— Мы не делали этого, пап! — Плакала я. — Почему ты не веришь своим собственным детям?!

— Потому что я звонил директору вашей школы! И она это подтвердила! Ученики видели вас, обжимавшихся в туалете!!! Позорное отродье! Вы не в семье разнорабочего рождены, вы права не имели так нас позорить! — Вопли отца перекрывали крики Адриана, приказывавшего мне уйти.

— Артур заплатил им! Он всех покупает!!! Чтобы быть единственным наследником! Почему я в шестнадцать понимаю это лучше, чем ты в свои 40?! — Орала я.

— Я сам видел вас спящими в одной кровати! Будешь залечивать мне, что причина в твоих кошмарных снах, маленькая засранка?!

Адриан уже почти не реагировал на удары, методично обрушивавшиеся на него каждые несколько секунд, когда я зарычала и запрыгнула на спину отца, чтобы вырвать из его рук ремень. Но он дёрнулся и легко скинул меня с себя, так что я отлетела к камину, врезавшись спиной в раскалённые прутья решётки. Та опрокинулась в огонь, и я вместе с ней.

— Мне повезло, что прутья решётки были редкими. Я упала на центральный, два других лишь прожгли мне одежду и слегка задели кожу. А этот, — я снова повела плечом, — остался со мной навсегда. Очнулась я в больнице с перебинтованным туловищем и коротко стриженными волосами, потому что огонь оставил мне неслабую проплешину на затылке. Когда мне стало лучше мать потащила меня к гинекологу, чтобы выяснить, не беременна ли я в добавок ко всему. — Я замолчала.

Самое страшное уже было рассказано, но мне все равно нужно было набраться сил, чтобы завершить эту историю. Раньше мы никогда об этом не рассказывали, и я всегда думала, что не смогу изложить все, как оно было, без единой эмоции. Мне казалось, я захлебнусь слезами с первых же слов, но теперь я по-прежнему сидела с сухими глазами, водя пальцем по краю опустевшей чашки. Томас напряжённо ждал, что было дальше. Его глаза стали совсем чёрными не то от гнева, не то от боли.

— Гинеколог готов был сделать все, о чем просила его моя мать, — наконец продолжила я, — но ему не пришлось, ведь он обнаружил, что я была девственницей. Но нас это не спасло. Назревал нешуточный скандал, так что мама, чтобы гнев отца не перехлестнулся на ее любимого сына, взяла с нас слово молчать. Мы понимали, что отец вышлет нас из дома в любом случае, поскольку слухи уже облетели всю нашу школу и норовили просочиться в прессу. Поэтому мы и согласились скрывать правду в обмен на то, что нас хотя бы не разлучат. Пять лет назад родители приказали нам не быть. Вычеркнули из семейного древа и лишили фамилии. Теперь мы снова стали нужны, потому что главный финансовый манипулятор этого бешеного семейства, наш дед, потребовал вернуть нас назад.

— Но так не бывает, — тихо проговорил Томас.

— Бывает, когда появляется шанс получить все деньги мира. Или когда рожаешь от ненавистного тебе человека, за которого выходишь замуж по расчёту. А дети оказываются такими выносливыми, что никак не могут в тебе подохнуть и имеют наглость появиться на свет!

У меня горло сжалось от подкравшейся волны сухих рыданий. Эти рассказы бабушки о попытках мамы угробить в утробе своих детей всегда на меня так действовали.

— Мне страшно, что я однажды могу стать такой, как она. — Неожиданно для себя самой призналась я. — Лучше уж я никогда не стану рожать детей.

От меня не могло укрыться движение руки Томаса, которая уже не первый раз порывалась коснуться меня. Наконец, она потянулась ко мне и подняла пальто, заново укрыв оголенное плечо.

— Ты не можешь быть как она. — Томас склонился к моему лицу, понизив голос до шёпота, от которого я почти задрожала. — Ты знаешь, что чувствует ребёнок, которого хочет убить собственная мать. А она нет.

Алина

В этой мягкой постели утро наступало незаметно. Не успела я и глаз открыть, а в проснувшемся теле уже все трепетало от счастья. Я осторожно повернулась на другой бок. Рядом со мной распростерся самый сексуальный парень на свете. Его массивные мышцы были расслаблены, идеальная гладкая грудь вздымалась от размеренного дыхания. Едва различимые в утреннем свете веснушки на остром носе, щетина на благородном волевом подбородке, пушистые ресницы, подрагивавшие во сне — весь его облик делал меня безвольной, а от осознания, что этот парень был моим, я готова была сойти с ума. Я склонилась к нему, и мои волосы упали ему на грудь. Едва мои губы коснулись его лица, Адриан открыл глаза, казавшиеся тогда почти медовыми. Сонная пелена рассеялась, и он молча накрыл мои губы своими. Одного его прикосновения было достаточно, чтобы распалить во мне пламенное желание.

— Законно быть с утра такой красивой?! — Пробормотал он, очерчиваясь пальцем контур моего лица. Ещё одна причина, по которой мое сердце было отдано ему. Несмотря на внешнюю неотесанность и грубость, в Адриане жила ранимая душа отпетого романтика.

Я хотела, чтобы он как можно дольше не вспоминал, что за день наступил, хотела бы иметь возможность укрыть от него нас обоих одним лишь взмахом одеяла. Хотела, чтобы время, когда Адриан двигался внутри меня, нежно прижимая к своей груди одной рукой, остановилось. Чтобы наши поцелуи стали успокоительными и растворили в воздухе его волнение. Чтобы его прикосновения отдали мне всю его сердечную боль…

— Алина, я люблю тебя… — прошептал Адриан в мой приоткрытый рот, когда мое тело содрогнулось, достигнув пика наслаждения, и рассыпалось на миллионы клеток в его руках.

Похоже, мы не одни надеялись утопить в любви переживания перед грядущим балом. Когда я выглянула в коридор, пропитанный запахом еловых гирлянд, развешанных над каждой дверью, из спальни напротив доносились частые прерывистые стоны Вики.

На огромной кухне, залитой ярким зимним светом, завтракали трое: Тайлер, Свят и Агата. Последнюю мне видеть не слишком хотелось, хотя я уже успела понять, что лучшей тактикой ее защиты была оскорбительная оборона, пожалуй, то немногое, что делало близнецов непохожими друг на друга. Если же не махать перед лицом Агаты красной тряпкой, то и она не понесется, выставив вперёд свои рога.

По всей кухне вместе с солнечными лучами расползался крепкий запах виски, хотя парочка за барной стойкой демонстративно потягивала кофе. Я взяла чашку у Свята, глотнула и расхохоталась. Эти двое, видимо, в обход запрета Адриана относительно распития алкогольных напитков, организовали себе завтрак с кофе по-ирландски, только вот не в классической пропорции 4/2, а 1/5, потому что кофе там даже не пахло.

— Адриан уже встал? — Спросила Агата с набитым ртом. Я кивнула и та, под новую волну моего смеха полетела распахивать окно, чтобы выветрился запах алкоголя. Ледяной воздух ворвался в кухню, раздувая невесомый тюль, от чего Тайлер сердито гавкнул и поджал хвост.

— Мать, ты че, обалдела?! Закрой окно! Я старый больной человек! Я ж откинусь до вашего дня рождения! — Недовольно вторил собаке Свят.

— Сделай милость, проглоти свой кофе! — Рыкнула на него Агата.

— Агатик, этот кофе закусывать надо! — Запротестовал было парень, но девушка чуть ли не силой раздвинула ему челюсть, чтобы влить туда остатки виски.

Я уже икала от смеха, когда в дверном проёме показался Адриан в полотенце на бёдрах и с всклоченными волосами, с которых ещё капала вода. Он принюхался и, быстро подлетев к Агате, схватил ее за подбородок.

— Пожелай-ка мне доброго утра, сестрёнка! — Потребовал он.

Вместо ответа Агата сложила губы трубочкой и потянулась к его щеке, но Адриан ловко развернул их в сторону своего носа.