— Мада… Леди, — склонился Том. — Познакомиться с вами — величайшая честь для меня.

— Вальбурга Блэк.

— Ва… — у Тома некрасиво открылся рот — ему мгновенно стало не до этикета.

— Одна тысяча девятьсот восемьдесят первый, — обрадовал наконец Регулус, и свежевозрожденный Темный Лорд вытаращил глаза, то ли сказал что-то нечленораздельное, то ли всхлипнул, покачнулся…

Андрей едва успел поймать довольно костлявое тело и укоризненно посмотрел на Блэка-младшего, на что тот лишь развел руками.

— Помыть, одеть, накормить… — вдруг встрял Сириус. — Спать уложить. С последним уже преуспели, с остальным можно не заморачиваться.

Все они прекрасно видели, что воскрешенный с самого начала был явно не в себе. Да и вообще… Кто он — новый Том? Какой? Одно признание Долга многого стоило. Очень многого.

«Какой из этого парнишки Темный Лорд, не смешите мои тапочки, — думал Андрей, и в этом, кажется, он был не одинок. — Надо будет расспросить обо всем, что он помнит».

— Хлипковат у нас Лорд получился, — хмыкнул Руквуд, которого Андрей только теперь заметил — очевидно, тот был «на подстраховке».

— Тебе так нужен Темный Лорд? — сварливо спросил его Снейп.

— Ну… интересно было бы обследовать.

Андрей, не давая Северусу развить тему — закончиться она вполне могла попыткой мордобития всеми доступными способами — тут же попытался их «примирить» тем, что обследовать и в данный момент есть и кого, и что. И даже кому. А заодно рассказал о Воскрешающем камне, сдав все еще бесчувственное тело Тома на руки домовикам, которые сразу потащили его мыть.

Братья Блэк отправились выбирать вещи из собственного гардероба, с которыми они могли бы расстаться, так сказать, «во славу Темного Лорда» — в очередной раз хихикнул Сириус.

— Настоящий? — уставились на Андрея «сумасшедшие ученые» с двух сторон, и он снова подумал, как все-таки хорошо быть полувеликаном.

Сознание Тома медленно выплывало из небытия. Последнее, что он помнил — бомбежка, взрывы совсем недалеко от приюта, точнее, убежища, куда уводили приютских детей воспитатели. Он не мог заставить себя прятаться вместе со всеми, ему казалось, что неподвижность — самое худшее, что можно придумать в таком случае, он должен суметь убежать, укрыться, аппарировать, в конце концов! И пусть их будут учить этому только на следующий год, в момент смертельной опасности он предпочтет расщепиться, чем стать тем, что он несколько раз уже видел, когда разбирали завалы на улицах.

Он с судорожным всхлипом втянул воздух и открыл глаза. В голове звенело, мысли путались, если вообще эти обрывки можно было назвать мыслями.

Тишина. Мягкий свет, похожий на утренний или вечерний.

Он в постели — такой богатой, что была у него только однажды, когда он гостил в доме Абраксаса Малфоя. Память медленно возвращалась. Точно… Он в знаменитом доме на Гриммо! Угораздило же его… теперь он, можно считать, попал в кабалу к Блэкам. Неприятно. Но… наверное, не хуже, чем смерть?

Наверное, он умер тогда, под бомбежкой — раз он теперь здесь и больше ничего не помнит. Главное понять, для чего эти маги его воскресили — исполнение этого может стать освобождением от Долга Жизни, который он не мог на себя не взвалить — там, в ритуальном зале, полном чужой магии, Том явственно чувствовал, что у него просто нет другого выхода.

Один из магов — явно наследник Абраксаса, Малфоев видно издалека. Всегда. Но почему сам Абраксас не появился. Или — не про него честь? А эта пожилая ведьма — Вальбурга Блэк? Она же училась двумя курсами старше?

«Представьте себе, молодой человек, это имя достаточно популярно…» — он словно услышал ее голос и удивился собственному воображению. Наконец до него стало медленно, но верно доходить.

«Одна тысяча девятьсот восемьдесят первый, — вспомнил он, представляя себе молодого человека, как наяву. — Впору за голову схватиться. Хотя…»

Том резко сел в кровати, а потом со счастливым выражением лица откинулся на подушки. Он жив. Он молод — несмотря на то, что ему сейчас должно быть пятьдесят пять! Как же это получилось?

А ведь он только задумался о том, чтобы создать крестраж, только выяснил все подробности, даже не приготовил всего. Но, видимо, как-то это все-таки сделал? Значит, он выжил тем летом, выжил и вернулся в Хогвартс. Тогда почему он умер?

А что важно — судя по всему, тут нет никакой войны. По крайней мере, рядом. И это замечательно.

Том попытался встать — у кровати была сложена какая-то одежда, явно чужая, но сейчас ему было не до того, чтобы рыться. Чистая, и ладно. Однако если руки его еще немного слушались, то ноги… их он почти не чувствовал, как и всего тела. Даже голода не было. А сознание снова уплывало…

Но тут в комнату постучали, вошел… действительно, Хагрид, самый настоящий, только еще немного подросший и заросший, с молодым парнем в черном, судя по всему, зельеваром. Они скормили ему порцию какой-то необыкновенно вкусной каши, а потом влили в него… ладно, он сам влил, потому что дурак он, что ли, отказываться от явно улучшенного восстанавливающего, укрепляющего и прочих совершенно необходимых ему вещей? Уж в зельях он разбирается! Еще бы рецептик узнать. Впрочем, рассчитывать на это Том и не думал. Если все придумал этот молодой зельевар, он же может озолотиться!

После приема зелий он даже смог немного поговорить с посетителями, в очередной раз до глубины души поразившись разумности полувеликана, в частности о том, вызывать ли колдомедика. Прийти к соглашению оказалось проще простого: никто не хотел огласки — ни сам Том, ни его воскресители. Но про крестраж и про первую жертву его почему-то не спрашивали… Неужели знали? Но как?

А потом он уснул — и, кажется, надолго… А может быть, кто-то и Стазис на него наложил, для верности. Вместе с Сомнусом. Этого Том уже не узнал.

Совещание на Гриммо — о том, что говорить и чего не говорить юному Тому, изрядно затянулось. Всем было понятно, что пока тот никого не узнаёт: даже девушку, с кем несколько лет учился, точнее, был на одном факультете, кажется, не признал. Так что тщательно усыпленный во имя общей безопасности Том пока что являлся копией себя — шестнадцатилетнего. Но никто не представлял, что будет дальше, например, притянет ли личность нового Тома свои крестражи?

Изучив тему подробнее — ночь в библиотеках семейств Блэк и Принц провели все до единого, в результате чего пришли к выводу, что это маловероятно, но вот болтающийся неизвестно где дух, так сказать, последней версии Волдеморта, притянуть могло запросто. И вообще это вроде как вопрос времени. А значит, тот все вспомнит. И… что дальше?

Снейп вообще предложил заставить парня пошипеть, где надо, как только тот очнется, после чего сдать в Отдел тайн. На опыты. Тем более что вон Руквуд всячески «за». И даже более чем.

Северус вообще удивительно быстро сошелся со «старшим товарищем по черепу и змее» — видимо, по принципу «рыбак рыбака» — обоих больше всего в жизни интересовало выяснение тех или иных секретов магии, да и в зельях Руквуд разбирался неплохо, по крайней мере в тех, что были «в сфере его интересов». Так что вполне закономерно в эту же сферу перетек и молодой чертовски талантливый зельевар. Андрей присматривал за обоими, но в целом был не против — делать из Снейпа законченного мизантропа и пугало для людей в его планы отнюдь не входило. Начал тот общаться хоть с кем-то по собственному желанию? Замечательно. А теперь предстояло принять решение… точнее, сделать так, чтоб его решение приняли все остальные.

— Честность — лучшая политика, если не хочешь, чтобы те, с кем ты дружишь, стали политиками, — глубокомысленно заявил он, после чего все почему-то замолчали. Видимо, все-таки имидж у Хагрида был тот еще, так что не зря он на этом сыграл. Получилось. Афоризмов, тем более таких, от него не ждал никто.

Как ни странно, поддержала эту мысль сперва Андромеда, а потом и Вальбурга Блэк — а последнее значило, что вопрос в принципе решен. Мальчишка Том совершенно иррационально Андрею понравился — звереныш, конечно, но… пока еще не зверь. Видно же.