Совещание продолжилось. Надо было договориться обо всём — от военного вторжения до публичных заявлений, причём в любом варианте развития событий. И в душе Куна Юаньчао, председателя Китайской Народной Республики, была только уверенность в победе.

Громкая музыка заглушила жужжание принтера, занявшего чуть ли не треть тесной комнатки, где Цили смотрела в экран коммуникатора. Мерно вылетали напечатанные листовки, и воздух пах краской вместе с озоном. Из-под штор пробивался слабый свет фонарей.

Девушка читала нелегально скачанный любовный роман. Обычно дурацкие интриги помогали отвлечься — помещали в мир, придуманный дешёвой нейросетью. Иногда получалось забыть об облавах, о друзьях, погибших за общее дело, об изуродованном теле. Пусть даже на время. Иногда удавалось помечтать, как в объединённой стране на Цили снова будут смотреть, как на человека, может, даже и вылечат.

Но буквы плыли перед глазами, имена героев смешивались в мыслях, а слова пролетали мимо памяти, и приходилось перечитывать абзацы несколько раз. А ещё отвлекаться на почту, проверять её, ожидая одно-единственное письмо. Свобода родины Цили сейчас зависела от иностранца, которому повезло заполучить нечто особенное. И если бы не он, её людям пришлось бы рисковать. Да, они бы преуспели, пусть и пожертвовали бы собой. Но приказ Пекина был однозначным. Гвайло должен был попробовать первым, и в случае успеха его надо было взять под опеку. От этого зависела судьба страны. Её страны.

Она снова ушла в раздумья и позабыла, о чём только что читала. Но возвращаться к роману не пришлось. От мелодичного уведомления Цили вздрогнула, едва не выронив коммуникатор. В этом письме не было ни приветствия, ни прощания. Только знак плюс: Абхишек доложил, что дело сделано.

Цили тут же открыла соцсеть и ввела пароль. Без полного погружения функционал был ограничен, но получалось проверить личные сообщения. Среди спама выделялось одно: девушка с только что созданным профилем отправила гексаграмму «Хуань» — «разлив». Программы действительно работали. Глава «Единства» не сдержалась и стукнула по столу. Это был долгожданный успех! В Пекине наверняка про него уже знали, так что ей с товарищами пора было действовать.

Утром, когда горожане спешили на работу со всех концов Гонконга — от порта Лантау до хибар Фанлинь-Шон Шуэй, от пирсов Пиллар-Поинт до парка Сай Кунг — в небо поднялись стаи беспилотников. Одни раньше принадлежали корпорациям или их дочерним фирмам, другие — горожанам, а теперь выступили заодно.

Заложенные в их скудную память программы вели квадрокоптеры туда, где они должны были сбросить груз: листовки из дешёвой бумаги, покрытые словами обличения и ненависти. На самых свежих листовках были и картинки: фотографии киборга, стреляющего в людей, стоящих на коленях в Шам Шуи По.

Цили долго мечтала дать этим словам свободу — затопить ими Гонконг и мысли горожан. До сегодняшнего дня это было бесполезно: хватка Консорциума держала слишком крепко. А теперь появился небольшой, но ощутимый шанс перемен. Можно было бы подумать, что это наивно: разве откликнется листовка в давно промытых мозгах? Но теперь ведь ретрансляторы заработали на «Единство»…

Тридцать лет назад корпорации выкупили Гонконг у трещавшего по швам от сепаратизма и стихийных бедствий Китая. И за это время впервые кто-то изнутри выступил против хозяев так открыто. Это было послание всем. Тем, кто внизу — что Консорциум не всесилен, что его власти скоро конец. Тем, кто наверху — что вызов брошен.

Полиция и наёмники его не ожидали, и большинство беспилотников успели сделать своё дело прежде, чем их сбили. Корпы подняли перчатку, и на улицы выступили грузовики с бойцами. Где не действовали призывы разойтись и выбросить листовки, в ход шли дубинки, щиты-шокеры и слезоточивый газ. Больших протестов не случилось. Многие поспешили спрятаться в домах, в безопасном виртуале. И внешний мир, где с неба падали дурацкие бумажки, мог подождать.

Через пару часов всё затихло. Но Цили было достаточно и тех немногих вспышек, что успели случиться. Она следила из окна за уличным хаосом с улыбкой. Всё это было лишь предвестником больших перемен.

Сетевая версия гольф-клуба «Дискавери-бэй», дочерней фирмы «Пяти звёзд», была скорее символической. Все посетители и так знали расписание, цены и услуги — или поручали это знать секретарям. Но виртуальный дворец был неплохо защищён, как и полагалось заведению, где отдыхали люди в должностях не ниже вице-президентов. Дроверу понадобилось время, чтобы проникнуть хотя бы сквозь внешние слои защиты. Осталось самое трудное: пробиться через айсволл.

Хакер несколько мгновений колебался, понимая, что это будет непросто. Но всё же плюнул на опасность, запустил новую программу и ударил по стене. Осторожно завис на месте, ожидая атаки в ответ, но защита окатила его лишь потоком серебристых капель. Липкие, как клей, они замедлили аватар. Но не успел Дровер это обдумать, как пришла настоящая атака — и от ослепляющего луча не вышло уклониться.

Мощнейший удар выбросил хакера обратно в публичное пространство. На память осталась лишь мигрень — жуткая, всепоглощающая. Но в последний момент часть луча отразилась от аватара и, даже ослабленная, чуть не расколола айсволл. Теперь путь в «Дискавери-бэй» был закрыт навсегда. Но ничего страшного. Гольф никогда Дровера не интересовал.

Если бы не боль, он бы порадовался успешной части результата. Программа работала, пусть и не так хорошо, как планировалось. К тому же, стало ясно, против каких ещё угроз надо продумать защиту. Легко потерять хватку, когда два года взламываешь только камеры и доставщики.

— Ну наконец-то! Я уже тебя отключать собрался — на мониторе так горело! — раздалось где-то рядом.

— Нет, всё нормально, Шек. — ответил Дровер. — Я ещё не сдох. Глянь свой ящик, пожалуйста: может, есть новости от Цили.

— Сейчас, — Абхишек подъехал к терминалу, кое-как втиснутому в угол капсулы, и какое-то время вглядывался в экран, но после лишь развёл руками: нет, ничего.

— Чёрт, нас ведь ещё вчера должны были забрать отсюда! — хакер стукнул кулаком по гулкому пластику капсулы и дрогнул от неожиданно громкого звука.

— Эй, у неё была уважительная причина! — протянул индиец. — Сам же видел, как эти отморозки снесли дом. А потом ещё листовки… До сих пор по всему городу валяются.

— А кто, по-твоему, разбросал эти листовки? Санта Клаус?

— Да хорош ныть. Терпение — это добродетель. Кстати, есть письмо от Тэнг.

— Раз она написала сама — точно что-нибудь важное.

Дровер вытянулся, как только мог в этой капсуле, и помассировал виски. Его радовала только возможность говорить свободно. После вчерашней перестрелки многие жители убрались подальше от Шам Шуи По, и два соседних этажа пустовали.

— «Шек, если ты это читаешь, значит, вас с Дровером ещё не упаковали, — начал индиец. — Сныкайтесь и сидите тихо — или валите из Гонконга. Какой-то хер вчера спрашивал про твой последний дрон, хотя я его припрятала до лучших времён. Ещё допытывал, работают ли на меня хакеры-иностранцы, мол, у них лучше взлом получается! Я его послала и попросила своих ребят сделать так, чтобы он больше не мешал. А эти придурки его тупо замесили. Потом приехали хмыри из «Ян Ван» и устроили бойню. Так что если не хотите проблем, лучше валите нахер, пока можете. Я вас не знала и не знаю. Сотри это письмо. Понятно?»

К тому моменту, как Абхишек дочитал до конца, его голос совсем ослаб.

— Сколько мы должны ей за предупреждение? — пробубнил хакер, борясь с желанием вскочить и убежать, куда глаза глядят.

— Мы должны заткнуться и не писать ей больше. А то она бы приложила счёт.

Ближе к вечеру головная боль наконец прошла, и Дровер снова смог отлаживать программу. Письмо от Цили, пришедшее вскоре, наказывало в 9 часов ждать у разрушенной многоэтажки белый грузовик с логотипом «Вайскрафт». И говорило, что у водителя будет дешёвый протез вместо правой руки. Машина отвезёт в убежище в Квун Тонг, к «Единству». И чем быстрее справиться, тем меньше шансов, что поймают корпы.