Из кустов показались ноги. Тощие, как и у Умбарта, конечности в зауженных красных брюках мелькнули за папоротником. В заросли понеслись они. Шуйц в бегу стиснул кнопку фонарика: свет, хоть черта убей, не лез через линзу. Так, мимолетно выбрасывал искру. Шуйц кинул фонарь и разогнался. Человек сбивал пролесок, проклинал себя за авантюру. Застрял посреди Уничтоженного пастбища – так называли в горнагорском СМИ планету Гуран. Во мраке бежал он; догонял ни то друга, ни то существо, похожее на ноги человека.

– Ты… где?.. – Шуйц припал к согнутым в коленях ногам и затянул в легкие, словно длинный канат, холодный воздух.

Остановился, нагнулся, еле устоял на ногах у ели. Он перевел дыхание и усмотрел позади одну единственную точку камеры, установленные палатки, догорающий костер. Так далеко Шуйц один еще не забегал. Исследователь посреди Уничтоженного пастбища, посреди морозного ужаса.

Пролетел вой, будто издали надвигалась вражеская орда. Как войско мстительное! Шуйц попытался побежать дальше, откинувшись от пня, но за его голову грубо схватилась чья-то широкая рука. Ноги исследователя внезапно повисли над землей.

МЕСТНАЯ ГРУППА ГАЛАКТИК, ГАЛАКТИКА ТРЕУГОЛЬНИКА, БЛИЖЕ К АТМОСФЕРЕ ПЛАНЕТЫ ГУРАН

Министр обороны подлетел к закрытой двери уборной и ударил кулаком по газоразрядной удлиненной лампе в руке. Генерал впервые пребывал в космическом корабле – впервые покидал пределы своей родной планеты. Политическая миссия точно выбросила его с атмосферы республики, и на небольшом звездном судне вместе с двумя пилотами он полетел к холодному Гурану. Старый организм просил о пощаде после двухнедельного пути, но министр преодолел скорость и перегрузки и почти приблизился к пункту назначения. Несколько звездных систем и тревожащий контроль от соседних государств осточертел уже в край.

Он ударил лампой по двери, но так и не зажег длинный «ночник». Каждый день – новое испытание, и только благодаря пилотам министр обороны спасался от очевидных глупостей. Он еще один раздражающий раз зажал кнопку над стальной шляпкой переносной лампы: в ней, наконец, распылился лазурный газ, осветивший обшарпанную дверь. Оставалось найти выемку, открывающую выход из душевой комнаты.

Министр взялся за перекладину. Из руки чуть не вылетела лампа. Ее министр прижал боком, но неожиданный шутливый толчок разъединил старика и освещение, которое направилось показывать механическую облицовку космического корабля.

Невесомость в сонный автономный час игралась с генералом, словно непослушное дитя…

***

Звездолет приближался к атмосфере планеты Гуран. Рулевой космического корабля «ястреб-А3-доп» через главный укрепленный экран просматривал путь, а его помощник – через второй, немного меньший за центральный. Министр обороны республики Горнагор – приземистый, но стойкий мужчина по имени Ханар Нагда, – смотрел на них издалека, в гостевом сиденье. Он затянул ремни на своем кресле, перечитал статьи за последний общепринятый месяц: о всемогущих свойствах галактического критта-вещества, про открытые связи с ним, от политики и до социальных проблем. Бросил газету в специальную сумку за спинкой и поглядел на работу средненькой рубки-салона звездолета. Каждый набор кнопок и прибор, каждый тумблер и лампочка пропитывались работой.

Ионные двигатели разогнали звездолет – и Ханар едва не вылетел из высокого кресла, невзирая на крепко затянутые ремни. Министр обороны был никудышным пилотом, боязливым космонавтом, но умелым воином, знатоком оружия. И жизненный поворот растерял старика, бросил в звездолет сжимать пространство с пилотами. Серебристые стены корабля сдерживали в рубке упругую невесомость, резкий неприятный воздух проводил лезвием

по носу,

шум двигателей вызывал рвотные позывы. Симметричные углы рубки неприятно напрягали Нагду, лазурный оттенок морщил глаза министра. Вот-вот, Ханар не переносил межзвездные перелеты: он помнил, как

с трудом пережил путь на экстраварповой скорости, как пережил потерю сознания, а рвота после перенесенного давления летела в невесомости рубки-салона до наступления санитарного времени. Ханар был крут на своей родной планете, в республике Горнагор, а тут президент послал его на иную планету, в далекий и ранее изолированный мир Треугольника. На уничтоженную цивилизацию, которую государство открыло недавно и решило воспользоваться несчастьем. И то, через гремучий ненавистный космос. Как же было тяжело! И не просто на планету, а на уничтоженный ядерной войной мир.

Нагда снял очки и положил их в пакетик рядом с сумкой за спинкой. Министр обороны закрыл глаза. Одни возмущения и бранные слова пилотов сбивали все мысли о наилучшем. Предстоял длинный и опасный путь.

– Сколько до планеты? – спросил министр с закрытыми глазами. Его голос завибрировал в воздухе рубки.

– Около минуты, – ответил помощник главного пилота.

Первый пилот, или же рулевой, втянутый в низкое кресло, глянул на систему управления.

– Нет, министр Ханар. И нет, Роберт, – посмотрел рулевой на помощника. – Около пяти минут. Мы не расходуем критт-топливо впустую.

Корабль плавно поплыл по космосу, ощутил Нагда и немного двинулся в кресле. Через центральный растянутый экран министр обороны глянул на планету. Выхватил очки, нацепил их на себя и через гладкие линзы устремил взгляд на монитор, подвешенный металлической конструкцией к потолку. Экран транслировал внешнюю запись космоса четким изображением. Сине-голубой шар с белыми слоистыми оттенками и гнило-бурыми пятнами становился ближе к звездолету. Воздушная оболочка сияла в космосе, выделяла планету. Вот он – Гуран. Все равно далекий: тут и пяти минут не хватит, это точно.

– А точно пять минут? – переспросил Ханар. Он вытянул руку через тугие ремни и зачесал щетинистую голову. – Точно не час?

– Нет, министр Ханар. На моем датчике указано все точно. Так, посмотрим и проверим. – Нагда увидел, как пилот отпустил кожаный черный руль и глянул на сенсоры панели управления. – 5000 общепринятый год с введения Стандарта, точный час, точные секунды… Точный радар, точные координаты…

Ханар перебил главного пилота:

– Мой дядя занимался историей и изучением философии Великих Проповедников, как они распространили высокие технологии по галактике и ввели Стандарт. Говорят, наш род был потомком Учеников Космоса-Хаоса.

Наверное, Ханар упомянул это от возникшей скуки.

Роберт выглянул из-за кресла:

– Угу, министр Ханар, – и пилот вновь повернулся к рулю, схватился за рычаг.

Теперь звездолет встал прямой траекторией к центру коричнево-зеленого, слегка белого, шара. Но тамошняя прошедшая война… Министр о ней ничего не знал. Родная республика Нагды отказалась от атомных бомб и принудительно лишила их свои протектораты. А вот эта, трудно было сказать. Или тамошнее государство, которое разрушило Гуран основательно, было не республикой, а влиятельной монархией? Посмело сделать родную планету омертвелой. Министр чесал голову и пытался вспомнить что-то из рассказа президента за местную неделю перед отправкой на ястреб-А3-доп. Его голова не пропускала подробностей о планете, в СМИ освещенной как Уничтоженное пастбище…

– А, как вас там? – спросил Ханар. – Роберт и…

Министр вздохнул. Тишина. От этих пилотов не дождешься ответа, разве что хмыканья. На защиту министра обороны взяли не крупную кавалерию. Рулевого и его помощника взяли, скучных и угрюмых – как исключение, в пассажирский состав посадили лишь министра, и то, в редкий бронированный тип корабля. Однако Ханар посчитал себя терпимым. Во время отдыха, во время еды два пилота вечно молчали. Иногда да, выпускали лишнее сквернословие, крыли вульгарными матами препятствия и своих давних врагов: и в реальности, и во сне.