Уже когда оставалось несколько метров, Алексий предостерег, что это могла быть бомба. Навскидку Мед предположил, что она может полностью разворотить склад. Флён же решил рискнуть.

Однако находка продолжала удивлять. Внутри вряд ли поместилось бы больше двух человек. На исследование добровольцем вызвался Младич. Он, полностью изолированный в своем костюме, провел рукой по стеклу.

— Капитан? — голос мужчины звучал озадаченно.

— Слушаю. Говори, — Вацлав и сам бы хотел спуститься вниз, но не должен же он все делать самим?

— Если ты Йосолу не записал в свои девушки, то тут для тебя есть кое-что получше.

— Да скажи уже прямо! — не выдержал Флён.

— Здесь рыжая женщина, ростом почти с меня. Аугментаций не наблюдаю. Форму не узнаю, но судя по каким-то полосам на плечах — скорее всего офицер. Твоя команда?

Вацлав не ответил сразу, не совсем веря сказанному. Если существовала судьба, то не насмехалась ли она сейчас над ними?

— В лазарет её.

— Отлично. Соберем целый гарем, — Иван усмехнулся, и приступил к выполнению задачи.

На помощь первого помощнику пришел Мед. У капсулы ни первый, ни второй не обнаружил никаких рычагов или пультов, поэтому Младич принялся вскрывать её инструментом и затратил на это несколько часов. Было бы неловко, если это окажется какой-нибудь офицер корпорации, и ей будут нанесены травмы в момент вскрытия. Иван знал, что за спасение этой женщины можно было получить неплохую награду. Алексий помог донести незнакомку в лазарет. Кроме неё в капсуле ничего не оказалось.

А затем потянулись обычные рабочие будни, пока София разбиралась с новым пациентом. Пыталась понять, кто же она. Найти в базах данных. За это время Фрейя уже совершила посадку в Аракктуре, где команда сдала товар и принялась за ремонт, который могли здесь предложить.

Как и рассказывал некогда Штраусс: снаружи буйно росла зелень. Еще на подлете люди увидели, что планета покрыта лесами и редкими морями, а горные хребты могли пролегать от снежной шапки до экватора. Когда же они сели, то оказались в окруженной высокими стенами колонии. Где-то вдалеке виднелись жилые металлические коробки, а по периметру небольшой городишко стерегли турели. Капитан нашел колонистов резкими, неразговорчивыми и жесткими. Ему сразу здесь не понравилось, поэтому он только и ждал, когда закончится ремонт.

София вызвала Вацлава однажды вечером. Мужчине показалось, что голос женщины звучал взволновано, но затем убедился в этом, когда увидел её взгляд.

— Дорогой, скажи мне: у тебя были в роду близнецы?

Тот пожал плечами.

— Нет. Вы и сами знаете.

— Никого, кроме Симмитры и Италики?

— Нет. Я не думаю, чтобы мама кого-то утаивала от меня. Почему Вы спрашиваете об этом меня? Вы же хорошо знакомы с нами. С мамой Вы не раз общались о всяком.

— Просто… — София посмотрела на лежащую в пижаме рыжую девушку, перевела взгляд на Флёна, и прижала согнутый палец к губам. — Она — это ты.

— Чего? — тут же выпалил капитан. — Это что? — он подошел ближе к экранам возле пациента. — Шутка такая? Решили с остальными пошутить надо мной?

— Нет. Послушай, Вацлав, мне и самой тяжело в это верится, но я говорю то, что есть. Её отпечатки пальцев, группа крови, да и остальные кодировки совпадают с твоими. Базы данных при попытке опознать её ссылаются на тебя. Может быть это клон?

— Вы и сами знаете, что клонирование стоит немалых денег. Я точно никогда не обращался в клиники за этим и не задумывался над собственным клонированием, — прямо заявил капитан.

— Тогда у меня нет объяснений, капитан, — официально сказала Софья. Женщина посмотрела на загадочного человека, до сих пор не пришедшего в себя за все это время. — Но она — это ты.

Пробуждение в этот раз далось особенно тяжело. На корабле существовали часы, схожие с часовым исчислением Закстанора, но, находясь далеко от планеты, бывало трудно прийти в себя и не потеряться во времени. Порой тяжело даже понять сколько ты проспал, пока не взглянешь на приборы. Команда не раз выносила предложение приобрести систему имитации восхода и заката. Зденек предлагал сделать собственную примитивную, да только это оказалось сложнее, чем казалось поначалу. Он мог написать программу, но с аппаратной частью не мог совладать, а абы как он делать не хотел. Идея так и осталась в подвешенном состоянии.

Как и всегда Наврич нашел себя в темноте. Голова гудела, а мысли не могли собраться воедино.

— Что вчера произошло? — спросил он и, не дождавшись ответа, постарался сосредоточиться.

Они все еще пребывали на Аракктуре. От безделья экипаж не находил себе места, а наружу выходить было затеей опасной. Постоянный ночной гул стрельбы отбивал всякое желание «проветриться». Никто не видел, с кем воюют колонисты, всё выглядело как «стрельба куда-то вдаль», и пожары то и дело вспыхивали на горных хребтах. Днем же по колонии то и дело ходили большие шагатели* или разъезжали многотонные грузовики, меся своими гусеницами извечную грязь.

Часть экипажа сидела в своем уютном кругу, рассказывая разные истории и распивая алкоголь. Выпивка лилась рекой. Казалось, что наступил некий праздник. Настолько грандиозный, что порой Вацлаву и Александру приходилось растаскивать людей по их каютам, находя их то тут, то там. Флён и сам хотел присоединиться к этому веселью, да его удерживали обязательства. Поначалу капитан наказал остальным иметь чувство меры, а затем же в один день он не выдержал и стал препятствовать новым алкофестам. Даже устроил поиски схронов вместе с Александром. Но то ли Соколовский был на стороне выпивающих, то ли алкоголя оказалось еще больше — люди продолжали пить, хоть и не так явно, собираясь у кого-нибудь в каюте. И Вацлав бы и не узнал, что «праздник жизни» продолжался, если бы однажды не решил проверить носовую часть корабля. Это единственная часть, которая на Фрейе пустовала. И именно здесь Флён обнаружил распивающих людей, понадеявшихся, что их здесь не найдут. Все они замерли, когда к ним зашел капитан, а затем Мед тяжелейше вздохнул, наигранно выругавшись. Вацлав не смог сдержать негодования.

— Да сколько можно?! — вскрикнул он, сжав кулаки. — Ну один день, два, ну три. Что же вы, паскуды, делаете? Сейчас какая-нибудь тревога и что у меня на рабочих местах будет? Синие тела?

— Вац, послушай, — Алексий попытался успокоить друга, который все приближался. — Сегодня последний день. Больше такого не повторится.

— В задницу сходи со своими последними днями, — Флён вырвал у него из рук бутылку и швырнул в сторону. Послышался звон бьющегося стекла. — Уж ты-то, служивший человек, должен понимать, как опасен алкоголь на службе. В следующий раз я попросту внесу этот пункт в ваши личные дела и посмотрю, как вас на другую работу будут брать, — капитан грозно осмотрел людей. — Сворачивайтесь, — он махнул рукой, а затем глянул на разбитую бутылку. — И приберитесь тут.

Оставляя их наедине с самими собой, Мед снова тяжело вздохнул и обернулся к остальным.

— Ну, что стоите? Давайте прибираться.

Через несколько дней этот инцидент забылся. Друзья вновь общались меж собой, как ни в чем не бывало. Время от времени они принялись собираться на складе играть в футбол. Пустого места вполне хватало, чтобы побегать, попинать мяч и посидеть, наблюдая за матчем. В такие моменты Вацлав вспоминал юношеские дни, как после университета он с Навричем и Соколовским отправлялись тоже вот так играть. У рыжего молодого человека даже осталась форма, подаренная Зденеком просто так.

Но не одним футболом жили мужчины. Вечером — по корабельному времени, конечно — они собирались в кают-компании, чтобы на столе собрать несколько стаканов у краев и закидывать друг другу шарики для пинг-понга. Они и в него самого пытались играть, да ракетки для этой старой игры не так-то просто было найти, а самодельные выходили, мягко говоря, плохими.

— Вот скажи мне, Вац, — Зденек покрутил в руках полый мяч. Он стоял в одном конце стола и ждал, когда Тарадон и Александр расставят стаканы. — Что ты думаешь о Йосоле после того случая?