Генерал Дорбан Бандор окинул Ханара Нагду оценивающим взглядом. На лице держалась старая смерть.

– Министр обороны Ханар Нагда, надеюсь, вы оправдаете все мои надежды. У нас всех очень затруднительная миссия: отыскать независимых исследователей и отправить их обратно на Горнагор, если они, конечно, с Горнагора. Через час мы отправляемся через скалы в первый район города и после этого мы разделимся. Говорят, одну команду этих исследователей видели в сосновом лесу, который по ту сторону города. Точнее, их след. Ну, это ничего, на месте и разберемся.

– Тогда, раз вы все, я свободен, генерал Дорбан Бандор? – Ханар сжал обшивку шлема.

– Свободен-свободен. Ты мне пока не нужен.

«И зачем перед ним распинаться?».

Дорбан снял свои очки и вытянул из сумки салфетку. Он начал протирать потные линзы, а Ханар с Захаром собрались пройтись к морскому берегу.       Министр обороны взялся за вице-президента и помчался. Вскоре они уже побежали между солдатами, будто дети за обещанной игрушкой отца, и выслушивали упреки, их сквернословие и большую неприятную фамильярность. Не замечая, кто бежит, солдаты едва сдерживали возмущения. Кто уже присел, чтоб прочистить оружие, кто стоял, задрав подбородок, и обменивался мнением друг с другом. Когда министр обороны с вице-президентом оставили батальон за спиной, впереди разбушевался гром. Скалы подверглись атаке свирепых волн, а мягкий бриз потяжелел.

Посмотреть на медузу – вот ради чего министр обороны так стремился к берегу, что не спросил и вице-президента. Он свободно побежал к поднимающимся волнам, у скал-хранителей заметил плескающее существо. Это была огромная адамантовая медуза с просвечивающимся множеством слоев тела. Настолько чудовищными были размеры, что морской обитатель держал гигантский танкер в своем плену. Ее пышная играющая фигура подгоняла волны к берегу. Ослизлая прозрачная оболочка питалась через огромные желеобразные конечности, протянутые в морскую глубь, а молнии били по завидной голове, но не издевались над медузой. Напротив, существо слилось со звучаниями морских волн и стало единой частью с танкером, по телу расползлись искры. Корабль разлил большущее пятно нефти и после навсегда оказался взаперти под яркой шляпкой медузы. Танкер был расколотым на несколько частей, с деталями, которые плавали в гигантской клетке существа-исполина.

– И это… медуза?

Вице-президент сам еще не отошел от увиденного. Солдаты выстроились за ними, обернулся и увидел Ханар, и раскрыли рты. Даже те, кто встали, не опоздали к представленному Гураном чудовищу. Одного Дорбана не заметил министр.

Огромная драгоценного цвета медуза будто сгоняла весь гром к себе и питалась энергией небес. Снег впитывался в нее, и казалось, что морской зверь разрастался – на сотни метров. Медуза распухала и становилась то больше, то вновь меньше, выпуская наэлектризованный пар. Волны бесились у нее. Солнце перед вечером успело посвятить ореолом медузу. Скоро ночь, и будет существо бессмертным властителем морей.

Нагда огорчился, что не взял с собой фотокамеру. Такой кадр! А подзаголовок, «флора и фауна уничтоженного мира»! Будущими властителями Гурана были не горнагорцы-колонизаторы. Ими были существа, живущие своими правилами. И не только огромные медузы, способные охватить целый танкер, и не только диковинные мутанты – другие звери планеты начинали свои игры.

Для кого-то – безобидные, для кого-то – не совсем.

Для кого-то – смертельно опасные.

МЕСТНАЯ ГРУППА ГАЛАКТИК, ГАЛАКТИКА ТРЕУГОЛЬНИКА, ПЛАНЕТА ГУРАН

После нескольких минут толпа из солдат пошла по щелистой асфальтной дороге. Белые путеводительные линии вели в цитадель гуранской промышленности – Обирвойск. Высокие дома в несколько десятков этажей, а точнее, их руины наснежило. Весь путь с известняковых скал до забытого населенного пункта попутно летели взбешенные ветра, и даже через защитные и утепленные костюмы было довольно-таки холодно. Ханар и не представил, что было бы без одежды здесь, среди серых городских остатков. С первого времени ношения защитного шлема стремительно заявился дискомфорт.

Министр обороны, генерал Дорбан и вице-президент Захар шли впереди. За ними следовал батальон. Бандор глядел на щелкающие результаты дозиметра и с каждой новой минутой выдавал результат.

– 4 зивертов в час… ровно 4…

Вместе с однобокой статистикой генерала министр Ханар слышал гул радиации. Он ужаснулся: маленькая дырочка в надежном костюме могла привести существо к кончине. Нагда дышал спасительно чистым и легким воздухом через шлем, сквозь затуманенные большие стекла встречал город. И город приветствовал их. Как сказать, приветствовал… Не мог ничего поделать с тем, что врываются колонисты, почти был обезоружен. В шлеме, который будто навсегда присосался к костюму, не было возможности почесать и щетины. Нагда протирал рукой в резиновой перчатке стекла и смотрел на город. Высокие дома из железобетона и плотных стекольных рядов превратились в забытые склады из разрушенных технологических исполинов. Оборванные крыши пали и преградили дороги. Та же дорога, которую уже стоило обойти, лежала тупиком. Город и вид заслонило мутное обилие снега.

Помимо города приветствовала батальон и злорадная тишина. Она была предательски подозрительной и очень нагнетающей. Вместо мутантов городом овладела природа – хотя, им бы и подошло данное определение. Растения, казалось, стремились восстановить достижения цивилизации. Высокие в десятки этажей деревья выросли и впутали корни в обваленный фундамент, суженные скромные кроны влезли в крыши и защитили последние этажи от снега и намечающегося дождя. Снизу входы прикрывала высокая трава, побледневшие синие цветы-трубы заплели орнамент у кусков железа, стали, бетона и строительных груд. Красноватая стройная трава пробивала стекло, осколки соединились с листьями и стеблями. Растительность, радиационно приспособленная, оберегала достижение местной расы, которая не справилась с бременем ответственности. Тридцать пять лет приходилось разлагаться городу. И теперь только цветам поручили вязать новый вид городу.

Обирвойск буквально погиб от безнадежности. Опыт показывал, что люди – да и прочие гуманоидные расы – доводили до невозвратного разрушения не только города, но и целые планеты. Их считали самыми страшными и подлыми животными не только на Горнагоре, но и во всей галактике Треугольника. Разум – казалось, вот опора всего сущего. Жестокая реальность давно рассказала о том, что лишь Вселенная достойна овладевать привилегией мыслить. Впервые за жизнь министр обороны видел Обирвойск, Гуран… и некому было сожалеть об этой потере, кроме, разве что, прибывшим «посмотреть». Или тем, о ком не знал ни Ханар, ни Нумарган – лишь Вселенная.

Солдаты были нежеланными гостями не только в городе, но и на самой планете. Их никто не звал грести к себе местные ресурсы, построив на чужом страдании и горе новое счастье. Они явились сами, и министр обороны ничего не мог с этим поделать. За спиной оставались не скалы, а возможность отказаться и остаться у себя в доме в верном кругу семьи. Кто не возвращался, тот вступал в состязание с гибелью.

Кто давал согласие президенту пойти грабить то, что по праву принадлежит не тебе? Конечно же, министр, у которого было время выбрать, и по пути к далекому, но уже скорому городу его снедало одно дело. Он взялся за гуранскую миссию и пожертвовал собой и совестью. Это не его планета, не его достижения, куда без спросу можно было влезть и забрать все самое нужное, столетиями ранее не приложив ни пальца к этому развитию. Вот как так возможно?

Министр обороны справлялся со снегом и все больше и больше прекращал думать о возникшей моральной проблеме. Мелкие белесые частички садились на стекла защитного шлема, а рука в неудобной перчатке чистила и снова открывала обзор. Началась буря, привлекшая с собой и дурные мысли.