Бледно-зелёный конвертоплан рассекал винтами гонконгский смог, словно мясник — свиную тушу. Мимо пролетали почти такие же машины, но в их салонах пахло шампанским и хорошим парфюмом, а музыка басила так, что её можно было ощутить даже костями. Дорого одетым мужчинам и женщинам хватало ян-юаней, чтобы праздник не прекращался даже в полёте…

А в неприметном «Америтеке» было тихо, и рециркулированный воздух кисло пах оружейной смазкой. Иллюминаторы в салоне светили так тускло, что кожа пятерых наёмников казалась пластиковой. Различались только лица, а чёрная броня словно пожирала каждый упавший на неё луч.

«Можно ли принимать это чувство за дежавю, если ситуация действительно повторялась уже много раз?» — задался вопросом капитан Хоук и снова не нашёл ответа. Эта мысль всегда мучила его по пути на задание. Даже если за окном менялся пейзаж: покрытые джунглями горы Мичоакана, прерии Техаса, снега Сибири… Даже если менялась команда: полные бравады десантники, нервные новобранцы, угрюмые борцы за свободу какой-нибудь страны третьего мира… Даже если задачи менялись… Ощущение не менялось.

Сейчас за окном сиял бессонный Гонконг. А здесь, в салоне конвертоплана, сидели такие же наёмники, как и сам Хоук. Он знал братьев Метцгера и Крюгера — коренастых бойцов откуда-то то ли из Германии, то ли из Скандинавии. Они уже не раз работали вместе. Других же — двухметрового Алксниса и флегматичного Ху — он встретил три дня назад. Но у парней была хорошая репутация — лучшая среди всех, кого Хоук смог быстро найти.

Странное предчувствие походило на рефлекс, когда жмуришься перед ударом молота по наковальне. За долгие годы работы капитан не смог ни избавиться от этого ощущения, ни понять его. По крайней мере, оно помогало отвлечься от страха: лучше размышлять о пустяках, чем представлять собственную смерть. Воображением Хоук не отличался, но опыт давал примеры, легко заменяющие фантазию.

— Команда «Альфа» начала операцию, три минуты до цели, — прошипел динамик.

Капитан глубоко вдохнул, провёл пальцами по эспаньолке, встал и прикрепил к карабину на поясе десантный трос.

— Подъем, «Браво»! Метцгер, хватит смотреть на голых баб в Сети!

— Я повышаю уровень тестостерона перед делом! — поднимаясь, буркнул тот.

— Мёртвое не оживишь, — ухмыльнулся Крюгер.

Метцгер показал брату средний палец, поднялся и посмотрел в иллюминатор. Там уже виднелись чёрные воды пролива По Чон Ван и громада Гонконгской стены. Остальные наёмники в перебранки не вступали: лучше лишний раз проверить снаряжение.

— Две минуты до цели.

Конвертоплан приближался к кампусу корпорации «Ян Ван». Невысокие здания из белого бетона и зелёного стекла перемежались соснами и можжевельниками. Охранники — и живые, и механические — сбегались к главному корпусу, где команда «Альфа» имитировала шумный, но не слишком умелый саботаж. «Браво» же интересовала совсем другая цель.

Рампа с шипением открылась, впустив в салон запах хвои. Зажужжали лебёдки, и тяжёлые сапоги ударили по земле. Команда рассредоточилась. Где-то на западе гулко разрывались гранаты и стрекотали пулемётные очереди, но наёмники не обращали на них внимания. Они, укрываясь за стволами деревьев, перебежками близились к зданию, похожему на сарай.

Командир переключился на другую частоту передачи и постучал по ларингофону: два длинных — два коротких — два длинных. Спустя десять секунд повторил сигнал. И ему ответили: потайная дверь плавно отъехала в сторону, открыв освещённый проём. В нём стояла женщина.

— Метцгер, Крюгер! — указал на неё командир, и двое наёмников двинулись вперёд, пока остальные скрывались в тени.

— Профессор Цзинь? — начал Метцгер, узнавший женщину.

Её фото было показано команде заранее. Капитан Хоук заставил выучить черты этого лица чуть ли не лучше, чем лица родной матери. Но Метцгер почему-то всё равно переспросил. Профессор открыла рот, чтобы ответить, но передумала и просто кивнула. Её руки теребили лацканы серого жакета, губы заметно пересохли, а под раскосыми карими глазами пролегли глубокие тени, казавшиеся ещё глубже в жёстком синем свете. Если на фото она казалась той ещё стервой, то сейчас походила на нищенку, зачем-то одетую в костюм. Она больше не казалось строгой и властной, какой должна быть начальница исследовательского отдела.

Метцгер подал команде знак, и наёмники вбежали в коридор. Последним шёл Ху, стараясь не задевать стены углепластиковым коробом, висящим за спиной.

— Здесь плохая связь. Я у самой двери стояла, чтоб сигнал принять, — с едва заметной дрожью в голосе произнесла Цзинь.

— Успокойтесь, профессор. Совсем скоро улетите подальше от этого кошмара. Но сейчас нам нужна ваша помощь. Есть ли в лаборатории кто-нибудь ещё? — Хоук приоткрыл забрало шлема, чтобы, как говорили в учебке, «цель воспринимала его как человека».

— Нет, конечно. Иначе бы я отменила всё. Не держите меня за дуру!

— Даже и не думал. Объект «Карнвеннан» ещё на месте?

— Да, в сейфе. Я не открывала его, чтобы не провоцировать систему безопасности. Только зациклила передачу с камер.

— Вы всё правильно сделали. Теперь просто идите с нами: мы о Вас позаботимся.

Профессор спешным шагом повела команду по коридору.

В самом его конце находилась лаборатория «N». Она выглядела так, словно операционный зал решили переделать в мастерскую, но на полпути остановились. С потолка свисали манипуляторы, блестел белый пластик терминалов. Но инструменты для молекулярной сборки соседствовали с лазерными резаками и шуруповертами, а вместо пациентов на столах лежали полуразобранные роботы. Всё, что питалось электричеством, покрывал толстый слой изоляции — лучший способ защититься от пены противопожарной системы. А в дальнем углу, будто как насмешка, затерялась скромная пальма в горшке. Хоуку не терпелось побыстрее сделать дело и убраться отсюда.

— Ху — к терминалу. Метцгер, Крюгер — прикрывать вход. Алкснис — за работу, — скомандовал он.

И, хоть отвлекаться было нельзя, мысли о смене профессии не покидали командира даже на задании.

Наёмники рассредоточились по лаборатории. Ху переключил шлем в режим нейроинтерфейса и, сев за один из терминалов, вошёл в Сеть. Метцгер и Крюгер заняли позиции за столами, держа под прицелом дверной проём. Алкснис достал брикеты чего-то похожего на коричневый пластилин и стал закреплять их на терминалах, исследовательских станциях и нескольких роботах. А Хоук контролировал Ху, готовясь вернуть его в реальность, если инфограмма мозга, проецируемая на забрало, вдруг вспыхнет красным.

— Вирус пошёл, у нас шестьдесят секунд! — сознание Ху вернулось в тело через пару минут.

Хоук рванул в глубину лаборатории, к сейфу, и ввёл десятизначную комбинацию на цифровой панели. За дверцей оказался брусок спрессованного белого порошка, завёрнутый в полиэтилен. Капитан бросил добычу в карман и продолжил:

— Алкснис, готов?

— Последний заряд… готов!

— Уходим. Ху, Алкснис — со мной, остальные — с профессором, назад.

Они выбежали наружу, оглядев территорию. Хоук ощутил, как волоски на его шее встают дыбом, и, доверясь чутью, упал на землю. А там, где он прежде стоял, пронеслась яркая полоса трассера, и где-то во тьме зарявкали автоматы.

— Нас накрыли, вытаскивайте! — заорал капитан в микрофон и перекатился в сторону.

Остальные не стали дожидаться команды и разбежались сами, ища укрытие. Метцгер потянул за собой Цзинь и выругался, услышав женский крик — похоже, рывок синтетических мышц сломал ей руку. Наёмник одним прыжком добрался до дерева и залёг, стреляя в противников из рельсотрона.

Алкснису не повезло: выстрел крупнокалиберной винтовки пришёлся в локоть. Шок подавил и боль, и тренированные рефлексы, и даже паттерны самосохранения. Боец, замерев, не отводил взгляда от брызг крови из культи, пока ещё один выстрел не добил его.