнула, глядя на нее большими голубыми глазами. Волосы у нее были рыжеватыми, не такими яркими, как у Айви и Сэм. Айви ушла, и свет ее угас. Вскоре о ней совсем забудут. Как и обо всех.

— Я буду считать до десяти, а ты спрячься за одним из тех больших камней, — прошептала Эльвира, глядя на мужчин, полностью поглощенных беседой. — Один, два, три…

Малышка, хихикая, бросилась бежать к самому большому надгробию. Эльвира же, держа канистру, искала ведущий в дом люк. Наконец она его нашла и, поставив рядом тяжелую ношу, расчистила подлесок. Вытащила ключ из кармана и вставила в замок. Поначалу он не поддавался, забитый землей и строительным мусором, который приходилось вытаскивать. Наконец, щелкнув, ключ повернулся. И Эльвира потянула вверх дверь ловушки, что десятилетиями оставалась закрытой. Шедший из туннеля запах заставил ее отвернуться. Подняв голову, она увидела Эмму. Девочка, высунув из-за надгробия голову, махала рукой, чтобы привлечь ее внимание.

От этого образа кровь застыла в жилах. Тот же морозный зимний день, угасающий свет, как и в пятьдесят девятом, когда она впервые увидела Китти.

Прошло шестьдесят лет, но этот миг все еще был жив в памяти. Она чувствовала то же отчаяние и одиночество. И ничто из содеянного ею не в силах было этого изменить. 

Воскресенье, 15 февраля 1959

Сжавшись за могильным камнем на кладбище престонской церкви, Эльвира Кэннон высматривала девочку в красном шерстяном пальто с лицом, как две капли воды похожим на ее собственное.

Она знала, что времени мало: вскоре девочка снова пойдет на автобус и тогда шанс будет упущен. Она весь день прождала в снегу, а до этого две ночи пряталась в сарае. Эльвира понимала, что больше не выдержит. Она не чувствовала рук и ног, а желудок, смирившись с отсутствием пищи, уже перестал молить о еде.

Зимний холод проник в каждую клеточку тела, вызывая дрожь. Дождавшись, когда девочка посмотрит в ее направлении, Эльвира высунула голову из-за надгробия и махнула ей рукой.

Потом, не в силах успокоить сбившееся дыхание, в ужасе от того, что ее мог увидеть кто-то помимо сестры-близнеца, метнулась обратно в укрытие. Поначалу она даже не была уверена, что ее заметили. Затем в тишину ворвался хруст снега. Шаги все приближались и, в конце концов, замерли рядом.

Инстинктивно Эльвира вцепилась в девочку. И, потянув за собой, помчалась со всех ног. За церковь, через поле, к стоявшему на землях обители Святой Маргарет сараю.

Они остановились, лишь очутившись внутри, в безопасности. Все еще держась за руки, тяжело дыша, уставились друг на друга.

— Кто ты? — поинтересовалась Китти. И мягко улыбнулась, словно бы уже знала ответ.

— Эльвира, твоя сестра-близнец, — ответила Эльвира, тоже улыбаясь, хотя все ее тело болело.

— Не понимаю, — пробормотала Китти. — Как такое может быть?

— Мы родились в обители Святой Маргарет. Тебя отец забрал домой, а меня удочерили, но потом отослали обратно. У тебя есть что-нибудь съедобное? — спросила Эльвира.

Китти сунула руку в карман красного пальто и вытащила блестящее зеленое яблоко. Его она приберегла на обратную дорогу.

— Вот.

— Спасибо, — поблагодарила Эльвира, и глаза ее засветились, словно перед ней поставили полный стол еды. Она схватила яблоко и, усевшись на пол, жадно вгрызлась в сочную мякоть.