— Адриан, слушай, что тебе говорят. — Матвей Лукич ловко выхватил из моих рук телефон, не дав позвонить Агате. — Спасибо, Миша. Для наших дальнейших действий конфиденциальность превыше всего. А теперь гони! У нас осталось меньше двадцати минут.

— До чего?! — Нахмурился я.

— Адриан. — Опекун тяжело вздохнул. Не трудно было догадаться, что рано я начал отмечать нашу первую победу. — Ваш дедушка передал нам довольно строгие указания относительно охраны Агаты. После первого же покушения она должна быть отправлена домой.

Если бывают слова, которые звучат, будто гром среди ясного неба, то вот, пожалуйста, это именно они.

— Домой? — Не знаю, как я сумел задать этот вопрос, потому что голос у меня внезапно сел.

— В Гамбург.

Я с ужасом таращился на Матвея Лукича, пытаясь понять, какого хрена ему понадобилось шутить надо мной ещё более не смешно, чем бывало обычно. Прошло где-то в районе пяти минут, прежде чем надежда на шутку растаяла в воздухе, как кальянный дым, оставив за собой только шлейф своего благовония.

— А она об этом знает? — Выдавил я.

— Сейчас узнает, — ответил опекун в тот момент, когда машина замерла у лифта на подземном паркинге.

Я старался держать Агату как можно крепче в своих руках, даря ей последние минуты чувства спокойствия и безопасности, когда Матвей Лукич сообщал ей о решении нашего деда. Второй раз это звучало так же нелепо, как и в первый, но хотели мы того или нет, а поверить в услышанное было необходимо.

— Но я даже диплом не получила. Осталось всего полгода, пройти практику и защититься, неужели я должна все это бросить?

— Ректор уже в курсе сложившейся ситуации, проблем не будет. Диплом тебе отправят по почте.

— Но я не могу вернуться! — Агата затряслась от страха, и даже мои объятия ее не спасали. — Маман сама прекрасно справится и обеспечит мне миленькую смерть, защищая своего любимого ребёнка! Или… — Агата запнулась и умоляюще уставилась на меня.

— Никто не говорит, что ты останешься в родительском доме. Уильям был достаточно конкретен, когда требовал доставить тебя в его дом. Дорогая, никто и не собирался оставлять тебя с матерью один на один, — успокаивающе объяснял Матвей Лукич.

— Но почему мы не можем уехать вместе с Адрианом?! — Уже почти всхлипнула Агата, для храбрости хватаясь за мое плечо.

— Потому что на Адриана у Уильяма другие планы. Он приедет, как только закончит учебу. Солнышко, у тебя осталось 10 минут до выезда. Томас и так оттягивал время твоей отправки, чтобы вы успели попрощаться. Собери свои документы и ручную кладь.

Агата переводила свой полный отчаяния взгляд с одного лица на другое, пока не остановилась на мне. Похоже, что боль у нас в глазах была примерно одинаковой, ведь я понимал, сколько людей проносилось в ее голове, с которыми она ещё не готова была попрощаться… Эллина, Свят, Макс, Вика, вся моя футбольная команда, Тайлер, я. Никто ведь даже не додумался подготовить ее к такому потрясению.

Снова обхватив меня за шею, Агата зарыдала, спрятав лицо у меня на груди.

— Мы с Таем будем звонить тебе по видеосвязи каждый день, я обещаю, Агатик, время быстро пролетит… а я приеду и привезу всех, мы проведём шикарное лето в где-нибудь на море, просто потерпи… — шептал я ей в волосы, безуспешно пытаясь унять это безутешное горе. А мы ведь обещали друг другу и самим себе, что больше ни одного человека не подпустим к себе ближе, чем на статус знакомого.

Но люди здесь были другие. Менее расчетливые, более человечные и настоящие, менее логичные, но более сильные и эмоциональные. Они были такими настоящими в своих мирках, в которые впустили нас, не задумываясь, что мы практически забыли о подонках, что предали нас на другом конце материка. И теперь Агата должна была снова встретиться с ними, но уже в одиночку.

Матвей Лукич, Саша и Томас молча созерцали нашу сцену прощания, каждый из них хотел, но не решался нарушить безутешный сломленный плач девушки, которая каждому из них была явно дорога по-своему.

Времени оставалось в обрез, так что я сам отвёл Агату в ее комнату, чтобы помочь упаковать ноутбук, любимую «Тайную историю», альбом с фотографиями и косметичку весом в целую тонну.

— Томас, давай-ка, поторопись. Сгоняй в штаб, Саша сам ее доставит к вертолёту, — донёсся до нас из коридора голос опекуна. Я хотел было затолкать в тошнотворно розовый чемодан содержимое письменного стола, но Агата вдруг вскочила с пола, куда она сползла по стене, и бросилась из комнаты.

— Нет! — Закричала она в тот момент, когда ее любимый телохранитель собирался открыть входную дверь. — Пожалуйста, ты же мне обещал! — Умоляюще всхлипнула она.

Томас в два прыжка очутился возле Агаты и обхватил ее зареванное лицо в свои ладони. Я не знал, что происходило между ними, но я совершенно точно забыл, что этот охранник мог составить мне нешуточную конкуренцию в рейтинге Агатиного листа скучания.

— Детка, даже не думай, я не оставляю тебя, — разобрал я, когда выкатывал в коридор чемодан. Томас прижался к ее лбу и шептал что-то успокаивающее прямо в ее перекошенный от плача рот. Он спросил ее о чём-то, на что она еле-еле кивнула в ответ, зажмуриваясь от катившихся градом слез. Я видел, какого труда стоило Томасу отпустить ее и уйти из нашей квартиры. Хотелось верить, что и в логове нашего деда он не растеряет своего запала по отношению к моей сестре. А то мне придётся полгода ждать, прежде чем я смогу приехать и провести с ним воспитательную, читай: рукопашную, беседу.

Матвей Лукич не дал мне проводить Агату, поддерживаемую на ходу Сашей, который крайне живописно смотрелся с ее розовым чемоданом, обосновав это тем, что в аэропорт их доставит вертолёт с крыши нашего дома.

Когда за ними закрылась дверь, я обессиленно опустился на кушетку, подобрав с пола жалобно скулившего Тайлера. Опустевшая квартира уже давала о себе знать. Опекун со вздохом сел рядом со мной, ободряюще гладя по спине.

— Почему ты сказал Артуру, что дед тебя так и не простил? — Неожиданно спросил он.

— Потому что это правда. — Ответил я, теребя Тайлера, точившего зубы об мою руку, по голове. — Всю жизнь он учил нас глотки рвать за власть и за право быть частью его компании. Так или иначе, он регулярно стравливал нас, так что, когда я согласился переписать все свои будущие акции на Артура только для того, чтобы он отпустил Агату из наркологической клиники, дед воспринял это как личное оскорбление. Он всегда говорил, что я лишь проект Артура, тот самый проект, в который вбухали столько денег, а он так и не смог найти свою нишу на рынке. Плохая инвестиция. Ему пришлось поставить свою любимую внучку под удар, потому что я проиграл в его глазах. Он хотел, чтобы я остался ни с чем.

— Ни с чем? Ты знаешь, как дед ждёт оригинал твоего диплома об окончании университета, чтобы отдать тебя в лучшую бизнес школу в Штатах?

— Но зачем? — Я непонимающе уставился на Матвея Лукича. Ему явно нужен был отдых.

— Несмотря на все твои брыкания, Адриан, он поставил на тебя.

— Что это значит?

— Его любимая внучка действительно будет держателем контрольного пакета акций. Но во главу своей корпорации он поставит именно тебя. Потому что это семейное дело. А ты ему, сам того не ведая, доказал, что семья для тебя стоит превыше всего.

Агата

— Это тебе на погоны, братишка!

Радостный возглас Саши перекрыл гул двигателя и выдернул меня из беспокойного сна. В частном самолете Уильяма Эркерта нас находилось шестеро: я, два телохранителя, два пилота, один из которых только что остался в дураках, и стюардесса, отбросившая в сторону «На грани катастрофы», едва заметив, что я больше не сплю.

— Агата, вам что-нибудь хочется? — Ласково спросила она, опуская руку на спинку моего кресла.