За все годы моей работы священником, я никогда не жил ни в чем даже отдаленно напоминающем этот дом, и тем более не видел, чтобы подобное могла позволить себе церковь.

— У меня нет слов. Видимо, вам поступают крупные пожертвования.

— Да, поступают. Наши старшие члены паствы, уже отошедшие от дел, в особенности настаивают на заботе о своем священнике. Должен признаться, именно это меня здесь и держит. Не деньги, конечно, а преданность и душевная щедрость, каких я не видел нигде прежде.

— Аналогично, — я смотрю в окно, где на тротуаре сидит и курит тот самый парень, который недавно показал мне средний палец. — Ты сказал «старшие члены паствы, уже отошедшие от дел», верно?

— Да. Они составляют большинство прихожан.

— А члены гангстерских банд есть?

— Есть несколько. У некоторых из них весьма искаженное представление о том, что считать грехом, но в любом случае, пока церкви нет от них никакого вреда, мы их никак не выделяем. До сих пор это не было проблемой.

— Об одном из них до меня доходили слухи. Он известен под именем Эль Кабро Бланко.

— Ах, да. Легендарный белый козел юга, — несмотря на суровую манеру поведения этого мужчины, в его голосе слышатся нотки веселья.

— Легендарный?

— Боюсь, что эти слухи слегка преувеличивают его реальные достижения.

— Ты с ним знаком?

— Мне известно о нем столько же, сколько и тебе. Если ты останешься здесь чуть подольше, то поймешь, что он не так опасен, как все о нем говорят.

— Думаю, ты первый, кто мне это сказал.

Усмехнувшись, он проходит по комнате и, встав рядом со мной, смотрит на все еще сидящего на тротуаре парня.

— Pajaros.

— Прости, что?

Не сводя взгляда с парня, он кивает в его сторону.

— Они на него работают. На Козла. Он называет их своими маленькими птичками. Как будто бы. Они за всем присматривают. Ты станешь свежей новостью, — отойдя от окна, он шаркает обратно к двери. — Располагайся. Сегодня вечером я попрошу тебя провести обряд исповеди. На службе в это воскресенье ожидается большое скопление народа, и тогда я обязательно тебя всем представлю. Наша секретарша, Рамира, взяла на себя смелость наполнить холодильник на случай, если ты проголодаешься.

— Спасибо.

— Buena suerte, — говорит он, а затем выходит из комнаты. (Buena suerte (исп.) — Всего наилучшего. — Прим. пер.)

Раздавшийся через несколько секунд хлопок входной двери говорит мне, что он ушел.

Когда я снова выглядываю в окно, парня уже нет.

Из-за расположенного в задней части здания бассейна мой номер провонял хлоркой, и судя по пульсирующей у меня в черепе боли, мне явно нужно на свежий воздух. Потирая виски, я выхожу на балкон своего номера, что двумя этажами выше тротуара, и закуриваю сигарету. Ладно, воздух не совсем свежий, но сойдет. Хотя Эль-Сентро — один из самых больших городов на юге, он, конечно, не так огромен и отравлен смогом, как Лос-Анджелес.

— ¿Como te llamas, Mami? («Как тебя зовут, детка?»(исп.) — Прим.пер.)

Крик доносится снизу, поэтому я перевожу взгляд туда и вижу молодого парня лет, наверное, восемнадцати. Он держится за свои причиндалы и, поцеловав два пальца, указывает ими на меня.

Нахмурившись, я не удостаиваю вниманием ни его вопрос, ни его самого и затягиваюсь сигаретой.

— Вот так, да?

На этот раз я даже не смотрю в его сторону. Вот и вторая причина, почему я поменяю номер. На какой-нибудь повыше, чтобы не слышать его улюлюканий.

— Джульетта! О, Джульетта! Спустись на своего Ромео! — давясь от смеха, он тычется пахом в мою сторону, но не замечает пожилую женщину, которая подходит к нему сзади и дает ему затрещину. — Ой! Прости, Abuela! Прости! (Abuela (исп.) — «бабушка» — Прим. пер.)

Я невольно усмехаюсь, глядя, как он пытается увернуться от ее вскинутых рук.

Женщина указывает пальцем на него, потом на меня.

— Si no tienes nada bueno que decir, — она хватает его за подбородок и смотрит ему в глаза. — Mejor no digas nada («Если тебе нечего сказать, лучше ничего не говори» (исп.) — Прим. пер.)

Мой испанский ужасен, но и этих скудных знаний достаточно, чтобы понять, что она его бранит.

Парень виновато морщится и опускает взгляд.

— Lo siento. («Прошу прощения»( исп.) — Прим. пер.)

Женщина снова указывает на меня.

— La dama.( «У леди» (исп.) — Прим. пер.)

Парень досадливо сопит, что говорит о том, что ему неловко, но сжимает пальцами свою метлу и делает шаг ко мне.

— Простите, если я проявил к Вам неуважение.

Усмехнувшись, я качаю головой.

— Все в порядке.

Его бабушка, прихрамывая, возвращается в дом, а парень снова начинает подметать тротуар перед чем-то напоминающим семейный магазинчик.

Не сводя с него глаз, я делаю еще одну затяжку. Довольно симпатичный парень, с загорелой кожей, светлыми глазами и темными волосами — чтобы привлечь к себе внимание ему уж точно не нужно домогаться незнакомок.

Закончив, он плюхается на обочину тротуара под моим балконом и закуривает сигарету.

— Вы здесь по делу или развлечься? — облокотившись на колени, спрашивает он.

— Я не собираюсь на это отвечать, — говорю я, глядя на манящую меня закусочную, расположенную на другой стороне улицы.

— Я имел в виду вовсе не это. Я только хотел спросить... что Вас сюда привело?

Пожав плечами, я стряхиваю пепел в оставленный мною ранее пластиковый стаканчик.

— Просто проездом. Эй, — говорю я, кивнув в сторону закусочной. — Там хорошая еда?

— Если Вам нравится фастфудовское дерьмо. Моя abuela делает лучшие в квартале пироги и тамале.

Наклонившись вперед, я смотрю на разложенные на тротуаре корзины с фруктами и замечаю на окне вывеску, которая гласит: «Las mejores tortas y flautas de tu ciudad».(«Лучшие пироги и флаутас в вашем городе» (Исп.). Флаутас — блюдо мексиканской кухни, представляющие собой блинчики-тортильи с острой начинкой — Прим. пер.)

— Класс. Я зайду, — бросив окурок в стаканчик, я вращаю его в небольшом количестве воды, пока он не затухает. — Ну, расскажи о себе. Ты на нее работаешь?

— Какое-то время. Пока не уеду в муниципальный колледж.

— В колледж? Серьезно?

Он бросает на меня взгляд, преисполненный такого презрения, что я тут же жалею о своем неосторожном комментарии.

— Извини, я просто подумала…

— Что я — головорез. Туннельная крыса? — он делает еще одну затяжку. — Мой старший брат пошел этим путем. У него ничего не вышло. Вот почему я здесь работаю. Я уеду из этого города. Чтобы чего-то добиться.

— Это замечательно. Я не имела в виду... Думаю, это потрясающе. А что ты будешь изучать?

— Сельское хозяйство. Может, бизнес. Мои бабушка с дедушкой открыли это место, одну из немногих забегаловок, когда моя мама была еще ребенком. С тех пор она здесь.

— У тебя план получше, чем у меня. Придерживайся его, — потерев руки, я улыбаюсь. — Меня зовут... Айви.

Остатки сомнений быстро рассеиваются с пониманием того, что, раз этот парень собирается поступать в колледж, то, скорее всего, не крутится вокруг криминальных авторитетов.

— Меня Серхио.

— Приятно познакомиться, Серхио. Видишь. Разве так не намного приятнее, чем «Эй, как тебя зовут, Детка?»?

Прыснув от смеха, он качает головой.

— Я стараюсь.

— Ну, старайся получше. Me gusta que me traten como a una dama. Мне нравится, когда со мной обращаются как с леди. Вообще, я не очень хорошо говорю по-испански. Кажется, я слышала это в какой-то песне или типа того.

Серджио улыбается и кивает.

— Не сочтите за неуважение.

Прошел целый час, а в исповедальню так никто и не зашел, но это меня не очень беспокоит. Я здесь не ради прихода, а, чтобы найти убийцу, безжалостного душегуба, который, несмотря на все уверения отца Хавьера, повинен в неописуемых зверствах. Включая убийство моей семьи.