— Так я ж того… упал, это, вместе с мацацыкелом. Его ж по кусочечкам, — начал было живописать он, но директор властным жестом остановил его. — Зовут-то его как? — пошел в импровизацию Андрей. — Фамилия уж больно странная. Он вообще того-этого, из наших?

— Из наших, из наших, — вздохнул Альбус. — Снейп его зо… фамилия у него Снейп. Северус — это имя.

Андрей напустил на себя самый лихой и придурковатый вид и похвастался:

— Вот и я чего… Севнерус и правда больше на имя похоже. Значит, я правильно подумал, да? — и счастливо улыбнулся, заглядывая Дамблдору в глаза.

— Да, мой мальчик, ты молодец… — в голубеньких глазах застыла тоска.

— Директор… А про Гарри вы расскажете? Ну, как он там?

— У него все хорошо, он в семье ближайших родственников.

Андрей принялся восхвалять директора, все время «срываясь» на живописание того, как он забирал Гарри из Годриковой лощины, так что Дамблдор долго не выдержал — сломался на очередном «мацацыкеле» и наконец ушел.

— Фу-у-у, — Хагрид опустился на порожек сарая, утирая трудовой пот.

Внутри скрипнула дверь и появился Снейп со спящим Гарри на руках. Андрей молча показал ему большой палец, встал, и они скользнули в хижину — им было что обсудить. Но для начала Андрей разбудил Гарри и заставил их переодеться — за прошедшие весьма активные дни, да на природе, их одежда пришла в совершенно непотребный вид.

Только подопечные успели сменить свои тряпки на обновки, как в дверь постучали.

— Рубеус! Давно ты начал закрываться?

Голос Дамблдора прозвучал для них словно гром среди ясного неба. Снейп моментальным движением снова усыпил Гарри, изо рта которого выпал остаток печеньки, и собрался уже было нырять с ним под кровать, как Андрею пришла сумасшедшая мысль…

— Северус, аппарируй на площадь Гриммо, двенадцать.

— Город? — шепотом спросил тот.

— Лондон.

— Лондон, Гриммо, двенадцать, аппарейт!

Дом Андрей увидел без проблем, да и Снейп тоже — адрес-то запомнил, а вот войти… Они даже постучать не могли! Дверь только что током не продирала — то ошпаривала, когда они касались старой скобы, чтобы постучать, то из нее выскакивали неприятного вида колючки — едва отдернуться успевали. Но вот за ребенком не углядели. А потому слегка обалдело смотрели, как Гарри бодро молотит внизу по двери своей маленькой ладошкой — насмотрелся на их пример. Вот прямо только что. Но самое главное — дверь наконец отворилась, скрипя и нехотя, но все же. А потом они мгновенно оказались внутри, дверь захлопнулась, и ощущение, что они заперты в опасной ловушке, ледяными мурашками просквозило по спине — Снейп даже зубами скрипнул.

— Мда. Неприятно… — вполголоса протянул Андрей. — Ну что ж, будем работать с тем, что имеем. Кровь из носу, но втереться в доверие мы должны!

— Для начала надо выжить, — Снейп подхватил на руки Гарри, уже готового обследовать все, что попадется на пути.

— У нас есть варианты?

— Сейчас узнаем…

Из них троих прекрасно чувствовал себя только Гарри, который тут же начал вертеться на руках у Северуса и тянуться к довольно опасного вида барельефу на стене.

Раздался шорох, словно распахнулись крылья гигантской летучей мыши, и на верхней площадке лестницы появилась худая женская фигура, затянутая во все черное.

Вальбурга Блэк, уже несколько месяцев живущая в полной изоляции, а с известием о пожизненном заключении ее старшего сына в Азкабан потерявшая последнюю в ее жизни надежду, собиралась остаться одна — она даже выгнала последнего домовика, чтобы ей никто не мешал. Не мешал умирать и убивать то последнее, что оставалось от гордой и многочисленной семьи — их дом. Дом противился, дом умирать не хотел, то высасывая из нее силы, то добавляя, когда их совсем не оставалось, ластился, как старый пес, но Вальбурга Блэк не могла позволить себе проиграть свою последнюю битву.

И теперь в недоумении взирала с лестницы на двух неизвестно как вошедших в ее идеально защищенный дом незнакомцев. В подвалы и пытать, пока не скажут, как им это удалось, и кто они! Впрочем, одного из них она признала — хогвартский лесник! Как он посмел?! Ей едва не стало дурно от гнева, но потом стало еще хуже…

— Здравствуйте, мэм, — вежливо поклонился Северус, не выпуская Гарри, но успев прикрыть его полой мантии еще до появления хозяйки дома. — Нам нужно с вами поговорить. Не подскажете, где нам лучше разместиться, чтобы вам не мешать, если вы пока заняты?

Вальбурга Блэк прищурилась, набрала воздуха, вскинула палочку и уже открыла рот, чтобы проклясть обоих незваных гостей самым любимым проклятием Блэков, желательно не одним, и еще как-то так, чтобы подольше помучились, как вперед выдвинулся лесник, закрывая своего напарника, и выдал:

— Мы тут ваш род пришли спасать, так что немного задержимся. И где тут можно водички попить, а то так кушать хочется, что переночевать негде?

От гнева в голове стало горячо и больно, перед глазами неожиданно поплыло, ноги подкосились, и она, кажется, умерла — ее поглотила полная темнота.

— Похоже на инсульт, — нахмурился Хагрид, устраивая леди Блэк поудобнее на подушках, благо в гостиной их оказалось немеряно, и в ответ на вопросительный взгляд Северуса пояснил: — Кровоизлияние в мозг нарушает связь головы с телом.

— А связь головы с жизнью? — деловито осведомился тот.

— Тоже бывает.

— Получается, у Блэков врожденный инсульт?

Андрей вздохнул — придется объяснять. Хотя для начала вылечить бы. Но если судить по тому, что он читал, волшебники — ребята крепкие.

— Давай о медицине попозже. Ты можешь ей как-то лишнюю кровь убрать из мозга? — спросил он у Снейпа.

— Лишнюю? — Наклонился тот, внимательно разглядывая леди. — А как узнать, сколько лишней?

— То есть просто откачать ты сумеешь? — поразился Андрей.

— Так жидкость же, — пожал плечами Снейп. — Что тут не суметь. Сколько раз из котла то лишние примеси убирал, то воду.

— Приступай, аккуратненько только. Остановишься, когда я скажу. Или… смотри на цвет лица.

Снейп достал палочку и направил ее на леди Блэк.

— Кажется, все. Хорош!

Боль понемногу отступала…

…А нет, не умерла. И очень зря. По крайней мере, очнувшись в грязных руках того самого лесничего, Вальбурга содрогнулась и решила именно так, но сил не было даже рот открыть. К счастью, ее чем-то прикрыли и отошли, так что она могла сквозь ресницы наблюдать за происходящим — Мерлин, какой позор! — в ее собственном доме. Зря она прогнала Кричера, он бы мгновенно выставил мерзавцев вон!

— Мне вообще не нравится, когда слова так расходятся с делом, — где-то позади нее произнес приятный юношеский голос того молодого человека, который первым с ней поздоровался. — Ты заявляешь, что род спасать собрался, а на самом деле едва досрочно не угробил его последнего представителя… представительницу. Кое-кого напоминает, уж извини.

— Ну я же не знал, что она такая нервная! — оправдывался полувеликан. — Ну, виноват, ну, больше так не буду. Доволен?

Юноша фыркнул. А потом наклонился к ней.

— Леди Блэк, я вижу, что вы уже пришли в себя. Вы можете говорить?

— Как вы? — рядом опустился на корточки Хагрид и смотрел на нее так…

Вальбурга Блэк с детства очень ярко реагировала на чужие чувства — они не просто отражались в ней, они словно прошивали ее насквозь. Ее научили сдерживаться, но полностью обуздать это ужасное, ненавистное качество она не могла — потому у нее практически не было близких. Ведь рано или поздно ко всем приходят черные чувства и гадкие мысли. Бывает… Как жаль, что она не умела ничего забывать.

А Хагрид и этот юноша искренне беспокоились о ней! Она не видела — она это чувствовала и знала. В них обоих была странная смесь — обреченность и бесшабашность, безнадежность и надежда, и горящее ярким огнем желание и уверенность вырвать свой шанс, чем бы он ни был. Это пьянило, словно крепчайшее вино. И на этом фоне она читала их чувства, как свои.