– Нет, – впервые министр обороны ощутил неладное. – В Обирвойске нам делать нечего. Срочно покидаем это место, я здесь решаю.

И министр обороны Ханар Нагда помял запотевшие руки, побежал к Захару.

МЕСТНАЯ ГРУППА ГАЛАКТИК, ГАЛАКТИКА ТРЕУГОЛЬНИКА, ПЛАНЕТА ГУРАН

Джон раскрутил сложенный пожелтевший пергамент на старом щелистом столе. Пока его товарищ Нома осматривал периметр дома, в котором они остановились, Зунага поднял первый попавшийся предмет, присел и удобно разложил его. Независимый исследователь некоторое время без верного друга был в этом здании. Они заняли одно строение в окрестностях Обирвойска, где было наименее радиации. Табличка с надписью «рабочий корпус номер один» подтверждала догадку, что находились люди в промышленном районе.

Джон по второму кругу вникал в обстановку. Заколоченные окна, заваленная мебелью лестница на второй этаж, закрытые двери, тьма и нерабочие лампочки опустошили атмосферу уюта. Опрокинутый ящик со старыми шурупами у куста с сомнительными черными ягодами, который заглянул на первый этаж из щели. Паутину заплели мертвые пауки, только фиолетовая слизь была жертвой в ее ловушке.

Джон развернулся и затронул болтающейся ногой огромный лист обесцвеченного лопуха. Здание приютило растения. Зелень гнездилась в промежутках серой кирпичной кладки, в выцветших досках; свисала лианами с покарябанного потолка. Дозиметр показал, что этот пролетарский район был безопасным в Обирвойске Поэтому, исследователи остановились в нем – и то, на самом краю города. В месте, где раньше ночевали рабочие. Неиспользованный чемодан стоял под окном, ключи с брелком в форме кривошипа лежали на нем.

За окнами шли свирепые снега. Зунага посмотрел на грязный лист перед ним. Посеревшие буквы были разбросаны по желтому пятнистому пергаменту, разводы земли и жидкости распростерлись по нему. На общепринятом языке Джон читал то, что было написано, и подносил ближе фонарик. Координатная сетка и слинявшая нумерация, что-то схожее на мировую карту Гурана. Проведенные линии, будто границы, и название. Кроме больших букв «ГУРАН» и «Миров… Карт…», Джон не разобрал ничего.

Зунага бросил бумагу в сторону и принялся ждать товарища. За заколоченными окнами исследователь видел лишь небольшие просветы. Но не надежду.

Обычный в сию же минуту завалился в гостиную дома. Нома отбросил весь снег и положил снятый респиратор к стенке с оружием.

– Ты что-то нашел?

Джон спросил и сразу же увидел в руке прибывшего предметы: видеокамеру Шуйца и дозиметр Умбарта, или что-то похожее на вещи исследователей.

– Как ты видишь, вещи членов нашей команды, – Нома расстроился. Джон направил на него фонарик.

– Я уже понял.

Зунага приударил себя кулаком по черствому лбу. Все мысли, которые приходили на ум, разворачивались обратно. Джон вставал в ступор.

– И что ты еще увидел?

Нома помолчал, снял с себя тулуп. Под ним оказался серый костюм, как и у Джона – впрочем, как и у всей команды исследователей, старой, но очень надежной фирмы, фасона и пошива. Обычный сделал разминку около оружия и сброшенной верхней одежды и с найденными вещами подошел к Джону.

– Кроме зданий – ничего, – наконец, ответил Нома. – А, еще приграничный обирвойский завод. У него развалилась труба, – сонно оглашал он собственное наблюдение.

Зунага улыбнулся. Потом понял, что Нома пожертвовал жизнью.

– Ты шел в город повышенной радиоактивной активности без дозиметра?

– С дозиметром Умбарта, – заметил Обычный. – В этом городе нам негде будет зарядить его.

Нома присел напротив Джона и, поддержав вещи на коленях, достал расцарапанную монетку. Он бросил ее на пустой пыльный стол с неподдельным звоном. Чеканный старый кругляш прокатился по столу и проделал несколько хаотичных кругов. Оказался ближе к Джону – и Зунага выхватил монету, золотую. Поднес к себе ближе, посмотрел, пока Обычный раскладывал потертую камеру и дозиметр на потрескавшейся столешнице. На монете было изображено чье-то лицо. Выдающаяся личность Гурана, тот же президент или национальный герой, а под размазанным незнакомцем выделялась единица. Но это

уже не имело значения.

Золотую деньгу Джон протянул обратно Номе и спросил:

– Ты ее с каких пор носишь всегда с собой?

– Ее? Монету? – Обычный прикусил потертое золото и засунул его в карман, прибрал в стороны камеру и дозиметр и взглянул на Джона. – С тех пор, как мы впервые попали в селение у нашего первого лагеря. Я теперь ношу ее как оберег. Эта золотая монета оберегает меня. Защищает. От душ Гурана. Я осматривал двор и боялся присутствия. Маскировала…

– Да что ты несешь? – Джон нервно улыбнулся и прерывисто вздохнул. – Давай лучше посмотрим камеру.

Зунага протянулся над столом до камеры, пошатнулся. Резкий испуг рвущейся метели подтолкнул его. Под весом Джона стол задрожал, а шаткая конструкция стула едва не развалилась в щепки. Исследователь отодвинул диафрагму видеокамеры и нажал на красную кнопку. Первый писк будто включил панель – последний писк будто выключил ее.

Джон приударил видеокамерой по столу. По деревянной лакированной мебели прошлась очередная трещина. Она дополнила картину забытья.

Точно – все то, что находилось в этом доме, стояло на одном гнущемся сучке. Джон еще раз включил камеру, а на экране в царапинах, словно от когтей чудовища, прорисовывался экран. Белые и разноцветные краски замазали углы изображения. Зунага листал сенсорное меню пальцем и искал записи. Наконец, найдя их, Джон пролистал до самой первой.

Писк, третий по счету – и камера вновь заснула.

– Что такое? – Нома снова вытянул монетку. Он заигрался ею, как бедный осиротевший ребенок, и в то же время посмотрел на Джона.

– Камера не работает.

Джон стукнул камеру и потом потряс ее над собой. Исследователям было чем заняться, пока шла и стучала по пластиковым окнам непреодолимая снежная буря. Зунага прокрутил меню, ленту записей и остановился на одной. Дата была общепринятой, двадцать девятый день пятого последнего месяца пятитысячного года. Душераздирающий крик. Чей-то бег, шорох листьев. Обрывистый вздох, сложные стоны, невнятная брань.

– Вот оно, подойди ко мне.

Нома поднялся со стула и поспешил к товарищу. Он навис над Зунагой. Исследователи начали смотреть запись. Пока что одна таинственность. Слабый звездный свет прокалывал мрак, создавал маленькие прорехи. Джон слепо догадывался, что все-таки происходило на заснятых фрагментах.

Ведущий спускался со склона, высокие стволы хвойного леса рассеивались и открывали вид города. Джон вспомнил, где происходила запись. Впереди по листьям ползло кровавое чудовище. Зунага так и не понял, кто гнался, кто снимал, за кем гнались, что случилось… Действие шло с холма, с соснового гуранского бора над канализацией. Когда ведущий уже вышел из леса, то спокойные звезды осветили город. Обирвойск, где находились сейчас исследователи. Запись продолжалась неистовыми криками, чудовище пряталось в красно-синих кустах и сносило их. Крик, гул, и, казалось бы, сильный плач. На этом странная запись прекратилась: видеокамера упала на землю у дороги, которая выходила из Обирвойска в соседние города. Теперь на протяжении минут и часов линза уткнулась лишь в землю – и в этом не было ничего интересного, оставалось проматывать вперед.

Зунага закрыл камеру и дрогнул. Ему привиделось, что за окном кто-то пробежал – калека-старик с горбом, слабый выпирающий мужчина. Шаги и шорох по свежим снежным сугробам приблизились.

– А ты где нашел камеру? – Джон уставился на Ному. От него ему были необходимы ответы и понимание.

– У окна дома…

– У дороги из Обирвойска?..

Исследователи произнесли одновременно.

– Точно у окна?

– Точно у окна, прямо под ним, – лицо Номы раскисло от ужаса. – А почему ты решил, что у дороги?

У Джона прорвалась несерьезная улыбка. Света не стало, фонарик погас, а тень Гурана поглотила рабочий корпус до конца, выполнила свой зловещий план. Снег шел настоящей бурей за окнами. Продолжалось близкое движение по хрустящим сугробам. Вздымался высокий визг, совсем рядом с домом.