— Хотела сделать сюрприз. — Все тело Сэм дрожало.

— Ты взяла мой ключ?

— Да. Не возражаешь? — она попыталась улыбнуться.

— Вообще-то возражаю. — Он шагнул вперед и уставился на нее.

— Прости. Я думала, ты хотел побыть со мной наедине. — Сэм выдавила жалкую улыбку. — Давай выпьем и расслабимся.

Она сползла с кровати и направилась к холодильнику. Энди молча наблюдал за ней. Холодильник был почти пуст. Лишь кусок заплесневелого сыра и молочная бутылка с мутным осадком на дне.

— Совсем пусто. Давай я сгоняю и добуду нам чего-нибудь выпить? — Сэм потянулась к своему свитеру.

— А может, расскажешь мне, во что, черт возьми, ты играешь?

— Я хотела сделать сюрприз. Думала, тебе понравится. Похоже, я ошиблась. — Она поспешно натянула свитер. Руки ощутимо дрожали, когда она направилась к двери.

— Мне не нравятся люди, вламывающиеся ко мне без спроса. — Он встал перед ней, загородив выход.

— Я не вламывалась. Пожалуйста, дай пройти. — Стук сердца гулко отдавался в ушах, в голове звенело. Сэм могла думать лишь об Эмме, в безопасности спящей в своей кроватке, в то время, как она находилась здесь на грани самоубийства. «Глупая идиотка», — упрекнула она себя.

— Тебе повезло, что я джентльмен. — Энди медленно шагнул в сторону, и Сэм метнулась к двери. Пока она пулей неслась вниз по ступенькам, залаяла собака, которая вернулась вместе с хозяином. Бросаясь в темноту, девушка не сомневалась, что Энди смотрит на нее, ждет любого повода, чтобы позволить злому зверю сорваться с поводка. Она обернулась и увидела, что он стоит возле фургона, держа пса за ошейник, а зверь рвался вперед, чтобы броситься за ней.

Сэм не могла найти дыру в изгороди, и ее паника возрастала с каждым шагом. Она чувствовала, как ныли ноги, уставшие бегать взад-вперед вдоль периметра. Задев ограждающую проволоку, Сэм тихо выругалась, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Ей нужно повторить свой путь, только так она сможет вернуться к машине. Девушка пыталась вернуть спокойствие, но лающая вдали собака заставляла нервничать до тошноты.

Сэм развернулась и снова двинулась вдоль изгороди, но внезапно споткнулась о какой-то выступ и рухнула на землю. Какое-то время она просто лежала, сжав колено, задыхаясь от боли. Девушка почувствовала, что оно намокло от крови, но в кромешной темноте не могла разглядеть даже поднесенную к лицу руку. Сэм предположила, что споткнулась о древесный корень. Она на ощупь вытащила из сумочки телефон, чтобы оценить повреждение. В свете экрана на земле позади нее что-то блеснуло. Не обращая внимания на боль в колене, Сэм наклонилась ближе, силясь разглядеть, что это было. Среди сорной травы и колючих кустов виднелась латунная задвижка, как на полу в кабинете Матери-Настоятельницы.

Тяжело дыша, Сэм начала расчищать вокруг нее землю, сжимая зубы всякий раз, как шипы в темноте царапали ее пальцы. Через какое-то время она обнаружила латунное кольцо, соединенное с чугунной пластиной. Она поднялась, поскуливая от боли в колене, и потянула за кольцо, но пластина не сдвинулась с места. В ней имелась замочная скважина, и, похоже, было заперто.

Лунный свет проник сквозь облака. В его свете казалось, что дом наблюдает за ней сотнями пустых окон. Должно быть, эти же глаза той ночью смотрели на Отца Бенджамина. Что сказал мужчина на автоответчике? Что священник намеренно оказался в ловушке в туннелях под домом? Этот люк ведет к ним?

Вдруг она снова услышала собачий лай, теперь намного ближе, и двинулась вперед. Потом перешла на бег. Колено мучительно болело, но она не обращала внимания. В любую секунду мог появиться пес и вонзить зубы ей в руку или ногу. У Энди было время подумать. Может, он понял, что она копалась в шкафу с папками и прослушала сообщение на телефоне. Возможно, он позвонил в полицию, и тогда все будет кончено.

Она продолжила путь, пытаясь контролировать свой страх. «Пожалуйста, пожалуйста», — молила она безжалостную морозную ночь.

Внезапно Сэм заметила свет на другой стороне изгороди и побежала к нему. Приблизившись, она поняла, что это передние фары проезжающей по тропе машины. К счастью, в их свете она заметила пролом в изгороди и протиснулась сквозь него. Снова залаяла собака; похоже, теперь она была всего в двадцати футах. Машина оказалась черным такси и, к облегчению девушки, остановилась. Сэм постучала в пассажирское окно. Мужчина внутри удивленно на нее посмотрел, затем медленно опустил окно.

— Ты в порядке?

— Нет, за мной гонится собака. Вы можете меня впустить? Только быстро.

Он разблокировал двери, и Сэм, нажав на ручку, запрыгнула внутрь. Как только дверца захлопнулась, к машине, яростно лая, подбежала собака.

— Господи Иисусе, я в жизни так не боялся, — пробормотал мужчина.

— Слава Богу, вы оказались здесь. — Сэм пыталась выровнять дыхание.

Пока они сидели, глядя друг на друга, у ограды появился Энди, криком подзывая собаку обратно.

— Чтобы мне провалиться, здесь людно, как на площади Пикадилли [35], — проговорил водитель, когда пес направился прочь. Энди посадил его на поводок, и они исчезли во тьме.

— Что вы здесь делаете? — спросила Сэм, когда дыхание успокоилось.

— Приехал забрать свою пассажирку. — Таксист взглянул на часы. — Она ушла почти час назад. Я привез ее из Лондона, неправильно бросать ее здесь одну. — Он вытянул стаканчик из пенопласта из лежащей в стороне сумки. — Вспомни дьявола…

Сэм подняла глаза и увидела Китти Кэннон, нетвердо шагающую к изгороди. Девушка видела, как внезапно ее ноги подогнулись, и женщина упала.

Сэм открыла дверцу и выпрыгнула наружу, протиснулась через дыру в изгороди и бросилась туда, где лежала Китти. Она опустилась на колени рядом с ней и услышала тяжелое дыхание, потом сняла пальто и накрыла им женщину.

— Айви? — вдруг тихо проговорила Китти.

— Нам нужна скорая! — прокричала Сэм водителю.

— Нет, не надо, просто отвези меня домой, — прошептала Китти и расплакалась.

Пятница, 31 декабря, 1999

Отец Бенджамин на какое-то время замер в холле, пытаясь выровнять дыхание. В темноте он спешил сюда, в обитель Святой Маргарет. Опасаясь включать фонарь, свет которого мог привлечь любопытных прохожих, он дважды спотыкался и чуть не упал. Уже наступил вечер, когда он нашел записку, которую кто-то подсунул под дверь его комнаты в «Грэйсвелле». В столовой устроили новогоднее чаепитие, а после он направился к лифту, потом по коридору к своей комнате. Священник заметил ее сразу же, как вошел. Любопытный, но ничуть не встревоженный, поднял с пола и двинулся к стулу у окна, чтобы открыть. Но стоило ему вытащить из конверта белый лист бумаги, как нахлынуло беспокойство. Всего две строчки без подписи, написанные незнакомым почерком:

  «Жди меня в гладильной комнате в обители Святой Маргарет сегодня в полночь. Дело касается уничтоженных тобой записей. Если не появишься, я пойду в полицию. Приходи один».

  Отец Бенджамин провел почти весь вечер, смотря телевизор в своей комнате, но мысли его были далеко. Он попытался рассказать Эми о записке, когда она зашла его осмотреть, но слова не шли. Откуда начать? В одиннадцать он уже понимал, что слишком встревожен, чтобы уснуть. Лучше пойти на встречу — кто бы ее ни назначил — и узнать, что от него требуется, чем беспокойно ворочаться в кровати. Идти недалеко, всего лишь вдоль Престонского шоссе. К тому же, у него все еще были ключи от старого дома. Никто даже не заметит, что он ушел. Так что он надел свой самый теплый шерстяной свитер, сунул записку в карман вельветовых брюк и без двадцати двенадцать выскользнул наружу. Теперь, находясь в безопасности внутри дома, он включил фонарь. Тяжело возвращаться сюда спустя столько лет. Вроде бы все знакомо, но в то же время дом был словно чужим. Широкая лестница в холле осталась такой же, как он помнил. Но не блестела, как прежде. Она потускнела и была усеяна осколками разбитого стекла и каменными обломками, упавшими с высокого потолка. Черно-белую плитку, что сияла чистотой во времена Матушки Карлин, теперь покрывала глубоко въевшаяся грязь. Окна, мимо которых он проходил по коридору к прачечной, по большей части были разбиты, рамы рассохлись и потрескались, с них лохмотьями свисали остатки краски. Все здание пропиталось запахом гниющего дерева. Когда-то в огромной, заполненной паром комнате находилось множество девушек с выступавшими вперед животами. Теперь же с обломками машин и сломанными катками она казалась пустым, выброшенным на берег панцирем. Проходя по коридору, в свете фонаря он заметил свое отражение в единственном, чудом уцелевшем окне. Круглое лицо, бледное, покрытое щетиной. Всклокоченные седые волосы. Из-за постоянной боли в спине он сгибался вперед, словно отвешивая бесконечный поклон. «Со стороны кажется, будто у меня совсем нет шеи», — подумал он, разглядывая себя серыми глазами сквозь стекла дешевых очков. Несмотря на то, что когда-то он брился каждое утро, а на кровати неизменно ожидало идеально выглаженное облачение, теперь его униформой стали слишком большой серый шерстяной свитер и мешковатые вельветовые брюки. «Я стал развалиной, — подумал мужчина отворачиваясь от окна. — Как и этот особняк».