– Аккари Найт, – позвал Анха.

Я открыл глаза и уставился на него, полный недоверия, боли и смятения.

– Тебе я ее отдам. Мы изучим ее вместе и найдем способ безопасного обращения с черными Нитями. Обещаю. – Мастер улыбнулся. – Я вижу, что ты пытаешься ее уберечь. И верю, что в твоих руках она будет в безопасности. Позже, когда научишься защищать правильно.

– Может… – Я тяжело вздохнул, понимая, что, как бы ни был счастлив услышать подобное, должен уточнить. – Лучше, действительно, если ее никто больше не увидит? Если о ней не будут знать вовсе?

– Все равно узнают, Найт, – покачал головой Анха. – Нашла способ твоя семья – найдут и другие. И никаким богам неизвестно, кем именно окажутся эти другие и как предпочтут с ней взаимодействовать, открыв вновь. Как одна из школ Элледа твоя Нить будет куда в большей безопасности, чем в забвении. Потому что, если она будет известна, будут известны и правила, за которые Элурен может спросить. А если ее обретут вновь многие годы спустя после нас, еще далеко не гарантированно, что Эллед успеет до того, как все это обернется очень большой бедой. К тому же нам в любом случае требуется знать, что делать.

– Я приму и исполню любое твое решение, севойо, – в очередной раз повторил я, теперь с затаенной радостью от того, что мои черные Нити остаются все-таки в нашем мире. В Элледе.

– Тогда показывай, как ее можно увидеть, – усмехнулся Анха. – Кстати, ты заметил, что Пустота и Разум явно очень зависимы друг от друга? Думаю, этот момент следует изучить подробнее.

Я, широко улыбнувшись, принялся объяснять правила медитации. Действительно, впервые в жизни объяснял кому-то не из своей деревни, как именно можно уловить и почувствовать черные Нити. И впервые за многие, очень многие дни сомнений и переживаний в принципе не испытывал ни капли тревоги от того, что именно творю. Теперь я точно знал, что все делаю правильно. Та ярость, которую я увидел от Анха, когда он узнал о том, что произошло, ясно говорила, что он не даст Пустоту в обиду. Я доверял ему в вопросах безопасности своих Нитей куда больше, чем кому угодно другому. Куда больше, раз уж на то пошло, чем самому себе.

После разговора с учителем, жутко воодушевленный, я вернулся в свою комнату. Анха выдвинул несколько предположений относительно Разума и Пустоты, по поводу их взаимодействия, выдал мне какой-то трактат о своих Нитях, поняв, что я в принципе не имею ни капли представления о том, о чем он говорит, и отпустил, назначив время следующей встречи. С книгой и жутко, на самом деле, хорошим теперь настроением я поспешил заняться тем, что требовал мастер, – изучить все-таки, что такое быстрые фиолетовые завитки и как они влияют на мироздание, чтобы хотя бы быть в состоянии улавливать в дальнейшем суть рассуждений Анха. Разговор наш вышел довольно тяжелым, намного тяжелее, чем я предполагал, в принципе, но сейчас, после, мне стало гораздо легче. Что добавляло уверенности в том, что все происходит ровно так, как должно происходить.

Тин ждала, усевшись на подоконник в комнате. Когда я вошел, она подалась вперед, встревоженно вглядываясь мне в лицо:

– Как все прошло?

– Подслушать не удалось? – ехидно уточнил я. – Или ты, в отличие от Рицико, предпочитаешь избегать этого метода?

– Гораздо чаще, чем он, его использую, – весело отозвалась Тин, хитро улыбнувшись. – Но не в случае с Анха. Во-первых, я не самоубийца, а во-вторых… Великому Мастеру и так хватает Рицико и некоторых его поступков. Как бы я ни уважала дядю.

– Я пока не заметил каких-то особенно неправильных поступков от Рицико. – Я, дернув плечом, подошел к столу и бережно положил трактат. – Тем более в отношении Анха. Хоть и знаю их обоих немногим больше недели, кажется, Рицико вообще на подобное не способен.

– Нет, конечно. – Тин усмехнулась. – Просто они переживают друг за друга. А если начнут переживать еще и за меня, к тому же по причине, что один из них захочет меня прикончить, это будет уже перебор, не думаешь?

– Что ты хочешь от меня услышать, будущий мастер Хэддена? – насмешливо уточнил я, наконец, обернувшись к ней. – Подробный пересказ разговора?

– Итог, аккари, – прищурившись, отозвалась Тин.

– Мы поговорили. – Я выдвинул стул, развернул его к окну и уселся, насмешливо разглядывая своего вынужденного друга.

Приблизительно в подобной манере мы и общались все эти дни. И, кажется, нас обоих тон диалога устраивал полностью. Меня это, по крайней мере, забавляло. Надеюсь, у Тинэко были схожие мысли по данному поводу.

– Школа будет создана? – Тин чуть склонила голову вбок и слегка нахмурилась.

Где-то в перерывах между попытками копировать стиль общения Анха и Рицико я поделился с девчонкой своими опасениями по поводу того, что мастер может посчитать Пустоту слишком опасной для того, чтобы позволять плести. Без подробностей, просто мне было так легче самому. Теперь я понимал, что она никому об этом не рассказала бы в принципе. Тогда опасался, не совершил ли ошибку. Но Тин, видимо, просто предпочла переживать за меня и мое стремление изучить собственную Нить, совершенно молча. Что, признаться, было мне очень приятно.

– Да. – Я коротко усмехнулся. – Если позволит король.

– Это не проблема, – хмыкнула Тин.

– Не говори ему, – мрачно предупредил я.

– Рицико? – Девчонка приподняла бровь. – У него и без меня довольно информаторов.

Я, качнув головой, улыбнулся. Я ее совершенно не понимал. Еще по нашей поездке с мастерами было заметно, что Рицико собрался за мной приглядывать, опасаясь, вероятно, верить моим словам по поводу преданности Анха. Я был совершенно уверен, что Тин приставлена ко мне как некий способ получать сведения быстро и качественно, но… Девчонка, кажется, совершенно не горела желанием ничего рассказывать своему дяде. Она просто была всегда рядом, поддерживала и объясняла, знакомила с Элледом и Маатсом, и на этом все. Раз уж Рицико не стало известно о моем настоящем титуле в родной деревне, а Тин прекрасно поняла, кем именно я там являлся, значит, девчонка изначально просто не обсуждала со своим учителем ни одной нашей встречи. Это, признаться, бесконечно меня удивляло.

– Ты ему действительно ничего не рассказываешь? – прищурившись, уточнил я.

– Он мало что жаждет знать, Найт, – весело отозвалась Тин. – В основном, если хочешь правду, он просил присмотреться к тебе и выяснить, можно ли тебе доверять. Но это не отменяет того факта, что он сказал мне помочь тебе.

– Что это вообще за приказ такой, Тин? – усмехнулся я. – Ты сказала, что об этом должна говорить не ты, но не расспрашивать же мне Анха, честное слово. Или самого Рицико. В чем вообще его смысл?

– Просто… просьба о помощи. – Она, чуть склонив голову, внимательно меня разглядывала с затаенной улыбкой. – Направленная на кого-то, кому эта помощь нужна. Не оставлять в одиночестве. Оберегать. Поддерживать. Защищать, если нужно.

– Рицико так когда-то просили помочь Анха, да? – Я улыбнулся.

– Да. – Тин усмехнулась. – Они тогда были еще детьми. Учитель Рицико нашел старшего из Великих Магов в крошечной деревушке на юге и привез сюда, в Маатс, вместе с семьей. Анха уже тогда наплел свою первую Нить Разума и хэдденом стать не мог. А Рицико был старшим учеником. И мастер решил, что тогда пусть хотя бы помогают друг другу. Потом они стали лучшими друзьями. Не из-за приказа, а потому что всегда были рядом.

– Красивая история, – оценил я.

– В Элледе таких много. – Тин радостно, очень искренне улыбнулась. – О дружбе, о поддержке, о верности. Не только о смерти и возмездии. И не только среди мастеров, но они – яркий пример. Они же все впятером очень близки.

– Я заметил, на самом деле, – коротко усмехнувшись, заверил я. – Приятно, когда есть такие друзья.

– Подожди, вот создадут твою школу, ты и со своими познакомишься, – весело отозвалась Тин, – с остальными. Теперь, впервые, нас будет шестеро. Они меня постоянно расспрашивают про тебя, кто ты, зачем и вообще, с чего тебе такая честь, как титул ученика Великого Мастера и отдельная комната. Но я пока стойко молчу.