Надеюсь, мне не придется молиться еще над тремя телами. Но если такое случится, или Арасели пострадает от задуманной этими прихвостнями мести, я готов сказать пару не совсем тёплых слов от имени Господа.

Мы едем по уже знакомой мне дороге до самого Холдридж-стрит, а я изо всех сил напрягаю мозги в поисках плана. Я не могу себе представить, что они ворвутся к родителям Арасели, но это ведь члены банды, а не наемные убийцы. Они скрываться не привыкли.

Я готовлюсь свернуть на Сапфир-стрит, но к моему удивлению они едут дальше. Внутреннее чутье подсказывает мне оставить машину возле дома Арасели и понаблюдать, но, вдруг им известно, где она сейчас. Возможно, у подруги.

Дорога обрывается в тупике, и я чувствую в груди первый неприятный холодок, когда стоящая передо мной машина вдруг поворачивается ко мне. В моем зеркале заднего вида вспыхивает яркий свет фар, и я вижу на обеих сторонах улицы еще две машины, заблокировавшие мне путь назад. Вокруг продолжают загораться фары, и я понимаю, что окружен машинами.

Я в ловушке.

Как бы то ни было, я осторожно наклоняюсь к бардачку и кладу на колени пистолет. Расправив плечи, я торопливо проверяю под рулем, достаточно ли в нём патронов. Даже близко не хватит для намечающейся тут бойни.

В свете горящих фар мерцает приближающийся к моей машине силуэт человека. Он идет медленным и легким шагом победителя.

— Руки на руль, чтобы я их видел, падре.

Мужчина держится на расстоянии и, наставив на меня пистолет, расплывается в улыбке под стать своему самодовольному тону. Когда я медлю, слишком занятый подсчетом своих шансов, он качает головой.

— Да брось. Ты не настолько глуп. В смысле, тебе конечно удастся всадить нехилую пулю мне в череп, но ты окружен по меньшей мере полудюжиной автомобилей, в каждом из которых тебя держат под прицелом три-четыре ствола. Шансов выжить у тебя примерно столько же, сколько и у пирога из дерьма на слёте мух.

Даже когда он это говорит, я все еще судорожно соображаю, но теперь ясно одно.

— Ты — Эль Кабро Бланко. Белый Козёл.

— Знаю, что ты, скорее всего, ожидал чуть больше помпезности.

Даже если они откроют по мне огонь и изрешетят меня свинцом, я все равно смогу прикончить человека, уничтожившего мою семью. Человека, убившего моего сводного брата.

— Должен признать. Ты не был первым в моём списке подозреваемых. Ты мне и впрямь нравился, падре. У меня разрывается сердце от мысли, каким же мерзким куском дерьма ты оказался.

Мои пальцы сжимают спусковой крючок лежащего у меня на коленях пистолета. Как он и сказал, всего один быстрый выстрел в голову. И в все будет кончено. Я думаю о Вэл и Изабелле. О справедливости, которую я восстановлю, убив этого ублюдка. Я думаю об Айви и о том, как прикончив его, не дам ему сделать ее следующей жертвой.

— Что скажешь, если ты сейчас положишь руки на руль, как я просил, и мы немного поговорим. По-моему, справедливо?

Еще несколько секунд я обдумываю свои шансы, которые просто невозможно просчитать.

Наконец, я выпускаю из пальцев лежащий у меня на коленях пистолет и кладу руки на руль.

— Конечно. Давай поговорим.

— Где ты была прошлой ночью?

Под моим балконом на тротуаре сидит Серхио, зажав в губах сигарету. Сейчас половина одиннадцатого — поздновато для окончания его смены, что наталкивает меня на мысль, а не ждал ли он меня.

Наши уже ставшие привычкой вечерние беседы помогают мне не сойти с ума, пока я томлюсь в своей импровизированной башне. Но спрашивать, где я была, — это уже перебор.

— Не твое дело.

— Извини. Я просто хотел с тобой поговорить, вот и все.

— Мне тоже нравятся наши беседы, но буду с тобой откровенна. Мало того, что я вдвое старше тебя, что уже абсолютное табу, у меня к тому же есть парень.

Фыркнув, он облокачивается на колени и опускает взгляд на тротуар.

— Вранье. Почему же я тогда не видел этого парня?

— Он оберегает свою личную жизнь. Как и я.

— Понятно. Итак... чем ты занималась последние пару дней?

— Это в принципе тот же самый вопрос.

— Но умнее, верно? — его лицо растягивается в улыбке, и на щеках появляются ямочки.

— Определенно, — многозначительно закатив глаза, я затягиваюсь сигаретой, а затем делаю глоток вина, купленного на обратном пути от Деймона. — Если хочешь знать, я видела толпу беженцев, которая прошла по дому, так словно по какому-нибудь аттракциону в Диснейленде.

Серхио хмурит лоб.

— Где ты это видела?

— Не твое дело, помнишь? — вскидываю я брови, пытаясь скрыть улыбку. — Но из чистого любопытства…Как именно работает здесь вся эта фигня с незаконным ввозом мигрантов? И почему их проводником был мальчишка?

— Вообще-то это polleritos. Они переводят через границу группы людей из разных стран.

— И все же, почему дети?

Серхио пожимает плечами и делает еще одну затяжку.

— Если их поймает пограничная служба, то максимум что может им сделать, это шлёпнуть по руке и отправить обратно. После этого они могут пересекать границу сколько душе угодно. За крупный откат картели позволяют им пользоваться своими маршрутами наркотрафика.

— Бедные дети. Работать на картели?

— Эти бедные дети зарабатывают около двух тысяч в день. Я тоже собирался стать одним из них. Помочь бабушке. Пойти в колледж. Я был бы в шоколаде.

И давно в могиле.

— Твой брат переправлял через границу людей.

На мгновение выражение его лица становится задумчивым, затем он кивает.

— Mi hermano... он зарабатывал на этом огромные деньги. Но однажды картели решили, что больше они ему платить не хотят. И вместо этого они его убили. Застрелили. Словно он был пустым местом. Никем, — тяжело дыша, он хмурится и стряхивает пепел. — Ты встречаешься с этим новым священником в Калексико, да? (Mi hermano (Исп.) — «Мой брат» — Прим. пер.)

— С чего ты взял?

— Тот же маршрут, что и у моего брата. Из церкви, верно?

Я стараюсь не отвечать на ненужные вопросы и сосредотачиваю всё внимание на том, что хочу спросить.

— Кто всем этим руководит?

— Я же сказал... Мы тут о нем не говорим. Вот так люди и умирают.

Кусочки начинают собираться в единую картинку. И чем больше я понимаю, тем сильнее меня мутит. — Так вот, мой... друг... он поехал помолиться за одного парня, которого сильно избили. Его зовут Мигель.

Серхио усмехается и, качая головой, пускает дым в воздух.

— Я знаю в Калексико только одного Мигеля и не могу представить, чтобы кто-то за него молился.

— Почему?

— Его дед убил моего брата.

— А кто его дед?

— Ты уже сто раз меня об этом спрашивала, и я сто раз тебе отвечал. Его имя приносит неприятности.

— Эль Кабро Бланко.

Плотно сжав губы, он кивает, и моя душа уходит в пятки.

Боже. Дэймон.

— Где мне его найти?

— Твой друг-священник должен знать. Они все в этом замешаны.

— Нет, Дэймон приехал сюда, чтобы его выследить. Он здесь не для того, чтобы на него работать. Он хочет убить его, что, судя по всему, форменное безумие.

— Не то слово. Вообще-то, похоже, твой друг уже конкретно спятил. Ну что ж, очень жаль.

— Серхио, это очень серьезно. Мне нужно, чтобы ты сказал мне, где найти этого Эль Кабро Бланко.

— Я не знаю, где он живет. Но насколько мне известно, в той церкви все еще два священника, верно?

— Верно, — я бросаю взгляд на часы и вижу, что уже почти одиннадцать. — Я еще успею на автобус.

Если мне повезет, я найду того священника, хотя если он хоть немного похож на Руиса, то в этот час давно уже спит.

— Успеешь на автобус? Нет. Я тебя отвезу.

Уже упершись руками в подлокотники кресла, чтобы броситься в дом за вещами, я недоверчиво хмурюсь.

— Ты водишь машину?

— За кого ты меня принимаешь? Да, я вожу машину. А еще разбираюсь в дорожных знаках.