— Оссся… Хм. Ниночка, — она неожиданно улыбнулась. — Ося я буду для тех, кого я не люблю. Это похоже на свист ветра между стволами… А Ниночка… Это для своих. Так и быть, можете оба меня так называть.

Вернувшись из леса после экскурсии с милейшей (если вести себя с ней правильно — благо он не постеснялся первым делом взять у нее интервью на эту тему) старшей дриадой Ниночкой, Андрей поставил изрядно потяжелевшую корзинку на стол, уселся на топчан и со вздохом вытянул ноги. Сил не было даже встать покормить Клыка, так что псу волей-неволей пришлось успокоиться и ждать, пока хозяин передохнет. Сам щен умотал домой, когда Андрей только повернул к оврагу — видимо, почуял-таки Арагога и от близкого знакомства предпочел отказаться. Инстинкт самосохранения, ага. Ну да что с того было взять?

Немного отдохнув, Андрей наконец покормил его, а потом начал разбирать дары леса. Хорошо, зонтик взял — флаконы для яда пришлось удваивать трижды — Арагогушка нацедил ему почти литр. А потом еще Нинок привела его к «вечно плачущей» — ею оказалась какая-то совершенно удивительная сосна, по стволу которой дриада провела коготочком, тот раскрылся — и Андрей только успевал подставлять бутыльки под прозрачную янтарную жидкость, странно напоминавшую ему хороший коньяк. Да, запахом в том числе.

Ликбез по лесу ему провели такой, что голова пухла. Где какие волшебные травы, где кентавры, с которыми дела лучше не иметь, дурные они, где дневки фестралов и где их ночные пастбища, и наконец, где пасутся единороги.

Андрей не смог сдержать разочарованного возгласа, когда последние, стоило подойти к ним на расстояние, с которого можно было их более-менее рассмотреть, мгновенно поднялись и ускакали. Прекрасная Ниночка была настоящей хозяйкой, которая знала все в своем лесу наперечет. Так что Андрей, попросив еще раз разрешение воспользоваться зонтиком, трансфигурировал себе из кучки сухих листов самый простой блокнот, из сучка — карандаш, и начал записывать. Поголовье фестралов… самцы, самки, детеныши, подростки — неполовозрелый молодняк, половозрелый молодняк… И так со всеми. И да, блокнота хватило как раз на экскурсию. Правда, потому что он еще и схемы тропинок зарисовывал, стыдно же леснику не знать.

Под конец он искренне восхищался Ниночкой и даже при прощании поцеловал ее опасную ручку, склонившись в глубоком поклоне. Правда, пришлось объяснять, что это вообще за жест и что в него вкладывают люди. К счастью, объяснение ей понравилось.

Тихий стук в дверь прервал его раздумья, но когда он открыл ее, то никого не увидел — только удивительный, чуть светящийся бело-голубым флакон… точно такой же, какой он обнаружил тогда в шкафу с молоком единорога.

— Спасибо! — крикнул он в вечерний сумрак и сгущающийся туман. — Спасибо от всей души, храни вас… мироздание!

А потом быстро собрался и зачерпнул летучий порох: хозяйка дома на Гриммо открыла-таки собственный камин, пусть только для него, зачаровав на его кровь. Его там ждали.

Вальбурга, оставив дом на Кричера, срочно отправилась в одно известное в довольно узких кругах место и лично приобрела домовуху — присмотр за Гарри Поттером сразу обещал быть не самым простым делом, впрочем, как за любым маленьким ребенком, особенно после того, как тот начинает не только ходить, но и бегать. Тем более, чем дольше она наблюдала эту личинку будущего Главы, тем больше дивилась. Дом продолжал признавать малыша-полукровку, несмотря на то, что вернулся истинный наследник по праву — Регулус! Это сначала шокировало, а позже и навевало определенные мысли — Вальбурга чувствовала, словно с ее головы сняли мутное покрывало — мысли и чувства были яркими четкими, и… иными.

Она заметила, что Кричер резко постарел и явно не справлялся со всем — да и мудрено было уследить и за ребенком, и за оживающим домом, а ведь еще надо кормить хозяйку и хозяина, и лежащего без сил их гостя. Да, что-то изменилось. Сильно изменилось. Многое из того, чему ее учили, слетело, словно шелуха лука, и она иногда чувствовала себя как этот самый очищенный лук — голой. Без фамильного презрения к грязной крови, к тем, кто служит ей, было не по себе, но события последних безумных дней не могли пройти бесследно.

Целый день она провела подле больных — конечно, почти все ее время доставалось сыну, но когда Снейп наконец открыл глаза и заговорил…

Душеньку, кажется, они отвели оба. Им понравилось, хотя признаваться в этом, естественно, никто из них не собирался. А вечером, уже ближе к ночи заявился довольный как слон Хагрид и принялся за свою животворящую кашку: сварил и скормил всем, даже сопротивляющемуся Кричеру. Кашка же и в самом деле оказалась таковой — утром окончательно пришел в себя Регулус.

О, у них было много что ему сказать! Ему, как выяснилось, тоже, так что полдня за разговорами пролетело, словно не было, пока, невзирая на некоторое сопротивление новой домовушки, к ним не заявился Гарри, который горел желанием продемонстрировать новые выученные им слова.

— Дядя! — похлопал он по руке Регулуса, вызвав у того усталую и радостную улыбку — ему совсем недавно хватило пропесочивания по поводу правильных формулировок приказов домовикам, причем против него на сей раз объединились единым фронтом такие личности, что лучше, право, было молчать. Да и вообще наблюдать коалицию в составе леди Блэк, полукровки Принца и полувеликана Хагрида — это внушало. Кроме того, оказалось, что маман с Хагридом учились в одно время, тот всего на пару курсов был младше.

Рег тоже много чего высказал любимой мамочке, на что раньше в жизни не решился бы, и на этот раз молчала уже она. Порвала платок и сломала веер, но молчала, в чем ей, к ее же внутренней оторопи, помогали уважительные взгляды полувеликана и полукровки-зельевара. Хотя когда к ней прочапал «племянничек», ткнул пальчиком и обозвал «баба», не выдержала и издала не совсем членораздельный звук…

Домовушка чуть на месте не скончалась от испуга, но схватила Гарри за руку:

— Леди! Старшая леди Блэк, маленький хозяин! Ле-ди, вы же можете…

— Леди? — совершенно четко произнес он, и Вальбурга приготовилась снисходительно кивнуть и улыбнуться, как когда-то, когда в этом возрасте были ее собственные дети… — Баба! — совершенно бесцеремонно схватил ее за руку малыш. — Лять!

И когда домовушка попыталась его увести, ее попросту отбросило — не сильно, не ударив, но так, что та некоторое время не могла двинуться.

— Это что? Дом или ребенок? — спросил Северус.

— Рановато для мальчика, — успела сказать Вальбурга, которую Гарри уже утаскивал во внутренний садик — маленький и по-летнему зеленый и теплый, несмотря на дату в календаре.

— Неужели за ним не следят — там, где он должен быть? — спросил Регулус, теперь посвященный почти во все проблемы, ознакомленный с возможным будущим и совершенно согласный с тем, что допустить такого ни в коем случае нельзя.

Андрей спал с лица, вспомнив, что куда-то там должны были поселить старуху Фигг с ее кошаками, если уже не поселили. И сколько дней та будет молчать, что ребенок в доме напротив — один-единственный?

— Надо искать отказников, — сообщил он. — Другого выхода я не вижу.

— Кого искать?

Пришлось устраивать импровизированную лекцию про некоторые случаи в родовспомогательных заведениях ридной маглянщины. Маги были в шоке, особенно вернувшаяся с нагулявшимся Гарри Вальбурга. Правда, когда та попробовала возмутиться, Хагрид спросил, чем лучше ее отказ от собственного ребенка — только тем, что тот старше?

— Тем, что он вполне дееспособный, в здравом уме, предавший интересы семьи…

— Насчет дееспособности и тем более здравого ума я весьма сомневаюсь.

— Что ты имеешь в виду? На него не могли воздействовать чарами и артефактами, у него была защита…

— Вы уверены, что он ее носил, не снимая?

— Вам ли не знать, мама, что талантливый маг обойдет любую защиту? Вы же лично учились с одним из таких, — голос Регулуса был слаб, но язвительные нотки наличествовали.